— Домой. — Это Мира приврала, но плакаться Тиму, который ее только что оскорбил, на бедственное положение, о чем он и так осведомлен прекрасно, не собиралась. Хватит с нее унижений.

Причем ведьмочка и сама себе объяснить не смогла бы, почему так глубоко обиделась на тощего. По сути, он не сказал ничего плохого в ее адрес, но в тот момент ей казалось, что небеса рухнули на землю и из‑под обломков ей не выбраться.

— Домой? — Тим округлил глаза, — У тебя же временно нет дома. Куда ты пойдешь? И почему не хочешь остаться? — это он так небрежно подвел ее к основному вопросу.

Девушка досадливо поморщилась и выдавила:

— Разберусь. Мне пора, — мол, не нужны ей подачки из жалости, и попыталась вырвать руку, но Тим не дал.

— Так, радость моя, — сказал безапелляционно, — давай‑ка в начале нашей с тобой совместной жизни — и вот не надо строить такое лицо, все равно не поверю! — определимся с главным. Ты на что‑то обиделась — спрашивай. Что‑то непонятно — уточняй. Говори о том, что не нравится. Со мной, а не со своим внутренним «я». Лады? Теперь я слушаю.

А был такой милый, скромный, когда она его встретила впервые. И куда только все подевалось? И было ли вообще? Мира подавилась заготовленным гордым отказом от ночевки из милости и от объяснений и просипела:

— Ну ты… умеешь расставить точки над и.

— Зато ты дурака повалять любишь, но об этом я уже говорил, кажется.

— Ага, ты заявил, что я беспардонная…

— Взбалмошная, — поправил Тим.

— Да какая разница! Беспардонная, взбалмошная… одно и тоже…

— Не увиливай от разговора.

— Это я увиливаю?

— Миранда, оставайся со мной, а?

После чего самая правильная на свете ведьма взяла да и согласилась.

КОНЕЦ 1–ОЙ ЧАСТИ

— С утра у кролика был очень занятой день, — пробормотал себе под нос рядовой Тимоти Брайт, пролистывая списки поступивших за последние два дня в приемные покои пострадавших, присланные из больниц, обращая внимание на диагнозы. Чего там только не было: и переломы всевозможных конечностей, и выпущенные кишки, которые обратно запихиваться не желали, свернутые носы, проглоченные лампочки, откусанные уши, вывихнутые челюсти — в общем, жизнь в городе кипела, люди дрались, калечили друг друга ничуть не меньше, чем обычно. Попадали в больницы, где их приводили в порядок, насколько это вообще возможно, выпускали и все начиналось по новой.

Рядовой Брайт на секунду задумался о том, как там без него поживает напарник, толстый, неповоротливый бегемот в чине сержанта, но быстро забыл об этом, потому что на глаза попалась запись:

«Жалобы: тошнота, рвота, отсутствие аппетита, сильное слюноотделение, температура 40,0. Отравление? Нарушение координации движений, нарушение функций тазовых органов, галлюцинации, бред. Органическое поражение ЦНС? Умеренная желтушность кожных покровов, селезенка увеличена. Гемолитическая желтуха? Окончательный диагноз не определен. Состояние быстро ухудшается. Прогноз: смерть в течение недели не от одного, так от другого». А в конце листочка кто‑то карандашом приписал: «Издеваетесь? Они правда еще живы?! Я хочу на это посмотреть…»

Недели! — хмыкнул Тим, чрезвычайно довольный находкой. — Нет у них недели, даже дня уже нет, если он правильно помнит. Теорин — это вам не детские забавы. Мужики отравились два дня назад утром, значит, сегодня — последний день. Надо обязательно успеть их допросить.

Мира сонно пошевелилась и зашарила рукой по постели. Тим отложил бумаги и прилег рядом:

— Я тебя разбудил? — спросил шепотом.

— Нет, блин, крокодил летающий! — невнятно пробурчала девушка, недовольно хмуря бровки. — Ты чего шумишь? Рано еще! И потом — ты отпуск взял, чего вскочил ни свет ни заря?

— Миранда, да будет тебе известно, что сейчас одиннадцать утра. Люди в это время уже обедать собираются.

— А мне плевать, кто и чего там собирается. Спала, сплю и спать буду, — и шваркнула кулачком по простыням.

