- Ты из институтских, что ли? – поинтересовался Монах.

- Нет! Ты что! От этих держусь подальше. И тебе советую, а то на опыты пустят такой редкий экземпляр.

- Ты сказал - дар у меня есть?

- Есть.

- Так почему не проявляется?

- А вот это я тебе смогу сказать, только если подойдешь поближе.

Монах поколебался, но блаженный вид насытившегося сумасшедшего подкупал. Да и любопытство подтачивало изнутри очень и очень сильно. Он спросил:

- Гурон, а как давно ты здесь?

- Не знаю. Не помню, – улыбка снова появилась на устах спасителя.

Бывший проводник медленно подошел к груде тряпья, на которой сидел, сложа ноги, алкоголик-безумец. Пододвинул небольшой старый табурет и присел рядом.

Гурон протянул руки к вискам Монаха и закрыл глаза. Лицо его приняло задумчивое выражение. Затем морщины появились на нахмуренном лбу, и он опустил голову, будто упираясь лбом во что-то невидимое.

Монах в этот момент почувствовал лишь покалывания в области головы, словно волосы зашевелились и начали бить друг друга маленькими разрядами статического электричества.

Так прошла минута.

Затем Гурон открыл глаза и убрал руки. Термос с живчиком снова появился в ладонях «индейца», и тот затянулся длинным глотком, словно насмехаясь над водочными парами.

Проводник нетерпеливо заерзал на табурете и решил подать голос:

- Ну? Что ты увидел?

- Как я могу что-то увидеть? Видят глаза. А они у меня были закрыты…

- Да не отходи ты от темы! – Монах начал выходить из себя от волнения. – Говори - что не так со мной?

- Безумец устало призакрыл глаза и вдруг неожиданно ровным и спокойным тоном ответил:

- У тебя огромный потенциал. Ты же принимал горох? Жемчуг?

- Было дело. Хотя боялся, что квазом стану.

- Если бы дар можно было бы сравнить со снегом, то я бы сказал так – в тебе огромная снежная шапка горы, которая может сойти лавиной в любой момент.

Якут закатил глаза:

- Ну, началось! Вы тут что – все ударяетесь в философию, приметы и красивые словечки? Попонятнее можно? Что с моим напарником?

Гурон пожал плечами:

- Твой напарник – что-то вроде сбоя в системе. Но не по вине Улья. Улей работает всегда неотвратимо. Просто, чтобы дар проснулся, некоторым требуется сильная эмоциональная встряска. Заряд адреналина. Ну, тебе то это знакомо. – сумасшедший посмотрел с усмешкой на новичка, от чего тот заметно напрягся.

Гурон продолжил:

- Твой организм, Монах, пережил невероятный стресс. И ты сам. Когда потерял семью тут же почти при перезагрузке. И что-то в твоем «симбионте» пошло не так. Что – тебе могут сказать только в том же пресловутом институте. И то – не факт. Но сейчас в тебе стоит огромный блок. И насколько я знаю, твоя собственная смерть тебя тревожит только в одном случае. В случае если это конец пути к цели, которую ты поставил. В общем, количество стрессов от зараженных и повседневной жизни в Улье, конечно, копится в тебе. И когда-нибудь все-таки активизирует дар сам по себе. Но самый сильный толчок – он вот тут. – похожий сейчас на прорицателя новый знакомый ткнул пальцем в грудь Монаху туда, где находилось сердце.

- Твои же мысли гасят все твои эмоциональные взрывы. И я никогда еще не встречал человека, который мог бы так это делать. Блок можно снять потрясением, связанным с тем же воспоминанием, что его поставило. А, пока что, твой напарник, - Гурон снова посмотрел на Якута, - рассматривает себя как инструмент для достижения цели…

- Вернуть семью. – догадался новичок.

- Ну да. Вроде бы так. Я, к сожалению, не все могу ощущать и видеть в том, что читаю.

Монах погрузился в задумчивость. То, о чем говорил их сумасшедший знакомый, было слишком неосязаемо. И поэтому аморфно и непонятно. Единственное, что он узнал теперь, так это то, что дар Улья был у него изначально. И значит, все эти полтора года он развивался.

- А что у него за дар то? – полюбопытствовал Якут.

Гурон лишь пожал плечами, доставая из своей сумки флягу и откручивая её крышку:

- Без понятия. Этого, увы, я увидеть не могу. И, похоже, больше ничего интересного узнать не получится. Но хоть увидел такую диковинку.

