— Выруби его, разберись с его друзьями, а потом уже беседуй с девчонкой,— посоветовал Апелиус,— А что? Тебя здесь отравить пытались, имеешь право!

Играть в берсерка у архимага получалось всё хуже, будто он по инерции исполнял не слишком любимую роль. Думаю, Апелиус понял, что в этом теле он швыряться заклинаниями не сможет, и интерес провоцировать меня угас. Зато если спрошу, архимаг ответит, что пресытился эмоциями и его на время отпустило.

Я дождался, пока девчонка обслужит мужиков, а потом переспросил ее. И мне даже ответили:

— Хозяин уехал по делам в столицу, и вернётся через месяц.

— Тогда с кем я могу обсудить попытку меня отравить?— громко произнес я. На нас обернулись несколько человек. Девчонка испуганно округлила глаза и шикнула:

— Господин, умоляю, потише! Это недоразумение мы с вами обязательно уладим, в любой доступной форме, только пожалуйста, никому не говорите о произошедшем!

— Хорошо,— согласился я. Желания настаивать и вытягивать из собеседницы жилы я не ощущал,— Мне в комнату нужна ещё одна кровать. А ещё я там пол разрисовал и не компенсирую ущерб.

На том и договорились. Апелиус подбивал меня потребовать оплату натурой, но опять вяло, без огонька. Думаю, архимаг копил силы для вечерних подтруниваний.

Рабыня спала на полу возле окна, на одеяле, которое она стянула с кровати. Когда я открыл дверь и завалился в комнату, грязный, потный и наверное, страшный для девчонки, Эмили проснулась, вскочила и поклонилась параллельно полу:

— Господин, простите эту недостойную за то, что взяла без спросу вашу вещь!

Я посмотрел на книгу, которая лежала на своем месте, на составленные в ряд порошки. Всё находилось на местах.

— Ты про одеяло, что ли? Брось. Могла бы и на кровати спать.

Девчонка выпрямилась, но только затем, чтобы снова выполнить идеальный поклон:

— Эта недостойная не имеет права спать на кровати господина!

— Без проблем,— пожал я плечами,— Значит, тебе принесут другую. Я распорядился.

Девчонка с ресепшна возилась недолго: два благоухающих перегаром мужика затащили к нам мебель спустя десять минут. И даже новый комплект постельного принесли. Я сходил до девчонки, выбрал бутылку слабого вина и две кружки. Эмили пыталась протестовать, мол, негоже ей пить и есть вместе с господином, но я насильно вручил ей пирожок и вино. Играть в хозяина мне не хотелось. Мне от девчонки ничего, кроме верности, не нужно, но это не значит, что я кайфую от всех этих жестов услужливости.

Девчонка не уставала повторять, что довольна жизнью, благодарила меня за спасение, но во время благодарностей отводила глаза.

— Расскажи о себе,— попросил я Эмили, когда мы поели. Выпитое вино подействовало на худенькую девчонку, как хороший поцелуй: глаза заблестели, и Эмили даже попыталась улыбнуться. Вопрос вызвал волну заверений, что прошлое слуги останется с ней, и вообще, история эта не особо и важна. И лучше бы нам поговорить о моем прошлом, чтобы она поняла, что нравится господину. Меня такая фанатичность напрягала. Не знаю, почему Апелиус кайфовал от такого почитания. Как по мне, ничего интересного в нем нет.

Если отбросить всю шелуху, жизнь Эмили была простой: родилась в городе Шлинцер, о котором я услышал впервые в жизни. Семья бедная, еле сводила концы с концами. Эмили с ранних лет работала по дому: закупала продукты, убиралась, готовила, пока мать пила по-черному, а отец пытался поймать в сети рыбу. И самостоятельность сгубила девчонку: при очередном походе на рынок девчонку схватили сзади, заткнули рот и слегка придушили. Очнулась Эмили в рабской клетке в десятке километров от дома. Сама заверила меня, что по дому не скучает. Чересчур яро заверила, не мой взгляд. Похоже, в девчонку надежно вколотили, что ее жизнь принадлежит господину. Надеюсь, что-то в Эмили осталось от той самой самостоятельной девчонки: зависимые от приказов куклы хороши для работы в лабораториях виртуала, но никак не в жизни.

