В зале с большим столом и камином после обеда собрались лидеры четырёх самых крупных социалистических стран. В комнате было довольно душно, солнце через высокие окна уже хорошо прогревало помещение. Не помогали даже жёлтенькие шторы, свисающие ступенчатым джаботом с карниза.

— Мы заслушали наших польских товарищей о ситуации сложившейся в ПНР. — Голос Громыко был глуховат и невыразителен. — Что я могу сказать? Плохо! Очень плохо! Вам дали всё, что вы просили, но ситуация в вашей стране продолжает оставаться взрывоопасной. Будь Польша расположена где-то в другом месте, то и ладно, делали бы вы что хотели, можно было бы договориться с американцами и отдать вас под их крыло. Этого же хотят и ваш Папа, и лидеры «Солидарности». — Он жестом остановил открывшего было рот Ярузельского.

— Андрей Андреевич, ты говори, да не заговаривайся, — включился в разговор Черненко. — Иметь под боком у себя натовские базы мы бы никогда не позволили.

— Я сейчас не об этом, Константин Устинович, — Громыко исподлобья кинул взгляд на поляков. — Польша расположена на пути снабжения ГСВГ[168], а это, как все тут понимают, единственная гарантия от нападения НАТО. Мы не можем позволить себе её потерять. Польские власти не могут справиться с беспорядками. Это создаёт угрозу нашему транзиту. Короче, товарищи, я предлагаю успокоить Польшу путём ввода войск ОВД. Мы установим в стране временный оккупационный режим. Арестуем всех антикоммунистов, антисоветчиков, агентов Ватикана и Пентагона.

— Не можливо с тем согласитше! — Вскочил с места польский генерал и предсовмина Ярузельский. От волнения он мешал польские и русские слова сильнее обычного, — Поляки будут бардзо сопротивлятше, лепше Войско Польское само наведёт порядок. Объявим положение военно, сами всех арестуем. Валенсу я обещаю лично расстрелять!

— Войско Польское — такие же поляки, как и рабочие Гданьска, или горняки Катовице. Поэтому велика вероятность перехода правительственных сил на сторону мятежников. Страна небольшая, население однородное… Нет, сами вы не справитесь. Да и сколько можно? Уже два года вы нам обещаете, а дела обстоят всё хуже и хуже.

— Товарищи, сегодня нам надо продумать вопрос со всей возможной тщательностью, — с председательского места раздался голос Черненко. — Я думаю, что мы не можем использовать для наведения порядка Советскую армию. Это может навсегда поссорить нас с братским польским народом, чего допустить нельзя.

Лица Кани и Ярузельского даже как-то посветлели.

— Но и доверить это необходимое, но неприятное мероприятие только силам ПНР мы тоже не можем. Товарищ Устинов прав. Войско Польское — армия народная. Как у нас принято говорить — «Народ и армия едины». Поэтому я думаю, придётся поступить следующим образом. Промышленный район Силезии будет контролировать Народная армия Чехословакии. — Генсек повернулся к Гусаку, тот поймал взгляд и согласно кивнул, на что сидевший рядом министр обороны ЧССР удивлённо пожал плечами.

— В Западных воеводствах и в Поморье, которые когда-то входили в состав Германии, порядок будут наводить вооружённые силы наших немецких товарищей, — Черненко повернулся к Хонеккеру. — Вам, товарищ Хонеккер, придётся успокаивать Приморскую часть, самую беспокойную территорию. Справитесь?

— Даже не сомневайтесь, Константин Устинович! Немецкая народная армия с честью выполнит интернациональный долг и наведёт порядок в любом уголке мира, если будет на то решение объединённого командования Организации Варшавского Договора. — Эрих Хонеккер уже имел разговор с советским лидером на эту тему, ему роль усмирителя поляков импонировала, поэтому ответил он бойко и без промедления. Хонеккеру вообще был симпатичен новый глава СССР, появилась надежда, что дела в соцлагере наладятся.

Черненко повернулся всем корпусом к Кане и Ярузельскому. — А Войску Польскому придётся наводить порядок в столице, а также восточных и южных воеводствах. — Вы сможете гарантировать успех хотя бы там?

