— Твое право, — согласился Тим и внезапно совершил переход. Стражник выжидательно встрепенулся. Неприветливая, враждебная Тьма накрыла обоих, встревоженная, рвущаяся на свободу. Стражник еще не понимал, что случилось с хозяином, но вполне ощущал его взволнованное состояние. Холод обжигал кожу. Тесса поежилась, испуганно глядя в бездонные черные глаза того, кто еще секунду назад казался нормальным живым. Не зря она тогда, на кладбище, неладное заподозрила, как чувствовала, что с этим снусмумриком не все чисто. В темноте видно почти ничего не было, но она отчетливо помнила опасность и силу, которые исходили от незнакомого еще парня. Даже ее, мнившую себя великой колдуньей, происходящую из рода, давшего миру много выдающихся личностей, пробрало до печенок в тот раз. Равно как и сейчас.

Инстинктивно отшатнувшись, колдунья зацепилась каблуком за порог и, чтобы не упасть, схватилась за дверной косяк.

— Я тебя предупредил, — произнес Тим глухим голос. — И я тебя запомнил. Мы… тебя запомнили. И мы… придем. Расстояние — ничто, Тьма едина. Мы… умеем искать. Не стоит играть в игры. Согласись с… нами. Делай, что… мы велим.

Гипнотизер хренов! Уже при первых словах Тесса поняла, что дело швах. А дослушав предупреждение до конца, с тоской подумала, что в такое дерьмо не влипала давно. А точнее, никогда. И еще это "мы". Звучало бы смешно, если бы не было так жутко, что волосы дыбом вставали. Вздернув повыше подбородок и сцепив трясущиеся от холода и страха руки, она произнесла:

— Как с тобой связаться? — И, несмотря на страх, от сарказма не удержалась. — С вами, господа…

Тим, надо отдать ему должное, не стал торжествующе хмыкать или каким‑либо образом выражать радость от того, что сумел запугать колдунью. На этот раз переход длился дольше и был куда мучительнее — стражник, как дикий, бешеный зверь, почувствовавший близкую свободу, рвался на волю всеми силами, буквально раздирая Тима изнутри; но прошла минута — и перед Тессой снова стоял высокий, тощий парень с тревожным взглядом. Резко потеплело, что вырвало у девушки облегченный вздох.

— Я… не хотел, но выхода у меня нет. — Тиму было явно неловко за свои действия, но и отступить он не мог — слишком многое было поставлено на карту.

— Да пошел ты… — Тесса держала марку до конца, хотя за такие слова расправа должна была быть жестокой.

— Я сейчас. — К ее великому облегчению, Тим не обратил внимания на оскорбление, ушел по коридору и через минуту вернулся, держа в руках сотовый. — Вот. Это Рича. Мой номер там есть, найдешь без проблем. Звонить можно в любое время. И… без самодеятельности, пожалуйста.

Тесса выхватила телефон и кубарем скатилась с лестницы. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, внутри у неё все бурлило от ярости. Да как он посмел, этот червяк, так разговаривать с ней, сильнейшей колдуньей своей империи! Да она его в порошок сотрет! В жабу превратит! Кишки выпустит! Глаза выдавит! Руки — ноги узлом завяжет! Отрежет поганый язык и заставит проглотить! Как только, так сразу… с ним, как оказалось, не очень‑то поспоришь… но помечтать‑то никто не запретит…

Как только она скрылась из виду, Тим устало вздохнул и прислонился горячим лбом к стене. Его била дрожь от осознания того, как близко он подошел к запретной черте, после которой стражник вырвется на свободу и будет воплощать в жизнь свои безумные фантазии, о которых постоянно нашептывал Тиму. Он потерял контроль над собой и совершил переход в таком состоянии, в каком ни в коем случае нельзя было этого делать — будучи захваченным сильными переживаниями. Именно тогда ослабевает воля, и стражник имеет хорошие шансы взять власть над разумом. Да, в конце концов, он загнал бы его обратно, в воображаемую клетку, но за то время, пока он правил бал, могло бы случиться все, что угодно. А отстраивать заново город Тиму не очень хотелось.

— Что, на горизонте замелькали тучки? — с сарказмом спросил Рич, появляясь в коридоре. — Не все хорошо складывается? Первая ссора влюбленных? Сочувствую, братишка. Выпить не хочешь?

Тим посмотрел на брата, как на сумасшедшего — какое выпить, когда демоническая сущность беснуется внутри, почуяв запах свободы — и качнул головой.