Я был шестым хозяином Эмили.

— Я не буду тебя бить, не буду напрягать заданиями, объяснил я. — Не буду насиловать. Мне нужна от тебя кое-какая простейшая работа, и если ты будешь хорошо ее исполнять, через год отвезу тебя в твой родной город, чтобы ты увидела родителей.

Девчонка кивнула, но глаза оставались грустными, без проблеска надежды или интереса. В обещание Эмили не поверила.

Понятное дело, если бы я пообещал девчонке свободу, она бы не поняла меня или не поверила. Рабов здесь умели воспитывать: и взрослых и детей ломали и вколачивает мысли, что они перестали быть людьми в момент, когда им надели ошейник. Думаю, на обещание свободы девчонка бы заверила меня, что свобода ей не нужна, и единственная радость — служить господину. Вот поживем какое-то время вместе, привыкнет ко мне и отсутствию побоев, а потом можно будет поговорить и про освобождение.

— Ты такой правильный и великодушный, прямо светозарное чудо, а не человек!— с сарказмом подметил Апелиус,— Вот будет номер, если у девчонки не окажется таланта управления энергией, а бао, которое ты заметил, окажется из-за чего-нибудь иного. Вышвырнешь её со школы, или продашь химерологам?

Я поморщился, по не ответил на неудобный вопрос. О таком я предпочитал не думать, однако если девчонка на самом деле не будет одаренной, я придумаю ей какую-нибудь другую работу.

— Первое задание — сходи, распорядись, чтобы на заднем дворе растопили баню, — приказал я Эмили. — Вот, возьми медные монеты. Можешь купить себе что-нибудь на них.

— Благодарю, господин,— Эмили замотала головой,— Мне ничего не нужно, простите. Ещё раз благодарю.

Я пожал плечами:

— Тогда распорядись насчёт бани.

И я впервые нормально вымылся с момента попадания в это тело: раза четыре посетил парилку, пропарился, как никогда в жизни, отскоблил всю грязь и отмершую кожу, неплохо пропотел, а потом загнал в баню девчонку и пошел в комнату. Жаль, я не владею целительскими навыками, и не могу вылечить синяки Эмили. В школе целительскую магию вообще не преподавали: может, кто-то из магов и знал приемы, но обратиться можно было только к целителю, который лечил всё повреждения чистой бао, и узнать его секреты нет возможности. Друиды управляют растениями, химерологи — изменением плоти, создатели големов оживляют глину и камень, а целитель — лечит. Я вот уже не мог переучиться с друида на химеролога — когда я беседовал с наставником химеролога, мне даже окрас бао в круге из черепов не нравился, а значит, и целительство для меня закрыто.

Спать легки спокойно и в разных кроватях, но заснуть у меня не получилось: как только я начал проваливаться в сон, объявился архимаг.

— Неужели ты оставишь эту девчонку одну в кровати? Ей там холодно и одиноко,— нашептывал мне Апелиус, пока я пытался заснуть,— я слышу, что она не спит, и ждёт тебя. Чувствуешь запах благовоний, которыми она умаслила своё тело? Эмили думает, что ты приказал ей помыться именно за тем, чем обычно занимаются ночами нормальные люди.

— Господин архимаг, вот получите свое тело и развлечетесь,— мысленно пробормотал я,— а теперь дайте мне поспать.

