За три дня удалось сбить волну стихийных выступлений, захлестнувших родину главы республики Динмухамеда Кунаева. Никто из рода Ысты не принимал участия в погромах, но другие кланы Старшего жуза активно выступали с поддержкой протестующих.
— Ассалом алейкум, Ваше степенство, хазрет Бабахан, — Кунаев лично предложил стул белобородому старцу, доставленному в Алма-Ату специальным курьером из Ташкента. — Надеюсь, что дорога не слишком вас утомила?
— Ва аллейкум ассалом… Спасибо, товарищ первый секретарь, — старик почтительно склонил голову. — Было жарко, но, хвала Аллаху, доехали быстро. Чем могу быть вам полезен, дорогой Динмухаммед Ахмедович? Неужели такой опытный богослов как кази Насымбай не смог вам помочь?
— Вы, уважаемый ходжа, не могли бы пояснить или как-то прокомментировать события последних трёх дней? Вы человек опытный, мудрый, скажите мне, что происходит? — Кунаев не стал сообщать ничего о негласной изоляции главы мусульман Казахской ССР. — Почему обычная драка между мальчишками вдруг выросла до масштабов республики? Требования не ясные, но, преобладали призывы к свободе совести.
— Уважаемый Кунай-таксыр, вы очень правильно поступили, что закрыли все контакты с внешним миром, — старик опять почтительно опустил голову. — Но у этого решения есть недостаток. У нас в Ташкентском муфтияте нет никаких сведений о том, что творилось в Казахстане. Мне кажется, настала пора рассмотреть проблему ислама в Средней Азии и, особенно в вашей республике более пристально. Вы могли бы, пользуясь личным знакомством с дорогим Леонидом Ильичом, да благословит его Аллах и приветствует, поднять вопрос в ЦК о расширении сети мечетей и медресе на территории Казахстана. Это помогло бы снизить накал страстей.
— Что!? Да вы в своём уме? — Кунаев от возмущения даже не мог сразу сообразить, как ответить. — Вот уж правильно говорят русские, дай вам палец, откусите руку. Ни о каких медресе не может быть и речи! Вы же должны понимать, что в Кремле считают религии пережитком прошлого, которому нет места в коммунистическом будущем.
— Зачем же так сердиться? Это не к лицу человеку вашего положения, — муфтий прятал в белой бороде мягкую улыбку. — Может быть, вы для начала расскажете мне подробности? Тогда я бы смог посоветовать вам что-то ещё. А по поводу мечетей и медресе я бы не торопился. Потребность у народов Туркестана такая есть, а если есть потребность будет и предложение. Если не предложат власти, то возникнут нелегальные мечети, тайные молельные дома, подпольные исламские школы. Нелегальных труднее контролировать. Проще скрываться радикальным исламским элементам. Вы же, дорогой таксыр, понимаете, как относятся в странах традиционного ислама к Советскому Союзу. Шаг навстречу советским мусульманам был бы очень хорошим шагом и навстречу мировому исламу, который также противостоит империализму и неоколониализму США. — Чувствовалось, что старый имам прекрасно овладел риторикой коммунистических агитаторов.
— Якши, хорошо, — Кунаев и согласился поднять тему на Политбюро. Он понимал, что против будет Суслов, а значит и Брежнев, но зато он, таким образом, отведёт возможную будущую критику от себя лично.
За два года прошедшие со встречи Ар-Рашида и Ангута Омарова, благодаря щедрой помощи от мирового ислама в СССР удалось создать сеть приверженцев «истинного ислама». От Пржевальска на границе с Китаем, до Казани на Волге, молодые люди не только изучали Коран и арабский язык. Самые отчаянные из них учились и подрывному делу, и стрельбе, и тактике партизанской войны. Полная бесперспективность и обречённость толкала мальчишек в сети экстремистов, обещающих справедливость для всех.