— Хорошо, — улыбнулся Тим и чмокнул сердитую ведьмочку в висок. — А мне надо идти. Дела не ждут.

— Какие дела? — Мира мгновенно распахнула глаза, в глубине которых еще плескалась сонная муть, и вопросительно посмотрела на парня. — Какие дела могут быть в отпуске? Я не хочу, чтобы ты уходил!

— Нашлись твои громилы. Надо нанести им визит.

Вот тут с Миры сон слетел окончательно и бесповоротно. Она подскочила на кровати, требовательно протянула руку за листками, которые Тим только что закончил просматривать:

— А ну дай сюда. Я сама посмотрю.

— Разве ты в этом что‑то понимаешь? — поинтересовался рядовой Брайт, но просьбу выполнил. Затем встал с постели и направился к выходу. — Пожалуйста. Только не перепутай, вдруг еще пригодятся.

— Подожди! Ты куда? А я?

— А ты будешь ждать меня дома. Больница недалеко отсюда, я обернусь за пару часов.

На губах ведьмочки зазмеилась улыбка:

— Тимми, ты всерьез думаешь, что я отпущу тебя одного?

— Родная, мамочка у меня уже есть, второй не переживу. Кроме того, ты только что проснулась, нет времени ждать, пока ты приведешь себя в порядок.

В итоге из дома они вышли вдвоем через полчаса. За это время Мира успела собраться, позавтракать и теперь гордо вышагивала в надоевшем хуже горькой редьки платье — том самом, на которое недавно кофе пролила в рабочем кабинете Тима.

Единственной альтернативой были шорты парня и его же майка как наиболее универсальные из всех вещей, но Мира, оглядев предложенное, сморщила носик и решила, что еще один день в платье ее не убьет. А учитывая, что пятно от кофе она вывела собственноручно еще накануне, то жизнь вообще заиграла новыми красками.

На улице стояла непривычная жара, солнце исправно грело воздух, а ветерок решил взять выходной и отдохнуть от трудов праведных. В итоге за десять минут быстрой ходьбы Мира вспотела как мышь и интенсивно обмахивала лицо сорванной веточкой с изумрудной листвой. Можно смело утверждать, что за все лето это был первый по — настоящему жаркий день, и с непривычки переносить подскочившую температуру было тяжело. Мира то и дело утягивала Тима в тень домов и деревьев, что попадались по дороге.

За что и поплатилась. С первого же дерева, тенью которого она имела счастье наслаждаться пока шла мимо, на нее капнуло что‑то прохладное и потекло по лбу. Мира рукой смахнула это «что‑то» и, увидев, чем именно Истина отметила ее в третий день начала нового этапа её жизни под названием «после проклятия», не сдержала ругательства.

— Что? — Тим, вышагивавший рядом, мгновенно повернулся.

Мира расстроенно, но осторожно — чтобы не испачкаться еще больше, помахала в воздухе рукой с птичьим пометом.

— Как обычно. Лучше бы я на солнце жарилась.

— Есть, чем вытереть? — Тим очень старался не улыбнуться, но получалось плохо. Его ведьмочка в своём амплуа. Мира это заметила, и глаза ее сердито сверкнули.

— Откуда? Похоже, что я взяла с собой сумку? А все потому что ты меня торопил…

— Держи, — Тим вытащил из кармана рубашки платок и протянул ей.

Она взяла его чистой рукой, помяла, подумала и протянула обратно.

— Я не вижу — вытри сам, пожалуйста.

В итоге они еще минут десять топтались на одном месте: Тим вытирал, Миранда командовала процессом — хотя ничего не видела, но справедливо считала, что все равно знает лучше, а спорить с ведьмой — себе дороже, это вам любой скажет. Покончив с наведением порядка, ребята двинулись дальше, только теперь Мира обходила деревья за версту.

Здание больницы, в которую они направлялись, вид имело неказистый и жутковатый. Первым делом в глаза бросались выбитые кое — где стекла, отсутствующие в оконных проемах рамы. Потрескавшаяся штукатурка не добавляла фасаду привлекательности. Правда, входная дверь была относительно новой — в том плане, что плотно держалась на петлях и исправно открывалась — закрывалась.