Поняв, что еще немного и она с воплями побежит обратно, Мира и заговорила. Просто, чтобы услышать голос Тессы и знать, что она не одна в этой враждебной темноте.

— Не твоего ума дело, — повторила колдунья с усмешкой. — Может, мне нравится по подземным ходам шастать. Или нервы хочется себе пощекотать. А может, решила тебя убить, но самой лень…

— Но… ты говорила, что я нужна тебе… — от волнения Мира стала заикаться. Нет, Тесса, конечно, шутит, но когда речь идет о твоей собственной жизни, которая, как известно, одна, смеяться почему‑то не хочется. А хочется послать все к богине и рвануть на всех порах обратно. К безопасности. К Тиму, который поддержит, обнимет, поцелует, защитит.

— Сбейся. Шучу я, — сказала Тесса, и щелкнула пальцами. Тут же по обе стороны от девушек вспыхнули магические шары — так ярко, так неожиданно и оттого страшно, что Мира не сдержалась и закричала. Прыгнула сначала вправо, потом влево, вытаращила глаза на Тессу и, поняв, что никто не собирается ее расчленять и хоронить, завопила:

— Дура! Предупредить не судьба?

— Зачем? — Тесса улыбнулась. — Хоть поржать, глядя на твою физиономию. Напоминаешь привидение. Ха — ха.

— Очень смешно, — фыркнула Мира, пытаясь унять сердцебиение и дрожь в руках и ногах. — Это коридор? Он очень длинный? А то у меня мурашки по коже от всего этого…

— Если честно, — вдруг заявила Тесса, довольно всматриваясь в освещенную магическими шарами даль, — это лабиринт. И убей меня, если я помню, где здесь выход. Будем искать, используя научный подход…

— Чего надо? Занят я, — буркнул рыжий, появляясь рядом с Кассом — опять перед телевизором, но на сей раз ничего интересного для Рича они не заслонили.

— Вопрос не ко мне, — зло — колдун еще не простил Петру его выходки с Совестью — бросил Рич. — Вон там желающий пообщаться.

Петр недоуменно обернулся и воскликнул:

— Ну да, ну да… мог бы и сам догадаться! Куда ж этот боров воображательный — в том смысле, что воображение у него дай Истина каждому — без своей коровушки пойдет… точнее, коровушка‑то как раз и сбежала, будь она трижды неладна. И где там валерьянка? В этом деле важно постоянство, а я днем таблеточку забыл выпить, вот теперь переживаю, мучаюсь. А сейчас как хряпну сразу две — так все параллельно станет. Правда, здорово? И снова пыль выгребать лопатами…

— Друг мой, тебе не кажется, что в последнее время ты стал несколько злоупотреблять успокоительными средствами? Ничего не напоминает? Может быть, историю с божественным нектаром, который изначально тоже принимался в терапевтических дозах?

— Не было такого. Ничего не помню, значит, не было, — отрезал Петр, но Касс не дал ему увильнуть от разговора:

— Друг мой, ты на суде признал, что подобная проблема существовала…

— Не помню…

— Ммм… позволь, зачитаю: "Признаю и искренне раскаиваюсь, можете по нимбу видеть. Обещаю впредь подобного не допускать и встать на путь исправления сразу же по выходе из этого зала". Твои слова? Твои. Хочешь, чтобы я пункты обвинения зачитал? Или еще не забыл?

Петр нахохлился и буркнул сердито:

— Изверг, как есть изверг и правдолюб. Как бы по тебе в один прекрасный день твои же принципы не ударили… садюга… таблеточку ему жалко маленькую… мне, своему другу и товарищу… соратнику, вернейшему и храбрейшему. Куда катится мир?

— Петр, я попрошу тебя по возвращении на небеса сдать имеющийся запас таблеток и трав в отдел по контролю за оборотом нектаров и медицинских препаратов. Им нужнее. А зная твой размах, смею предположить, что твоих запасов им хватит года на три исследований. Нет, я прекрасно понимаю, что уборка помещений библиотеки третьего Неба — дело, требующее фантастических усилий, и я готов тебе помочь. Еще раз предлагаю написать жалобу на руководство библиотеки с целью обеспечить тебя неким количеством помощников.

Петр грустно улыбнулся, но ничего не сказал. Махнул прозрачной рукой и подлетел к стоящему у окна Тиму, который невидящим взором смотрел на редких в этот час прохожих и думал о чем‑то своем.