— Валерьянки лучше накапай. Хотя нет, просто пузырек дай. А если есть, то сразу три. Ведра. Срочно надо успокоиться. А может у тебя пустырник остался с бабулиных времен? Завари, а? Будь другом.

— Что, все плохо? — посерьезнел Рич, прекрасно зная, что со стражником шутки плохи — и по своему опыту тоже. Если уж Тим так заговорил, значит, на самом деле все приближается к критической отметке или уже перешагнуло ее. Младшенький никогда не был склонен к паникерству или преувеличению, чем иногда грешил сам Рич. — До кухни дойдешь или довести?

Тим осторожно сполз на пол, уперся руками в стену — его начала бить крупная дрожь. Казалось, что он сейчас взорвется изнутри, если не подчинит себе разбушевавшегося зверя. Или не выпустит его из клетки. На глаза навернулись слезы, вздулись синие вены на руках и шее, а виски словно прессом сдавило.

"Отпусти, отпусти" — выло внутри, невидимые когти рвали его плоть. Тим с ужасом осознал, что может не справиться. Проиграет и тогда неизвестно, чем все обернется. Это походило на мощный, сметающий все на своем пути шторм, шквал чистой энергии, которая мечется, бьётся в поисках выхода. Из последних сил Тим сдерживал яростный натиск стражника, который, почуяв слабину хозяина, словно взбесился. Но Тим держался, цепляясь за обрывки мыслей и воспоминаний о семье, любимой девушке, своей идиотской, но такой нужной работе. В голове все путалось, перед глазами стояла красная пелена, с каждой секундой дышать становилось труднее. И чем слабее становился Тим, тем свирепее — зверь внутри.

— Сиди здесь, я сейчас. — Видя такое дело, Рич, хотя магии в нем практически не осталось и по всем правилам следовало бы выждать как минимум месяц до практики, иначе — полное выгорание с невозможностью последующего восстановления — выстроил портал, благо недалеко и оставшихся сил хватило, и исчез.

— Эээх, девчонки, д — давайте за нас, что ли, кр — расивых, ум… умных и неоценённых этими козлами?.. — Пьяненькая, несчастная, уставшая от треволнений и собственных тягостных мыслей, Мира подняла стакан с лунной настойкой вверх и попыталась чокнуться с Тессой и Ланой одновременно.

Не вышло. Более того, перед глазами все плыло, и стаканчики собутыльниц прыгали из стороны в сторону, наглым образом двоились и троились, делая поимку невозможной.

— Ч — черт, — выругалась Мира и с упреком посмотрела на Лану. — Ты… давай… выпьем… что ли… тока ты стакан свой держи крепче, а то он… заррраза… убегает…

Вампирша с тревогой глянула на раскрасневшуюся, немного неадекватную соседку по застолью. Может, не стоило так с ходу наливать? Может, покормить надо было сначала? Или спать уложить? Кто их, живых, разберет! Столько заморочек: жирного много нельзя, мучного тоже — фигура страдает, алкоголь туманит разум, превращая в подобие овощей, просроченная еда вызывает понос и рвоту… и да! то температура, то кашель, то сопли, то еще хворь какая нападает. Всего не упомнишь! Другое дело — вампиры. Их ничего не берет — ни холод, ни жара, ни градусы в спирте, ни бактерии в пище, хотя с последними они знакомы лишь понаслышке.

Было восемь часов вечера. День прошёл с тех пор, как Мира ушла от Тима. И этот день она провела в рыданиях и сожалениях о себе, любимой. С одной стороны, ей казалось, что мир рухнул, что ничего уже не будет радовать, с другой — отчаянно надеялась, что Тим приползет к ней на коленях, униженно вымаливая прощение за нанесенную обиду. Будет валяться в ногах, плакать и давать самые страшные клятвы, что больше никогда… ни за что… ни с кем… только с ней.

…Как они очутились у Ланы? Очень просто. Им больше некуда было идти. Денег ни у одной не было ни копейки. У Тессы — потому что она пришла из соседней империи, не успев захватить сумку, да и сумка ей бы не помогла, ибо деньги были разными. У Миры — потому что когда девицы добрались‑таки, постоянно переругиваясь, до места своей драки, ожидаемо оказалось, что ни сумки, ни её содержимого, включавшего не только помаду, но и телефон, кошелек и тонну нужных любой девушке мелочей, уже нет. Растащили. Украли. И совесть никого не истерзала. Мысленно пожелав ворам долгой и мучительной смерти, ведьмочка, отбросив на мгновение свои терзания, призадумалась — и что делать дальше? Куда, собственно, идти? Где переждать, пересидеть, обсудить детали? И неплохо было бы перекусить.