Мира выпросталась из одеяла совсем и вытянулась рядом с Тимом. Перекинула руку поперек его груди и смешно засопела в бок.

— Значит, пугает? — В голосе Тима слышалась некоторая обреченность. — Так и знал, что не надо тебе этого говорить. Слишком рано.

— Не рано, — вырвалось у Миры. — Никогда не рано! Мне… я просто растерялась, вот и все. Не знала, что сказать.

— Можешь начать с того, что чувствуешь то же самое, — внес Тим предложение, но Мира отрицательно покачала головой.

— Это будет неправда. — И не успел Тим огорчиться по поводу столь плачевного для него положения дел, как ведьмочка продолжила: — Мне… никто не был нужен еще до секса… за пару минут, наверное… как‑то так получается…

На этом разговоры кончились, и дальше все было долго, медленно, ритмично и бесконечно сладко… и ночь снова и снова взрывалась мириадами звезд над двумя влюбленными…

— Она, что, беременна от тебя? — Паника в смутно знакомом женском голосе проявилась отчетливо.

— Нет, о бог, как ты можешь такое предполагать? — Голос Рича, напротив, звучал спокойно, увещевающе, хотя едва заметная нотка ужаса все же проскочила.

— А почему она спит на половичке перед входной дверью?

— Да откуда я знаю? Приблудилась, поди.

— Да я об нее чуть не споткнулась! Она что — бездомная?

— Ну не споткнулась же. И дом у нее есть. — Теперь в голосе Рича зазвучало плохо скрываемое отвращение. — Забудь, это все ерунда.

— Сыночек, ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты о чем?

— Да хотя бы о синяках на твоем лице. Откуда?

— Подрался, — буркнул Рич. — А что? Обычное дело.

— Не для колдунов! — взвизгнул женский голос. — Ты о чем думал, когда решил кулаками помахать?

— Честно? О том, что неплохо бы противника прибить, нашинковать мелко — мелко, воскресить в таком виде и упокоить еще раз. Или суп сварить для разнообразия.

Озадаченное молчание. Затем нерешительное:

— Это как‑то связано с той девицей? Стало быть, ты ее все‑таки знаешь? Ты из‑за нее подрался?

— Не столько из‑за нее… — сколько с ней, хотелось добавить Ричу, но он благоразумно воздержался от продолжения.

— Милый. — В женском голосе появилась нежность и настойчивая забота. — Ты точно мне не врешь? Если что, мы ее… отправим, куда следует, там все сделают по высшему разряду. Подлечат, подколят. Никто ни о чем не догадается.

— Я сам в состоянии разобраться со своими проблемами!

— Ага! Значит, эта девица — все‑таки твоя проблема.

— Нет… скорее, мелкое недоразумение.

— Но почему под дверью? Ты ее выгнал?

— Типа того, — нетерпеливо ответил Рич. — Допрос окончен? И так, в качестве напоминания — я уже давно вырос и сам отвечаю за свои поступки.

— Ах, вот ты как… — женский голос налился обидой.

— О Истина, только не надо… ну ладно. Ладно. Только не плачь, мама. Я прошу. Умоляю. Давай без слез. Я торжественно клянусь, что девица от меня не беременна, просто… я ей вроде как должен услугу. Точнее, это она так считает.

— А ты, значит, не считаешь?

— Мам, ну о чем ты говоришь? — В голосе Рича было искреннее удивление, смешанное с непониманием. — Я прекрасно помню ваши уроки. Никому ничего не обещать под страхом смерти. Ну и еще парочку. Так что не волнуйся… и нет, туда нельзя! Почему? Да потому. Ты меня увидела, можешь идти домой. То есть я хотел сказать… не так грубо, но по сути… нет, не стоит туда входить, мама… там занято…

Когда дверь в гостевую спальню была открыта настежь практически пинком, Тим и Мира были готовы к приему гостей — одеты, причесаны, даже умыты, благо к спальне прилегала отдельная ванная комнатушка. Поскольку платье ведьмочки пришло в негодность еще ночью, его с успехом заменила рубашка Тима, длинная настолько, что благообразно закрывала девушке колени. Сам рядовой Брайт по этой причине щеголял полуобнаженным, в немного мятых брюках, но гладко выбритый и чистенький.