Новичок покосился на него и на флягу и вкрадчиво поинтересовался:

- Живчик?

- Живчик. Не смотри так на меня волком. Ты вообще должен быть мне по гроб жизни благодарен, что ушли Вы живыми. Так что, Вы мне должны.

- Спасибо. – глухо проворчал Якут.

- Тебе повезло, что у твоего напарника дар «спит». Иначе, мне было бы неинтересно Вас вытаскивать. – сумасшедший расплылся в улыбке и снова забегал глазами по подвалу.

Монах встал с табурета и стал собираться:

- Нам пора. Мы идем на восток. Ты с нами?

- Нет. Я еще хочу понаблюдать за этим скреббером.

Проводник вздрогнул, когда услышал, как вслух прозвучало название монстра, которое все рейдеры стараются замалчивать. Он поинтересовался:

- В приметы ты, как я погляжу, не веришь?

- А что мне от них? Когда-нибудь все равно сгину. – произносимые слова и внешний оптимизм безумца сочетались очень странно.

Он подошел поближе к Монаху, когда Якут уже выбрался из подвала и тихо произнес:

- А вот к напарнику я тебе рекомендую присмотреться. Он скрывает очень интересные вещи.

Проводник обернулся:

- Какие?

- Не знаю. Но мне кажется, ты будешь удивлен. – Гурон сгорбился и дробно, тихо засмеялся, став похожим на Бабу-Ягу из детских сказок.

- Спасибо. Прощай. – Монах пожал протянутую руку и выбрался на первый этаж сам.

На улице оба напарника быстро рысью пересекли двор и выбрались в район частных домов. Тут приближение крупных хищников или скреббера можно было заметить заблаговременно.

На одном из участков Якут вдруг метнулся в сарай, чем-то прогрохотав там и получив за это длинную нелицеприятную словесную конструкцию от Монаха. Новичок вытянул на свет два старых велосипеда. Без скоростей, со старыми толстыми рогатыми рулями. Тем не менее, цепи были смазаны, что делало двухколесники годным средством передвижения.

Дальнейшая дорога обошлась уже без особенных приключений, и наши герои устроились на ночлег на еще одном пустующем тянучем кластере в подвале частного домика, стоящего на отшибе.

Здесь можно было даже развести огонь, а в колодце была вода. Пока Якут набирал воду, Монах уже сообразил в подвале костерок из досок, сложенных за домом. Надо было умыться, ополоснуться и почистить одежду.

За два дня скитаний напарники походили на оборванцев в грязной, порванной одежде, кое-где на ней была запекшаяся кровь. А Якут, побывавший прошлой ночью в погребе, где безвылазно проживал лотерейщик, издавал такой запах, словно работал на птицефабрике.

Тушняк, подогретый на костре, пошел на ура. Но запасы еды нужно было пополнить – в обед уже будет нечего есть. Решив, что данную проблему нужно решать поутру, оба рейдера решили отойти по очереди ко сну. Якута на дежурстве сменил Монах.

Проводник долго сидел у костра, думая над всем тем, что сказал ему Гурон. Слишком много всего за день свалилось на него. Да и раньше он добирался лишь до окраины Аминска. А сейчас – два дня постоянного прессинга и вот он, с незнакомым ему человеком, сломя голову, рвется на восток через Мертвый коридор. А Гурон сказал, что у Якута есть свои секреты. Интересно, какие?

Монах посмотрел на спящего новичка и решил устроиться поудобнее, подложив под бок рюкзак. Край чем-то твердым надавил ему на синяки, полученные при падении с лестницы. Как только шею там не сломали? Рейдер пощупал ткань поклажи. Точно! Это же тот планшет офицера из тюремного автозака в Аминске. Он и забыл про него.

Проводник открыл рюкзак и достал из бокового кармана кожаную небольшую сумку. Расстегнул её и вытащил на свет ворох бумаг. Пробегая глазами по ним, Монах бросал листки в огонь – ничего интересного не было.

В руках осталась небольшая картонная папка с типичной надписью - «Дело». Далее шли ничего не говорящие цифры и инициалы с фамилией - «А.В. Мягков». Рейдер открыл дело и пробежался глазами по строкам. Лицо Монаха приобрело странное задумчивое выражение, и он сел, скрестив ноги и уставившись на огонь костра…