— Ну, слава Богу, а то я уж решила обидеться на вас, Жискар, — улыбнулась Елена. — Но вы — сама любезность. Прошу вас, рассказывайте дальше.

— Итак, это продолжалось очень долго, покуда я не уснул самым сладчайшим сном в окружении моих красавиц. А когда я очнулся, то с удивлением увидел себя снова в той самой комнате, откуда двое светловолосых юношей унесли меня в Фирдаус. Рядом со мною сидел Амбарцум, армянин, гундий, с которым я уже был знаком. Я спросил, сколько дней меня не было здесь, и узнал, что всего лишь несколько часов, да и то, тело мое неподвижно лежало в этой комнате, а душа где-то отсутствовала. Он стал расспрашивать меня, что я видел, а когда я подробно рассказал ему, он признался, что с ним, когда его посвящали в гундий, происходило то же самое, только он видел себя на берегу озера Гоар в Киликии. Затем Амбарцум привел ко мне зульфикара по имени Фахруддин ибн Йахья, который возложил мне на плечо свой меч, совсем как делают европейцы при посвящении в рыцари, и произнес надо мной короткую речь, смысл которой сводился к тому, что отныне я должен беспрекословно ему подчиняться, так как он — мой зульфикар, а я — его гундий. Так я стал хасасином. Напрасно я полагал, что начав свою карьеру хасасина, я смогу ее закончить в любой момент. О нет, спустя несколько дней я стал испытывать все нарастающее желание вновь очутиться на берегу райской реки, похожей на Луару, вновь также остро насладиться яствами, вином и женщинами, как тогда. Фахруддин объяснил мне, что я смогу повторить путешествие в Фирдаус лишь тогда, когда меня будут посвящать в зульфикары, причем, это путешествие будет более длительным и в нем меня ожидают дополнительные удовольствия. Но для того, чтобы стать зульфикаром, мне нужно быть хорошим, исполнительным и надежным хасасином, истинным воином великого шах-аль-джабаля. С повышением человека в чине у хасасинов очень строго. Как я уже говорил, у них каждый имеет трех подчиненных и подчиняется одному начальнику в составе своей тройки. Наибольшее количество хасасинов — простые гундий, то есть, солдаты. Их более сорока тысяч человек, а должно быть пятьдесят девять тысяч с небольшим.

Когда их станет ровно столько, сколько нужно, и когда у каждого зульфикара будет в подчинении по три гундия, тогда появится еще более низкий чин, чем гундии, и каждый гундий начнет набирать себе свою тройку подчиненных. Когда меня приняли в хасасины, часть зульфикаров имела в своем распоряжении только по два гундия. У Фахруддина я стал третьим подчиненным вместе с Амбарцумом и еще одним гундием по имени Фарханг, который был по происхождению курдом. Он был первым кандидатом в зульфикары в случае, если Фахруддин погибнет или повысится в чине и станет йамутом. Всего зульфикаров девятнадцать тысяч шестьсот восемьдесят три человека, и число это неизменно, так же, как неизменно количество йамутов, коих шесть тысяч пятьсот шестьдесят один человек. Йамуты, в свою очередь, тоже разделены на тройки и подчиняются алфиям, которых неизменно две тысячи сто восемьдесят семь человек. Алфии, также в составе троек, повинуются урханам, и урханов — семьсот двадцать девять. Над урханами ласики. Их двести сорок три. Затем идут фидаины, которых восемьдесят один. Над ними — двадцать семь рафиков, над рафиками — девять даев, над даями — три дай-аль-кирбаля, а над последними, как вы уже знаете, сам шах-аль-джабаль Хасан.

— С ума сойти! — не удержался я от восклицания.

— Да, система прочная и надежная, — сказал Жискар и продолжил: — Каждый зульфикар сразу назначает себе из трех своих гундиев преемника, которому на шею вешается особый амулет в виде маленького меча, потому что слово «зульфикар» означает — «носящий меч», и получающий звание зульфикара приобретает право носить меч. Гундии же могут обладать лишь кинжалом. Как же происходит повышение в чине у хасасинов. Допустим, скончался один из двадцати семи рафиков. На его место назначается один из фидаинов, носивший амулет, обозначающий, что он один из трех остальных, подчиняющихся этому рафику, кандидат на его место. На место фидаина ставшего рафиком, назначается один из трех ласиков, бывших в его подчинении. И так далее. И эта система позволяет каждому гундию надеяться на то, что в далеком будущем он сможет стать шах-аль-джабалем, и поэтому почти все хасасины так преданно служат. Их жуткое сообщество представляет собой страшнейшую опасность для всего человечества.

