Мередит никогда не встречалась с Захарием Бенедиктом – они с Мэттом поженились после его ареста, но знала, что в свое время он был очень близким другом мужа. И сейчас, взглянув на мрачное выражение лица Мэтта, она включила телевизор и сказала:

– Джо, будь так добр, уложи Мариссу. Ей давно пора спать.

– Конечно. Пошли, красавица, – сказал О'Хара. Марисса, считавшая этого гиганта чем-то вроде своего персонального огромного плюшевого мишки, радостно вложила крохотную ручонку в огромную лапищу Джо и вместе с ним вышла из комнаты.

Мэтт нервно прохаживался взад-вперед перед экраном телевизора, наблюдая за хорошенькой молодой женщиной в простом белом шерстяном платье с золотыми пуговицами на воротнике и манжетах. Ее длинные темные волосы были перехвачены на затылке плиссированным бантом.

– Господи, помоги Заку, – взволнованно прошептал Фаррел. – Она похожа на Белоснежку. Теперь весь мир будет требовать его крови за то, что он посмел ее похитить.

Но вот мэр Китона открыл пресс-конференцию, и Джулия Мэтисон начала свой рассказ, по мере которого хмурое выражение постепенно исчезало с лица Мэтта, уступая место изумленной улыбке. Неделю, проведенную вместе с Заком, его пленница ухитрилась описать скорее как увлекательное приключение, постоянно подчеркивая галантность и «чрезвычайную доброту» человека, которого все считали беглым убийцей.

Она рассказала о своем почти удавшемся побеге на площадке для отдыха и о находчивости, которую проявил Зак, чтобы остановить ее, настолько остроумно, что из толпы журналистов послышались отдельные смешки. В описании же ее второго побега на снегоходе и того, как Зак пытался спасти ее из ледяной речки, он и вовсе предстал героем, достойным всяческого уважения и сочувствия.

Но вот Джулия Мэтисон закончила свое заявление, и на нее со всех сторон обрушился шквал вопросов, первые же из которых заставили Мэтта снова насторожиться.

– Мисс Мэтисон, – спрашивал корреспондент Си-би-эс, – угрожал ли вам Захарий Бенедикт пистолетом?

– Я знала, что у него есть пистолет, потому что сама видела его, – спокойно ответила Джулия, – и этого оказалось вполне достаточно, по крайней мере поначалу, для того, чтобы убедить меня не пытаться вступать с ним в драку или критиковать его старые фильмы.

В зале послышался смех, прерываемый выкрикиваемыми с разных сторон вопросами.

– Мисс Мэтисон! Если Бенедикта удастся поймать, станете ли вы возбуждать против него дело о похищении?

Весело улыбнувшись, Джулия отрицательно покачала головой и насмешливо сказала:

– Не думаю, что мне удастся убедить присяжных. Если среди них окажется хоть одна женщина, то она сразу примет его сторону, как только узнает, что он делал половину всей работы по дому.

– Он не пытался изнасиловать вас? Джулия выразительно закатила глаза.

– Послушайте, я же только что подробно рассказала вам обо всем, что произошло в течение этой недели, причем особо подчеркнула, что он ни разу не допустил по отношению ко мне никакого физического насилия. Неужели вы думаете, что я сказала бы это, если бы он позволил себе нечто подобное тому, о чем вы только что спросили?

– Может быть, он оскорблял вас не действием, а словами?

Джулия серьезно кивнула, но в ее глазах прыгали веселые чертики.

– Честно говоря, такое действительно случалось…

– Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?

– Конечно. Он однажды страшно оскорбился, когда я не упомянула его имя в списке своих любимых актеров.

В аудитории раздался хохот, но корреспонденту, задавшему вопрос, изменило чувство юмора.

– Он угрожал вам? – упорно продолжал допытываться он. – Вы можете повторить, что именно он вам сказал и как он это сказал?

– Могу. Он разговаривал со мной очень противным голосом и обвинил в том, что я испытываю слабость к низкорослым мужчинам.

– Мисс Мэтисон, были ли такие моменты, когда вы боялись его?