Я проснулся от того, что Эмили трясла меня за плечо. Спросонья едва не зарядил в девчонку заклинанием, но хорошо, что оценил ситуацию раньше, чем пальнул.— Господин... Господин, происходит что-то страшное, пожалуйста, проснитесь! Нам нужно бежать, прятаться!В комнате стоял полумрак: в окно бил яркий лунный свет. Спросонья я потратил секунды три, осмысливая, что происходит, а потом метнулся к окну, за которым кто-то дико орал. К сожалению, крикуна я не видел — окно выводило во внутренний двор, а крики неслись с улицы.— Сиди здесь! — скомандовал я девчонке, лихорадочно натягивая штаны, — Что бы не произошло, не выходи. Черт... Надо было переделать пентаграмму, чтобы не действовала на тебя...— Меч не забудь, — выдал ценное указание Апелиус, когда я уже схватил рукоять. Ножны оставил в комнате.В коридоре я никого не встретил, зато на первом этаже толпился с десяток постояльцев. Девушки из персонала жались поближе к окнам и встревоженно переговаривались между собой.Пока я спускался, крик с улицы стих: похоже, крикуна летально заткнули.— Что стряслось?— гаркнул я, спрыгнув с лестничного пролета. На меня повернулись двое постояльцев, но ответа я не дождался. Тогда я легко выдернул из толпы ближайшего человека: одетого в исподнее толстячка, и задал вопрос ему.— Ох, пальцы у тебя как клещи, малец...— прошипел толстячок, а потом закричал в ответ, — Да не знаю я! Чего ты меня держишь?!От прилипших к окну людей раздался испуганный гул и крики, женщины завизжали. Впрочем, некоторые мужчины визжали тоже.Я протолкался к окну и увидел двухметровую горбатую фигуру в лохмотьях, с головой волка. Огромные когтистые кисти монстра были один в один, как у спроектированной заклинанием проекции. Кадавр!На наших глазах монстр подхватил лапой с мостовой обезглавленный труп и потащил за собой куда-то за угол.— Угандошишь кадавра, или предпочтешь отсидеться? — осведомился архимаг.Я задумался. На окнах первого этажа — решетки из толстых железных прутьев. Дверь — из толстых дубовых досок, крепкая, с хорошим засовом. Только вот на окнах второго этажа решеток нет, а значит, при нападении монстра гостиница превратится в набитую мышами коробку, в которой будет резвиться когтистый, зубастый и невероятно уродливый кот.— Не знаешь, каковы характеристики кадавра?— спросил я Апелиуса.— Увы, нет. Заклинание не успело его просчитать — все же монстр не обычный человек, и даже не неофит. Есть лишь примерный результат, но он тебе не понравится. Однако смотри: у тебя есть возможность наладить хорошие отношения с целым городом. Если хочешь, чтобы стражники рыли землю в поисках ритуальных фигур, а сам Скоробогатов был тебе обязан, то уничтожь кадавра. Кроме того — думаю, этот монстр и есть художник, так что можешь убить двух зайцев одним махом. И людей защитишь.— Не думал, что ты — такой гуманист,— вернул я Апелиусу его же подколку.— Я не занимаюсь благотворительностью по мелочам, — будто бы оправдался Апелиус. — Однако я создал свою империю, чтобы наладить жизнь людей. Да и тебе помог во время попытки прорваться на уровень адепта. Мне безразличны находящиеся в рабстве люди, а вот между жизнью и смертью двадцати семи постояльцев в гостинице я выберу их жизнь. К тому же, лично эти люди тебе никакого вреда не причинили.— Черт... Я не думал, что в тебе есть тяга к героизму,— поморщился я.— Ну а как иначе,— с веселой грустью ответил архимаг,— Я же чертову кучу лет людей от монстров спасал. Уже профдеформация, считай. Я в подземелье тебя в том числе поэтому тянул.Прекрасно. В моей голове сидит маньяк-сексофил с монстрофобией, тягой к расчлененке и спасению людских толп.— К тому же, он не просто так жрет, — добавил архимаг, когда я хотел отказаться, — заклинание рапортует, кадавр стал на пять сантиметров выше и немного шире: если монстр получает силы от пожирания людей, то нажравшись в гостинице, примется ломиться в твою комнату. И тогда он уже будет гораздо сильнее, чем сейчас.Решение Апелиуса мне было максимально чуждо. Я отказывался понимать героев, которые жертвовали собой, чтобы победить в битве против злодеев. Меня мутило, когда я наблюдал за безоговорочно правильным, героическим выбором. Какой смысл умирать за других? Какой смысл спасать других, если это может причинить мне вред? Но вот последний аргумент перечеркивал все: если тварь откормится на людях, наверняка захочет поужинать и практиком. И сил у нее будет гораздо больше. Не говоря уже о том, что биться на открытом пространстве гораздо удобнее, чем оказаться запертым со зверюгой в одном помещении.— Примешь на себя управление?— спросил я,— Мне нельзя использовать заклинания — я уже на грани прорыва. К сожалению, кислотный жезл так же использовать нельзя.— Давай,— согласился Апелиус. — Думаю, моего мастерства на тварь хватит. Впрочем, будь готов, что я отдам тебе управление и кадавра придется расстреливать воздушными ударами.Печальная новость... Я задал вопрос заклинанию, удостоверился, что монстр вырос, а потом отстранился от управления и архимаг перехватил штурвал.Пока остальные были заняты обсуждением монстра, старик вытащил из петель засов и толкнул дверь. Скрипнули петли, но скрип заглушили проклятия и ругань: люди заметили, что Апелиус вышел, и ломанулись закрывать дверь за нашей спиной.Старикан бесшумно размялся, отдал заклинанию задачу повторить заданные в подземелье команды и пошел вперед, в проулок, по кровавому следу, под нарастающий звук разрываемого мяса.Запах крови будоражил и меня, и Апелиуса. Старикан двигался спокойной, уверенной походкой, будто альфа-хищник по своей территории. Однако, в переулок Апелиус выглянул осторожно.Кадавр был одет в лохмотья, раньше бывшие дорогими одеждами. А еще он жрал. Отрывал, отгрызал куски, запрокидывал голову и проглатывал. К нам зверочеловек сидел мордой, поэтому сразу заметил нас. Как только это произошло, окровавленная морда вдруг исказилась в гримасе боли, и я не поверил своим глазам — кости двинулись, с тошнотворным хрустом сломались и сместились. За пару секунд морда уменьшилась, прошла через множество метаморфоз и неожиданно обернулась лицом Марка. Скоробогатов отхаркнул кусок мяса и произнес:— Очень жаль, что вы зашли в этот проулок, господин адепт. Еще час назад я направился к вам: хотел попросить, чтобы вы провели тот самый ритуал, который проводил Аталес: магическая энергия позволила бы мне контролировать свою сущность. Но, как видите, не дошел. Обретенное с человеческим обликом здравомыслие подсказывает мне, после увиденного вы не согласитесь.Марк вытер рот огромной когтистой пятерней, на которую бы не налезло ни одно кольцо. Между губ блеснул частокол мелких зубов. Контролируемое превращение мне казалось невероятным, но частичное превращение открывало еще большие возможности. Жаль, что сейчас не время думать о возможностях.— Ну почему же я не соглашусь вам помочь? — мягко спросил Апелиус, отступая. — Мы ведь с вами не враги.— Это ненадолго, — объяснил Марк, — ровно до тех пор, пока я не начал вас убивать.Последние слова Скоробогатов прорычал: лицо городского главы стремительно превращалось в морду.Монстр ринулся на Апелиуса на четвереньках: полетели комья земли, вырываемые мощными когтями. Архимаг со всевозможной скоростью ринулся навстречу твари, резко забирая в сторону. Клинок находился ровно между нами и тварью, и куда бы Апелиус не бежал, как бы не двигался, кончик лезвия указывал ровно в грудь монстра.А потом Марк сблизился и резким ударом когтистой лапы отбил клинок. От удара по руке прошла неприятная дрожь, и пальцы отсушило. Но еще хуже то, что монстр ударил когтями по острой части клинка! И его когти остались на месте.От повторного удара Апелиус ушел тягучим, плавным движением, и попытался разорвать дистанцию с зубастой машиной смерти. Но Марк зарычал, на глазах вырастая еще сильнее: одежда на спине зверочеловека лопнула, освобождая волосатый загривок, и монстр ускорился еще сильнее. Апелиус, на мой взгляд, чудом уходил от ударов лап, раз за разом пытающихся достать мелкое тело: когти едва расходились с плечами, грудью, шеей. Архимаг перехватил меч обратным хватом, потому что ткнуть этот веер когтистых лап не было возможности, как и удержать клинок иначе — архимаг перекатывался, уворачивался и пытался разорвать дистанцию, но получалось все, кроме последнего. Для атаки не было ни секунды, ни даже доли секунды — зверь двигался, как приклеенный: сверкал когтями в лунном свете, рычал, пытался укусить юркого архимага, но неизменно промахивался.Лицо Апелиуса намокло из-за летящей из пасти слюны, смерть плясала и ярилась на расстоянии в пол ладони от нас, но я ощущал, что архимаг улыбается! Да он, черт побери, тащится от смертельного поединка, в котором нет и намека на победу! Вот же адреналиновый наркоман!Апелиус скручивался и изгибался в таких пируэтах, каких я сам от этого тела не ожидал. Драка шла на сверхскоростях, и я не уверен, что если бы нас увидели из окон гостиницы, смогли бы разобрать хотя бы половину происходящего — для восприятия обычных людей мы двигались очень быстро.На очередном ударе Апелиус, который держал меч в сантиметрах от вытянутой вдоль тела руки, слегка шагнул вперед и шевельнул запястьем. Зверочеловек, бьющий сверху вниз, промахнулся и насадил свою лапу на клинок — лезвие вошло между костей. Сила удара была такой, что Апелиус даже не пытался удержать клинок: выпустил ручку и отпрыгнул метров на пять. Марк не остановил удар вовремя, наоборот — довел кисть почти до земли. Меч ткнулся рукоятью в утоптанную землю и вошел в лапу до середины лезвия.— Прекрасный поединок, — прошептал Апелиус, пока зверочеловек ревел, растопырил лапы.— Отбитый псих, — прошептал я, пока Марк выдергивал из лапы и ломал клинок.Я не знал, где предел выносливости противника, но свой знал хорошо: Апелиус уверенно шагал к этому пределу. За эту странную разминку мышцы разогрелись, и сейчас архимаг мог действовать в полную силу. А потом тело начнет сдавать. Причем здесь не виртуальная зона — один удар, пусть даже и по касательной, потянет за собой другой, и я умру, потому что тело станет слушаться хуже: из-за отвлекающей боли, кровопотери, порванных связок — не важно. Одна рана зверочеловеку ничего не сделает — Марк и сейчас не скулил, зализывая рану, а разъярился и ускорился еще сильнее. И я не вижу, чтобы кровь капала с лапы на землю.Хорошо, что на мне еще нет верхней одежды — с ее парусностью Марк зацепил бы Апелиуса в первые секунды битвы одной лапой, и насадил бы на другую.— Неплохо ты натренировался... — похвалил меня Апелиус, отступая на центральную улицу, — Твои характеристики все еще не дотягивают и до половины тех, что имело мое первое тело, но раздери тебя нежить, Нильям, результаты отличные!— Мы в шаге от полного...Закончить я не успел — зверочеловек сорвался с места с такой скоростью, будто им выстрелили из арбалета. До нас монстр добежал за долю секунды, и сходу попытался сбить с ног, растопырив лапы, но Апелиус подпрыгнул, наступил на морду зверочеловека, увернулся от лапы и оказался позади монстра. Марк развернулся, оскалился и побежал к нам.— Давай я его заклинаниями закидаю, пофиг на ранг! — попытался я вытащить ситуацию из бездны.