В комнате Ниаз укутывалась в колючий теплый плед — единственное, что она купила лично для себя, брала томик, ставила перед собой глубокую чашку с нарезанными фруктами и тонула в вымышленных историях с нотками сладких дынь, ананасов и груш, потому что рельность была чересчур печальна, чтобы сосредотачиваться на ней.

Но чаще всего Ниаз не брала ни книжек, ни фруктов: просто закутывалась в огромный плед, падала на кровать, ложилась в позу эмбриона и лежала, пытаясь не плакать. Зачастую не получалось.

Год был ужасным. В попытке перешагнуть через свой предел и наверстать, дотянуться до следующего ранга слиты впустую многие десятки стартов. Жизнь отвешивала удар за ударом, не давая никакого позитива, кроме книг и вкусняшек. В депрессию Ниаз ушла уже давно, а после ультиматума от Пау Лимбоса, который пообещал, что контракт будет продлен, пока Ниаз не станет адептом, либо не умрет, девчонка пару раз уже думала лишить себя жизни. Так, не всерьез. Просто мысли о смерти.

Ниаз уже видела, как Пау Лимбос проводит опыты над рабами: как в грудь подопытного помещается крохотное семечко, как чудовищные объемы энергии, которых хватило бы, чтобы снести иную сторожевую башню, тратятся на контроль заклинания. И не справляются. И тело уродует растущими из груди побегами. И выглядит это ужаснее всего, увиденного прежде.

Урок тот случился совершенно случайно: наставник проводил занятие для Иллюра, а Ниаз тогда просто оказалась рядом. Пау Лимбос приказал ей подойти и заставил смотреть на проводимый ритуал за компанию, образования ради. Наставник за секунду вырастил несколько лиан, которые схватили конечности бъющейся в агонии жертвы и заткнули ей рот, и под истерическое мычание спокойно объяснял ученикам, что именно происходит. Как измененное семя протягивает по телу корни, дублируя кровеносную систему, как начинает прорастать в мозг, делая человека овощем, способным испытывать боль и реагировать не нее. Объяснял, почему кожа становится корой, приводил теории, как этого избежать.

Однако страшный ритуал наставника разбудил ученицу. Если мысли о самоубийстве воспринимались как "...и тогда все закончится", то вариант слиться телом и душой с каким-нибудь растением после увиденного внушал дикий, необузданный ужас. И ужас этот выдернул ее из депрессии. Ужас заставил ценить жизнь, стал для Ниаз проводником к самосовершенствованию. Страх за свою жизнь заставлял девушку медитировать до потери сознания, восстанавливать энергоканалы, тратить монеты на эликсиры, таблетки, пилюли. Эмоции стали мощнейшей мотивацией, которая за считанные дни позволила наверстать весь потерянный год.

И после того, как новый ранг был достигнут, Ниаз не расслабилась: слишком уж безразлично отнесся Пау Лимбос к успеху ученицы. И девушка осознала, что сильный и бесчеловечный маг может не только дать слово, но и забрать его обратно.

Фрукты казались пресными. Взгляд Ниаз скользил по строчкам книжки, но сосредоточиться на словах и смысле адепт не могла — мысли сбивались на все еще висящую над ней угрозу. А если удавалось сосредоточиться на словах, то история не приносила никакого удовольствия: девушка механически читала восторженные абзацы про подаренные героине цветы, и не могли понять, чему радуется эта дурочка. Ну букет подарили, и что?

На третьем по счету абзаце с описанием букета Ниаз раздраженно отшвырнула книгу на край кровати и встала. Чем ожидать непонятно чего и мариноваться в своих страхах, лучше встретиться с наставником лицом к лицу, и будь, что будет!

Школьница одернула воротник новой, адептовской формы, и выскользнула из комнаты.

Школа теперь казалась немного другой. Неофиты уступали ей дорогу, адепты первого ранга не замечали, а остальным по-прежнему приходилось уступать дорогу. Но испуганные, завистливые или раболепные взгляды неофитов поднимали настроение, даже давали на какое-то время позабыть про наставника. Девушке хотелось похвастаться перед каждым, что после года простоя она наконец взяла непреодолимую планку. Сделала то, что считалось невероятно сложным.

Но Ниаз терпела и не хвасталась ни перед кем.

В садах девушка прикрылась ладонью, чтобы даже случайно не посмотреть вправо, в заросли орешника, где затаился и врос в землю последний паук. Оживший куст, одеревеневший монстр — девушка не знала, чем теперь является тварь, но она внушала невероятный ужас. Непрерывно шевелящий педипальпами монстр вгонял в ступор, замораживал кровь в жилах. Ниаз слишком хорошо знала, как получаются такие монстры.

Следующий шаг девушки пришелся не на траву, а на утоптанную землю тропинки. Значит, наставник хочет ее видеть. Это пугало. Впрочем, неизвестность страшила не меньше.

Пау Лимбос сидел в беседке, на своем обычном месте. Ниаз знала, что маг предпочитает проводить время здесь, непрерывно медитируя, поглощая невероятные объемы энергии. Девчонка впервые задумалась, что наставник похож на присосавшегося к энергии клеща, и сразу же отогнала подобные мысли, чтобы Пау не дай бао каким-то образом не догадался, о чем она думает.

— Здравствуй, Ниаз. Итак, наконец я могу нормально поздравить тебя с прорывом, — улыбнулся наставник. Наверняка его доброжелательность искренней не была, хотя таковой не казалась.

— Здравствуйте, наставник. Спасибо, — поклонилась девушка. Решимость обсудить свое будущее таяла, сменялась непонятным ступором.

— Зачем пришла? — полюбопытствовал маг.

— Я... я хочу узнать, нет ли для меня каких-то заданий, раз я теперь адепт, — выдавила Ниаз.

— Может, повременим? — предложил Лимбос. — Освоишься с новой силой, отдохнешь, а потом к новым свершениям? Да и вообще, уверена, что хочешь дальше двигаться по стезе друида?

Выглядело как нежелание возиться с отработанным материалом, но Ниаз понадеялась, что ошиблась.

— А кем еще можно стать, если я год управляла ростом растений, и медитировала в наших садах? — осторожно спросила девушка.

— Есть и другие способы стать сильнее. Не такие закостенелые, как развитие аспекта, очень рисковые, но и результат дадут... яркий. При удаче. Нильям вот глипсов с пустыни принес: я провел над тварями опыты, и почти уверен, что в этот раз все получится.

Ниаз будто обожгло волной ужаса. Мысли лихорадочно заметались.

— Могу предложить вам другой вариант... — выдавила девушка, чувствуя себя моральным уродом, который окунул под воду котенка и держит его там, не давая вынырнуть. Но страх стать чудовищем оказался сильнее презрения к поступку, который решилась совершить Ниаз.

Глава 24

С последнего, третьего занятия по артефакторике я возвращался в комнату довольный жизнью и своей в ней ролью. Благодаря услышанному и увиденному в рейде, благодаря прочитанным в закрытой секции книжкам я знал больше, чем давали лекции Тифона, и не стеснялся задавать вопросы преподавателю. После парочки особо заковыристых, вроде вариантов объединения нескольких артефактов в единую сеть, по типу доспехов-артефактов на пацанах, преподаватель выразил удивление приподнятыми бровями, а затем развернуто ответил на каждый вопрос, начертив на доске схемы, где я опять же увидел несколько неизвестных мне прежде рун: первую можно перевести как "многомерная связь" и руну, вторую можно перевести даже не словами, а образом репья, который цепляется за другой такой же репей.

В общем, с занятия я ушел куда более просвещенный, чем уходил на него. За три дня индивидуальных лекций я неплохо так подтянул теорию артефакторики, и самое главное: знания были полностью моими. Не чужеродной информацией от заклинания Апелиуса, а своим: понятым и осмысленным.

После занятия я по инерции продолжал размышлять об артефактах: ушел в мысли чуть меньше, чем полностью. Поэтому не почувствовал запах гари, пока Апелиус обратил на него внимание:

— Чуешь, горелым чем-то пахнет?

Я принюхался и действительно уловил нотки гари.

— Кто-то проводит эксперименты по зельеварению у себя в комнате?