Когда до Астрахани дошли слухи о беспорядках в соседнем Казахстане, Омаров в срочном порядке дал команду выводить на улицу всех вовлечённых в радикальные исламские организации. Телеграмма высылаемая на имя ничем не примечательного человека, не состоявшего ни в какой ячейке, обычно содержала поздравление с днём рождения отца, дяди или какого-то другого родственника. Имя родственника служило меткой, кому надо было передать телеграмму. Дальше всё шло по отработанному шаблону.
Толпы молодых парней вышли на улицы Бухары, Коканда, Чарджоу[90], Ленинабада[91]. Сначала были требования очистить город, республику или регион от русских, открыть мечети, разрешить проповедовать мусульманство. Как только власти пытались разогнать демонстрантов, мирные протесты превращались в немирные. В милиционеров летели камни и бутылки с зажигательной смесью. С ростом количества убитых и раненых росло число протестующих. Власти уже на третий день поняли, что не могут ограничиться силами МВД и ВВ. На подавление беспорядков бросили регулярные части Среднеазиатского и Туркестанского округов. Только ценой сотен убитых и раненых, властям удалось подавить погромы в городах, в которые превратились мирные шествия.
— Леонид Ильич, — голос министра внутренних дел, казалось, обволакивал и даже усыплял старого генсека. — По сообщениям, поступившим вчера вечером из Ташкента, местным силам милиции с помощью ограниченного контингента Среднеазиатского Округа удалось справиться с исламистами. Товарищ Чурбанов может доложить развёрнуто, он лично сегодня утром беседовал с Кунаевым и Рашидовым.
Щёлоков бодро и уверенно отрапортовал и преданно уставился на Брежнева. Остальные замерли в ожидании реакции.
Леонид Ильич пошевелил губами, как будто разминая их для важной работы, потом поправил знаменитые «рогатые» часы на столе, окинул взглядом собравшихся товарищей.
— С товарищем Чурбановым… мнэ-э-э… я поговорю немного позже. — Брежнев попытался изобразить ироническую улыбку. — Сейчас я хотел бы послушать товарища Устинова. Дмитрий Фёдорович, вы, что можете сказать по событиям последней недели в Средней Азии. Шайтан бы им всем хвоста накрутил. Тут же ещё наш заклятый друг Саддам учинил натуральный разбой. За два дня захватил Кувейт. Товарищ маршал, могут наши бойцы такое провернуть?
— Если партия прикажет, армия займёт и Париж, и Вашингтон. — Устинов попробовал отшутиться. — Три дня назад республиканские власти Узбекской, Туркменской, Таджикской и Киргизской ССР обратились к командующим САВО и ТВО[92]. Хитрецы хотели, чтобы армейские части были задействованы без привлечения внимания министерства обороны. Конечно, ни Язов, ни Максимов на такое нарушение пойти не могли и сразу связались с генштабом и со мной лично. Я сразу дал добро на применение вооружённых сил, так как времени на обсуждение в Политбюро не было. Действовать надо было срочно.
Для Казахстана и Киргизии хватило 8-й и 68-й мотострелковых дивизий. С узбеками пришлось повозиться, численность населения и религиозный фанатизм местных там какой-то совсем бешеный. Но трёх мотострелковых дивизий хватило и им. Особенно хорошо себя показала 144-я дивизия охраны тыла. Безо всякого стеснения палили по бандитам.
— Ты Дмитрий Фёдорович, подожди. — Голос Брежнева посуровел. — Без стеснения это не очень хорошо. Там же наши граждане. Да, они нарушили закон, кто-то из них грабил и убивал. Но ведь не все, вот в чём беда. А пуля, как говорил ещё Суворов, она дура, ни правого, ни виноватого не различает. Хорошо, что мы смогли справиться с волной исламизма на нашей советской земле, отстоять, так сказать, завоевания… но радоваться и тем более гордиться тут не чем. Наградные листы я подписывать не буду, не надейтесь.
Юрия Чурбанова одолевали противоречивые чувства. С одной стороны он боялся, что к Средней Азии будет привлечено слишком пристальное внимание верхушки Политбюро, а это может пролить свет на его тёмные делишки с Рашидовым, а с другой вселяло надежду, что бардак скроет всё, что там творится, как пожар скрывает недостачу.