— Не можливо… — Ярузельский снова начал возражать. — Никак не можно, допустить немцев до Помория. То будет крвава бойня!

— Это будет зависеть и от вас! Будет кровавая бойня, или всё обойдётся простой полицейской акцией. Как в Чехословакии в 1968. Я думаю, все помнят этот неприятный эпизод в нашей истории. — Черненко пристально посмотрел на Гусака.

— Тогда прошу обсудить детали, которые вы потом доведёте до вашего руководства штабов. Через неделю я жду свёрстанные планы проведения операции «Сухэ-Батор».

— Почему «Сухэ-Батор»? — удивился Устинов.

— Чтобы никто не догадался, что эта песня о тебе, — прошипел Черненко, мучавшийся лёгкими. Ему срочно требовалась очередная порция кислорода.

— Буууу… — бу…бу… — бу-бу-бу-бу… бу-бу-бу-бу…Бу… Бу… бу-бу-бу, — в майском воздухе, наполненном ароматом тополиных почек, на всю округу разносится туш духового оркестра. Музыканты играли слаженно и громко.

— Наши братские народы, сплочённые в огне общей борьбы с турецким исламизмом, немецким фашизмом и американским империализмом, — Севастьянов заглянул украдкой в листок. — Всегда готовы поделиться друг с другом всем багажом культурного, спортивного и научного потенциала. Сегодняшнее событие является важной вехой в укреплении дружбы между болгарским и советским народами! Слово предоставляется министру культуры Болгарии товарищу Людмиле Живковой.

Людмила в ответном слове поблагодарила новосибирских товарищей за прекрасный участок, за помощь в проектировании и, как положено, выразила уверенность в радужных перспективах культурного и научного сотрудничества.

— Дворец, который мы сегодня закладываем, содержит большую комфортабельную гостиницу. Нашим деятелям культуры будет, где остановиться. — Она улыбнулась прямо в объектив, вынырнувшего из толпы фотожурналиста. — Тем более что сейчас на древней земле Балканского полуострова произошли исторические события. Народы близкой исторической судьбы решили объединиться. Теперь это будет не Болгарский центр, а Балканский. Надеюсь, что его частыми гостями станут деятели не только болгары, но и албанцы, сербы, румыны и другие соседние народы.

Я предлагаю символический «краеугольный камень», наконец, установить!

Последние слова потонули в буре аплодисментов.

— Я лично с удовольствием забью первый колышек в основание Дворца Болгарской, то есть Балканской культуры в нашем родном Новосибирске. — Севастьянов тоже посчитал, что речей было сказано уже достаточно. — Надеюсь, что товарищ Делчев, составит мне компанию?

Председатель горисполкома взял в руки заготовленный метровый стальной штырь и в сопровождении консула и начальника УКСа горисполкома направился к размеченному, освобождённому от почвы участку. Протянутые вдоль и поперёк бечёвки отмечали проектные оси будущего здания.

— Иван Павлович, вот сюда поставьте, пожалуйста, — ткнул пальцем Гринкевич. — Держите вертикально, я сейчас кувалдой… Вы, товарищ Делчев, наверное, слева тоже изобразите участие.

— Ты смотри, осторожно! — Усмехнулся Севастьянов. — Пальцы городскому голове не отчекрыжь.

Он аккуратно ткнул в землю штырь, точно под пересечением бечевок, где специально был положен белый кусочек мела. Все вокруг затихли в ожидании. Коротко тюкнула кувалда по оголовку. Моргнула фотовспышка, запечатлевая исторический момент. Штырь мягко вошёл в грунт сантиметров на двадцать. Как только Севастьянов убрал руку, музыканты снова грянули туш.

После торжественного митинга все основные участники переместились в банкетный зал Горисполкома для традиционного банкета, украшавшего любое заметное событие.

— Борь, пошли отсюда, — Оленька мягко тянула меня за рукав. — Задолбали меня уже эти чиновничьи морды. Сил нет, на них смотреть! Хари протокольные!