– Я боялась его пистолета в первый день, – осторожно ответила Джулия, – но после того, как он не застрелил Меня ни в первый раз, когда я пыталась передать записку продавщице, ни во второй, ни в третий, я поняла, что он ни за что не причинит мне вреда, сколько бы я его ни провоцировала.

Мэтт завороженно наблюдал за тем, как эта девушка один за другим парировала любые вопросы и постепенно сумела не только нейтрализовать враждебность журналистской братии, но даже вызвать у них определенную симпатию по отношению к своему похитителю.

Через полчаса поток вопросов начал постепенно иссякать.

– Мисс Мэтисон, вы бы хотели, чтобы Захария Бенедикта поймали? – выкрикнул вдруг корреспондент Си-эн – эн.

Джулия повернулась в сторону человека, задавшего вопрос, и совершенно серьезно сказала:

– Как можно хотеть того, чтобы несправедливо осужденный человек снова оказался за решеткой? Я не знаю, как могли присяжные признать его виновным в убийстве, но абсолютно уверена в том, что он способен на него не больше, чем я. Если бы он действительно был убийцей, вы сейчас вряд ли видели бы меня здесь, потому что, как я вам уже рассказала несколько минут назад, я неоднократно предпринимала попытки сорвать его побег. Хочу вам также напомнить и о том, что, когда над домом появился вертолет, его первой заботой была моя безопасность. Поэтому единственное, чего я действительно хочу, – это прекращения травли и повторного, объективного, рассмотрения дела, из-за которого он попал в тюрьму. А теперь, леди и джентльмены, – безупречно вежливым и твердым тоном сказала она, – я думаю, что нам пора заканчивать эту пресс-конференцию и отправляться по домам. Как вам уже объяснил наш мэр в своей вступительной речи, жители Китона хотят поскорее вернуться к нормальной жизни. И я не являюсь исключением, а потому сразу предупреждаю вас, что никаких интервью больше давать не буду. Ваши деньги, конечно, значительно пополнили бюджет нашего города, и за это вам большое спасибо, но если кто-нибудь из вас решит остаться, то сразу предупреждаю, что он только напрасно потеряет время…

– У меня есть еще один вопрос! – перебил ее репортер «Лос-Анджелес тайме». – Вы влюблены в Захария Бенедикта?

Презрительно посмотрев в сторону крикуна, Джулия с достоинством ответила:

– Я бы не удивилась, если бы подобный вопрос мне задал корреспондент «Нэшнл инкуайер», но от корреспондента «Лос-Анджелес тайме» его слышать довольно-таки странно.

В зале раздались смешки, но, к сожалению, уйти от ответа на этот раз не удалось, потому что в игру тотчас же вступил корреспондент «Инкуайера»:

– О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопрос задам я: вы влюблены в Захария Бенедикта?

Единственный раз за всю пресс-конференцию выдержка изменила Джулии. Наблюдая за тем, как она пытается сохранить улыбку и бесстрастное выражение лица, Мэтт почувствовал жалость и симпатию к этой мужественной девушке.

Глаза все равно выдавали ее – огромные, ярко-синие, обрамленные густыми черными ресницами, глаза, которые вдруг потемнели и приобрели какое-то новое, нежное и серьезное выражение. Мэтту было очень жаль, что она оказалась в таком затруднительном положении, что репортерам все-таки удалось загнать ее в угол. Но Джулия внезапно изменила тактику и решительно шагнула прямо в расставленную ловушку.

– Я думаю, что в то или иное время почти каждая женщина этой страны была влюблена в Захария Бенедикта. И теперь, когда я узнала его поближе, это кажется мне вполне понятным и объяснимым. Он… – Джулия заколебалась, подыскивая наиболее подходящие слова, но, не найдя их, сказала просто:

– В такого человека очень легко влюбиться любой женщине.

С этими словами Джулия развернулась, отошла от микрофона в глубь сцены и в сопровождении двоих человек, которые явно смахивали на фэбээровцев, и нескольких помощников шерифа покинула зал.

Корреспондент Си-эн-эн начал подводить итоги пресс-конференции, и Мэтт, выключив телевизор, вопросительно взглянул на жену:

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?