— Ты разве не понял, что для уклонения в сверхближнем бою у меня должно быть либо гораздо больше ловкости, чем у монстра, чего и близко нет, либо напрочих равных противник должен быть предсказуемым и простым, как полено?— мысленно обратился ко мне архимаг, отступая назад,— Нильям, у Марка всего две ударные лапы и голова! Он не швыряется огненными заклинаниями, не науськивает на нас нежить, не использует ультразвук, не влияет на разум, не вызывает лангольеров, не имеет помощников. Он атакует максимум четырнадцатью траекториями, с небольшими изменениями. Скоробогатов ни разу не попытался вспороть мне живот ударом снизу, хотя его лапы это позволяют. Это — не противник! Это — поглощенное инстинктами безмозглое животное!Апелиус отступил на место, где валялись осколки клинка, и уклоняясь от очередных ударов, коснулся руками земли, подбирая осколки. А затем архимаг подшагнул на сверхближнюю дистанцию. После череды безуспешных ударов лапами Апелиус снова остался невредимым. Когда зверочеловек попытался укусить архимага, Апелиус прижал кусок лезвия мизинцем и указательным пальцем к внутренней части среднего и безымянного и ударил навстречу морде, целя в глаз. Старикан предугадал, что Марк попытается отдернуть голову, и попал ровно туда, куда хотел.Марк заревел, как безумный. Вдруг свистнуло, и из спины монстра вырос деревянный болт. Марк непонимающе заревел, попытался дотянуться когтистой лапой до древка, и следующий болт вошел аккурат в подмышку.С крыш окружающих зданий, будто сюрпризные воины из коробки, высовывались арбалетчики с оружием наперевес и точными выстрелами вгоняли в тело монстра болты. Марк закрывался лапами, рычал, но его начиняли деревянно-железной начинкой, как гуся — яблоками. Каким бы стойким не был монстр, инородные тела в мышцах не добавляли ему ловкости и живучести. Арбалетчики перезаряжались и вновь вгоняли болты в тело зверочеловека. Марк попытался убежать, но сделал это слишком поздно: мышцы толком не слушались из-за засевших в теле стрел. Да и выход из переулка перегородили одетые в доспехи стражники с мечами и алебардами.Пока Марка расстреливали, Апелиус передал мне управление. Я отошел в сторону, присел и принялся за размышления. Раздумывать ни о чем не хотелось, хотелось спать, но вопросы упрямо лезли в голову.— Как думаешь, где Аталиус? — спросил я архимага. — И самое главное — был ли он неофитом?— А зачем тебе знать, кем он был? — поинтересовался старикан. Голос императора сочился удовольствием, старикан кайфовал от выигранного боя, — Как будто ты не сможешь создать печать, которую сможет активировать и обычный человек?Апелиус прав — в принципе, могу. С помощью того же проводящего бао столика, который сам по себе артефакт, любой человек может провести ритуал. Однако для стола нужен накопитель, который насыщают энергией практики, а пентаграмма запитывала себя сама. Хотя, если вмонтировать в столик парочку накопителей и намертво вделать в него печати сбора энергии, настроив их на накопители, можно сделать такой артефакт. Правда, мощность окажется аховой: стол имеет ограниченную площадь. И воздействовать на ритуал во время его работы обычный человек не сможет, и ту же пилюлю не произведет. И по методичке каэльских рун научиться обычному человеку будет сложно. В общем, сложная задача, но вполне выполнимая.Когда Марк перестал шевелиться, горизонт уже окрасился алым. Ночь уступала место утру.Я ожидал, что после смерти Скоробогатов вернется в прежний вид, но ничего подобного не произошло. Монстр остался монстром. Скоробогатов подох, забрав с собой секреты ритуала, и докапываться до сути вещей я должен был самостоятельно. Вот только не очень и хотел.