— Каковы же их цели? — спросил стихотворец Гийом.

— Этого я вам, к сожалению, не могу сказать, — ответил Жискар.

— Вы боитесь нарушить клятву? — спросила Елена вскинув бровь.

— Нет, — усмехнулся Жискар, — просто я не знаю этой их цели, ибо ее не знают ни зульфикары, ни йамуты, ни алфии. Возможно, и урханы не знают ее, и только дойдя до звания ласика, хасасин начинает постепенно посвящаться в тайну. Фидаин получает больше знаний, рафик — еще больше. Думаю, что дай знают очень много, а дай-аль-кирбали почти все. Абсолютной же истиной владеет лишь шах-аль-джабаль, и ее он передаст перед своей смертью тому дай-аль-кирбалю, который его заменит.

— И все-таки, как вы думаете, какова же примерно эта цель? — спросил я.

— Да уж наверняка самая что ни на есть жульническая и богопротивная, — вмешался в разговор Аттила. — Знаю я этих ибн-собак и всяких прочих чертей их породы. Самые отпетые разбойники на всем белом свете, и дай им, Боже, на том свете вместо ихних гурий сожительствовать с тещами и матерями тещ. Немало мой меч порубил ихнего брата, прежде, чем господин Лунелинк присвоил ему громкое прозвище Цезор. Жаль, что он погиб во время бури вместе со всем моим рыцарским имуществом.

— Я подарю вам новый меч, Аттила, — успокоила его Елена, — но с условием, что вы будете называть его Дикеосом, то есть, справедливым. Согласны?

— Дикеосом так Дикеосом, конечно согласен! Не знаю только, как мне благодарить вас, — разулыбался рыцарь Газдаг.

— Так что же, дослужились ли вы до более высокого чина? — спросил я у Жискара.

— Да, — ответил он, — дослужился. Сначала моим новым зульфикаром стал Фарханг, когда Фахруддин заменил погибшего йамута, которому подчинялся. Амбарцум получил амулет как кандидат в зульфикары, но ему не суждено было заменить Фарханга. Вскоре отряд под командованием урхана и состоящий из трех алфиев, девяти йамутов, двадцати семи зульфикаров и восьмидесяти гундиев отправился на юг, чтобы ограбить караван верблюдов идущий из Бухары в Константинополь. И мы оказались в числе посланных туда хасасинов. Вопреки ожиданиям, караван сопровождало более тридцати воинов, с которыми мы вступили в неравное сражение и всех перебили, но Фарханг погиб, и когда мы вернулись в Аламут, встал вопрос о том, чтобы Амбарцум сделался зульфикаром. Но тут с моим другом произошла какая-то перемена, и накануне своего посвящения в зульфикары он признался мне, что хочет бежать из Аламута, потому что ему было виденье Богородицы, которая скорбила о его судьбе, говоря, что он служит лукавому. Не знаю, что происходило тогда с моею собственной душой. Мне было мучительно осознавать, что я участвовал в разбое, ограбил торговый караван и убил при этом одного из защищавших его туркменов. Но в то же время я и не помышлял, в отличие от Амбарцума, о бегстве из Аламута. Я мечтал о новом путешествии в Фирдаус, ради которого мне нужно было достичь звания зульфикара. Амбарцум сообщил мне, что ему удалось выяснить, каким образом люди совершают переселение в Фирдаус при посвящениях в тот или иной чин. Он уверял меня, что при этом в вино подмешивается хасис — какой-то особенный состав, в основе которого содержится смола, выделяемая женскими соцветиями индийской конопли. Одурманенный этим средством человек легко поддается любому внушению, а поскольку Хасан ибн ас-Саббах обладает необыкновенными гипнотическими способностями ему не составляет труда воздействовать на одурманенного и создать в его грезящем сознании какие угодно видения, сопровождаемые сильными чувствами. Я слушал Амбарцума и не хотел ему верить, а хотел лишь одного — поскорее вновь очутиться в Фирдаусе. Я не думал о том, что эта зловонная трясина уже по колено засосала меня в свои сатанинские недра. Мне тяжко рассказывать о том, что произошло дальше, но я хочу, чтобы вы меня выслушали и придумала какого наказания я заслуживаю за свои преступления.