Честно сказать, Мира не удержалась и, пока Тим брился, мялась рядом, притворяясь, что жутко занята сгоревшими волосами, а на деле просто наслаждаясь созерцанием своего мужчины за столь интимным занятием. Это весьма напоминало сцену из настоящей семейной жизни в представлении Миры, и она была готова на что угодно, лишь бы почувствовать себя… причастной. Тим неловкие маневры просек на раз, но ничего не сказал, из ванной комнаты не выгнал, а наоборот, всячески поощрял ее наивное любопытство, притворяясь, что не может в зеркало оценить качество своих стараний — мол, запотело, кривое, маленькое и тому подобное. В итоге, Мира пальчиком тыкала в те места на лице Тима, где, как ей казалось, существовали некоторые упущения, получая колоссальное удовольствие от процесса. Была б ее воля — из ванной не вышли бы до полудня. Они стояли так близко, что видели свои отражения в глазах партнера. Дыхание у обоих становилось чаще, вот Тим отшвырнул ставший ненужным бритвенный станок… Мира глубоко вздохнула, покорно закрывая глаза и понимая, что еще один принцип отброшен за столь короткое время… Но женский голос за дверью никуда не исчез.

А посему быстрый, но обжигающий поцелуй — это все, что они могли себе позволить, прежде чем вновь начать суетиться.

И вот свершилось — дверь в спальню отворилась и на пороге возникла безупречная леди Алисия, матушка и негласная глава семейства. Прическа — волосок к волоску, платье без единой морщинки — облегающее и на взгляд Миры, слишком вызывающее для матери двоих взрослых детей. Глаза горят любопытством и коварством. Идеальный макияж и маникюр. Кинжальные десятисантиметровые каблуки. И все это в семь утра. Она что, и спит при полном параде? — невольно задалась вопросом Мира. — Не может обычная женщина так выглядеть рано утром. Это противоестественно.

Тим галантно поклонился, игнорируя тот факт, что встречает мать полуголым. Женщина тоже не выглядела шокированной или сколько‑нибудь смущенной ситуацией. Мира вдруг ощутила приступ паники и изобразила неуклюжий реверанс, отчего ровные брови леди Алисии поползли вверх, а губы дрогнули в улыбке. Не столько радостной, сколько удивленной. И вообще, она как‑то странно смотрела на Миру, как будто… оценивала. Неодобрительно.

— Доброе утро, матушка, — тепло поприветствовал Тим, подходя к ней и целуя в щеку.

Леди Алисия оторвала цепкий взгляд от Миры, довольно качнула головой:

— И тебе, милый. И… тебе, девушка.

Мира обрела голос и прокаркала:

— Доброе утро.

Но леди Алисия уже отвлеклась:

— Позволь спросить, милый, у тебя дома что‑то случилось? Потоп, пожар, цунами? Или здание рухнуло?

— С чего ты взяла?

— С того, что ты ночуешь здесь. Как это понимать?

— Мы пришли к Ричу в гости, засиделись допоздна и решили остаться на ночь. А что, это проблема? — гладко, будто всю ночь готовился, выдал Тим. И тон такой естественный, без натянутости и напряжения. Если бы Мира не знала, как всё обстояло на самом деле, поверила бы безоговорочно. Но видимо, мать знала своих детишек как облупленных, потому что недоверчиво скривила губы:

— Хочешь сказать, что выстроить портал тебе показалось непосильной задачей? Что‑то слабо верится. Кстати, дорогой, ты не в курсе, что за девица ночевала у вас под входной дверью?

Тим весьма правдоподобно изобразил удивление:

— Ничего не знаю ни про каких девиц. Мы были втроем, пили чай, вино, смотрели телевизор. Вот, собственно и все. А что касается девушки, о которой ты говоришь — первый раз слышу.

Леди Алисия поняла, что наскоком от младшенького ничего не добиться и логично переключилась на слабое звено — Миру. Та мялась на месте, чувствуя себя шлюхой в рубашке с чужого плеча, остро ощущая неловкость от пронзительно — инквизиторского взгляда матери Тима.

— А ты… девушка, тоже ничего не знаешь, я полагаю?

Мира весьма неопределенно пожала плечами — врать леди Алисии в глаза было просто невозможно, но и сказать правду она не осмелилась, слишком долгие объяснения последуют за этим, затрагивающие, к тому же, ее личные дела.