Ангел прищелкнул пальцами и как гаркнет парню на ухо:

— Рррррота! Подъеееооом!

Тим заметно вздрогнул, повернул голову и подумал, что не оглохнет на это ухо только если стражник вмешается. И тут увидел… его. Ангела — хранителя Миранды Новиковой. Рыжего. Петра.

Буйные кудри, обилие веснушек и шкодливое выражение лица — в точности, как описывала его ведьмочка. Заботливо обернутый тряпочкой нимб. А вокальные данные ангела Тим успел оценить мгновением раньше.

— Добрый вечер, Петр. Извините, что беспокою…

— Да, ладно, суслик. Извиняться будешь, когда кралю твою четвертуют и под деревцем в саду закопают. Или если штаны обделаешь прилюдно. А пока не за что. Чего надо?

Если Тиму и показалось странной подобная манера общения, то он не подал виду. Спросил, бросив быстрый взгляд на Рича, который сидел на диване с нарочито безразличным выражением лица:

— Могу я узнать, где именно сейчас находится Миранда?

— Тебе зачем? — вопросом на вопрос ответил Петр. — Ужель у миловидной — вот уж Истина, что о вкусах не спорят — девицы двадцати двух лет от роду не может быть от тебя секретов? Ты что, центр ее вселенной? Светоч мироздания? На тебе свет клином сошелся? Другие парни вымерли как зеленые кабаны в наших лесах? Тебе на кой сведения столь личного характера? А вдруг она с полюбовником в постели кувыркается? Свечку держать побежишь или третьим станешь? Говорят же… третий не лишний, третий запасной… кого заменять будешь? Вот только не надо делать такие глаза… я еще ничего страшного или обидного не сказал…

Тим сжал кулаки и приказал себе успокоиться, на провокации не поддаваться. Выслушав сей монолог, парень стал лучше понимать Миранду, когда она после пары минут общения со своим ангелом начинала пыхтеть, как паровоз, и ругаться, как сапожник. Если честно, прежде Тим в глубине души считал, что ведьмочка к рыжему придирается, однако ж извольте… три минуты — и он готов рыжего придушить. Еще никто за столь короткое время не смог довести уравновешенного Тима до белого каления. Если бы не спешка и режим чрезвычайной ситуации, то парень продержался бы еще минуты три. После этого отдубасил бы Петра его же нимбом. Чтобы в следующий раз неповадно было.

— Где Миранда? Я могу узнать? Пожалуйста… — выдавил он, стараясь не беситься. — Это очень важно.

— Да что важно, что важно‑то? Говорю же — занята девка. По мужикам пошла, убогая. Видать, не лихой ты… умелец, что от тебя через неделю постельной жизни краля моя сбежала. Ох, не лихой. Даже скучный, даром, что с воображением… хотя… не берусь судить…

Судя по подрагивающим губам Рича, тот все слышал и тихо угорал над младшеньким. Но предпочитал не вмешиваться. Тим сделал глубокий вдох и спросил еще раз:

— Где Миранда?

— А ты хоть знаешь, олень мой рогатый, что я ради беседы с тобой кучу Правил нарушил и драить мне теперь эту чертову библиотеку на Третьем небе до второго пришествия уборщиц? А там, между прочим, пыли столько, сколько во всем вашем убогом мирке не сыщется вовек.

— Я могу чем‑то помочь? — машинально спросил Тим, не вполне услышав то, что говорил Петр.

Ангел искренне и довольно рассмеялся:

— С мужиком твоя дурында зеленоглазая встречается. Чего непонятного? Ты голову‑то включи, или как моя бестолковая краля — только еду в нее класть и умеешь? Чего глаза круглые, как у барана, который сожрал что‑то не то и теперь не знает — то ли ему тихо сдохнуть, то ли проблеваться и дело к стороне? Ты действительно такой тупой или притворяешься? Хотя сдается мне, что вы с коровушкой нашли друг друга… вот умора… тупой и еще тупее — это про вас… координаты тебе Касс передаст… бывай, тупка… а мне еще зелье надо сварганить…

И был таков.

Пока Тим осмысливал сказанное — точнее, сильно завуалированное — Петром, в воздухе над телевизором появилась какая‑то бумажка и плавно приземлилась на пол. Рич ее поднял, повертел в руках, к чему‑то прислушался, хмыкнул и окликнул младшенького: