Мысль о подмене русского царя иноземцем, «немчином», прочно вошла в фольклор. Если не при рождении, то позже, но все-таки подменили. Не мог же русский человек быть Антихристом. Рассказывали, что во время поездки Петра за границу он был пленен в Швеции и там «закладен в столб», а на Русь вместо него был выпущен царствовать «немчин». По другому варианту той же легенды, Петр был не «закладен в столб», а посажен в бочку и брошен в море. Но одновременно существовал рассказ, что в бочке за Петра погиб «верный старец», а Петр жив и скоро вернется на Русь и прогонит самозванца-немчина.
Весь 1698 год на Руси ожидали появления Антихриста. Об этом свидетельствовали звезды, заглядывая в кельи ученых монахов, об этом бессвязно вопили юродивые на папертях церквей и кладбищах, об этом возвещали старообрядцы, все чаще подвергавшие себя самосожжению. Приближался роковой 1699 год. Царство Антихриста должно было наступить 1 сентября (напомним, Новый год до 1700 года начинался с 1 сентября). А 25 августа, за пять дней до этой даты из-за границы в Москву возвратился царь Петр. Не заезжая в Кремль и не поклонившись, по обычаям предков, мощам чудотворцев, не постояв у гробов родителей в Архангельском соборе, Петр проехал в Немецкую слободу и полночи пировал у своего друга Лефорта. Остальную часть ночи провел у верных ему преображенцев. И пошли по Москве слухи. За границу уехал царь, да царь ли вернулся? Стали рассказывать такую сказку. «Как государь и его ближние люди были за морем и ходил он по немецким землям и был в Стекольном (т. е. в Стокгольме), а в немецкой земле стекольное царство держит девица, а та девица над государем ругалась, ставила его на горячую сковородку и, сняв со сковороды, велела его бросить в темницу. И как та девица была именинница, и в то время князья ее и бояре стали ей говорить: „Пожалуй, государыня, ради такого своего дня выпусти его, государыня“. И она им сказала: „Подите посмотрите, – буде он жив валяется, и для вашего прошения выпущу“. И князья, и бояре посмотря его, государя, сказали ей: „Томен, государыня!“ И она им сказала: „Коли томен, и вы его выньте!“ И они его, вынув, отпустили. И он пришел к нашим боярам; бояре перекрестились, сделали бочку и в ней набили гвоздья, и в ту бочку хотели его положить, и про то увидал стрелец и, прибежав к государю к постели, говорил: „Царь государь, изволь встать и выйти, ничего ты не ведаешь, что над тобой чинится!“ И он, государь, встал и вышел, и тот стрелец на постелю лег на его место, и бояре пришли и того стрельца, с постели охватя и положа в ту бочку, бросили в море». А царь скрылся, резюмирует рассказчик, и на его место пришел немчин и царствует.
Первой женой Петра была Евдокия Лопухина, повенчанная с царем в 1689 году. Воспитанная в старозаветном московском духе, к тому же выбранная в невесты Петру его матерью, Евдокия никаких чувств, кроме неприязни, у мужа не вызывала. В 1698 году под именем Елены она была насильственно пострижена в монахини.
В 1703 году, находясь однажды в доме Меншикова, Петр увидел девицу Марту, бывшую в услужении у Данилыча. К тому времени Марта Скавронская, дочь литовского крестьянина, успела уже поменять нескольких хозяев. Она находилась в услужении у пастора Глюка, потом вышла замуж за шведского драгуна. При взятии русскими Мариенбурга попала в плен. Однажды ее приметил в солдатском обозе Борис Петрович Шереметев и взял к себе в услужение. Но спустя какое-то время красивая полнотелая «ливонская пленница» была буквально отобрана у генерал-фельдмаршала всесильным князем Меншиковым, в доме которого она и попалась на глаза царю.
Вскоре Марта сделалась наложницей царя, а затем фактически стала его женой. В начале 1712 года Петр обвенчался с бывшей «ливонской пленницей», принявшей после крещения по православному обряду имя Екатерины Алексеевны. После венчания сыграли пышную свадьбу. Устраивая свадебную церемонию не в Москве, как предписывала традиция, а в Петербурге, Петр недвусмысленно давал понять, что считает юный город на Неве столицей России. Никаких указов по этому поводу издано не было. Официальной столицей государства оставалась Москва, значительная часть дипломатического корпуса по-прежнему находилась в первопрестольной. Свадьба государя, хотя и не всеми одобряемая, должна была положить конец этой двойственности. Принято считать, что именно с этого, 1712, года Петербург официально был признан столицей России.
Сохранилось несколько легенд, связанных со свадьбой Петра и Екатерины. По одной из них, за несколько лет до публичного венчания состоялось тайное. Как передает молва, оно совершилось в 1707 году в часовне на Троицкой площади на Петербургской стороне. Петр вместе с Екатериной, в сопровождении верного Брюса, приехал туда в один из сумрачных и холодных ноябрьских вечеров.
Но есть другое предание, опубликованное Башуцким в 1830-х годах. Согласно ему, «это достопамятное событие, если верить показаниям, выдаваемым за современные и истинные, – оговаривается Башуцкий, – происходило следующим образом. В сумерках, неизвестно какого числа, Петр, остановившийся по обыкновению в скромном своем домике, подле крепости, приказывает подать сани, садится в них с Екатериною и, велев стать позади Брюсу, едет через покрытую льдом Неву в узкое, лесистое, самое уединенное под Петербургом место, лежащее у взморья, за устьем Фонтанки. Доехав туда, сани останавливаются у небольшой деревянной церкви, более походившей на часовню и почти занесенной снегом. Брюс приводит священника, и при бледном мерцании лампады совершается брак. В какой именно церкви, в чье имя, кем и когда она сооружена, когда перестроена или сама разрушилась от времени, – добавляет от себя Башуцкий, – все сие остается такою же тайной, как тайно совершен был брак Петра с Екатериной».
Место, о котором идет речь в легенде, – это пересечение современных Петергофского и Рижского проспектов. В 1707 году здесь появилась первая деревянная церковь во имя святой Великомученицы Екатерины. Затем в 1831 году по проекту молодого архитектора Константина Андреевича Тона вместо деревянной церкви возводится каменный храм в новом для того времени византийском стиле. Эта Екатерининская, как ее называли в народе, церковь породила множество подражаний, как в Петербурге, так и по всей России. Архитектор становится необыкновенно популярным. К сожалению, в 1929 году церковь была снесена, и через несколько лет на ее месте построили кинотеатр «Москва».
О загадочном венчании императора сохранилась еще одна легенда. Согласно ей, это «таинственное дело» произошло на берегу Таракановки. Здесь якобы стояла деревянная часовенка, в которой и обвенчались Петр и Екатерина. Часовню через какое-то время как памятную святыню будто бы перенесли в Стрельну, в Сергиевскую пустынь, о чем мы уже упоминали. Но поскольку мемориальной была не только часовня, но и земля, на которой она стояла, то на этой земле, по легенде, поставили колонну, потом уже названную Молвинским столпом.
Говоря современным языком, Екатерина была образцовой женой. Она хорошо изучила необузданный и непредсказуемый характер Петра. Никогда не вмешиваясь в государственные дела, она, тем не менее, умела в нужный момент проявить участие и понимание. Екатерина не раз оказывала Петру услуги, которыми он гордился. Но однажды и в их отношениях образовалась трещина. Это было печально известное дело камергера Виллима Монса, якобы любовника императрицы. В деле были замешаны многие из приближенных Екатерины; они обвинялись в «обогащении себя чрез злоупотребление доверием императрицы». И следствие, и суд были скоротечны и продолжались всего восемь дней. Кого били кнутом. Кому рвали ноздри. Кого сослали в Сибирь. Красавцу камергеру отрубили голову.
Екатерина всячески старалась смягчить гнев своего супруга, но напрасно. Рассказывают, что ее постоянные просьбы о смягчении участи обвиняемых вывели, наконец, императора из терпения. Уже известный нам граф Бассевич передает диалог, состоявшийся между супругами. В этот момент они находились в Зимнем дворце у окна из венецианских стекол. «Император будто бы сказал Екатерине: „Видишь ли ты это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнем, стало украшением дворца? Достаточно одного удара моей руки, чтоб обратить его в прежнее ничтожество“. И с этими словами он разбил его. „Но неужели разрушение это, – сказала она ему со вздохом, – есть подвиг, достойный вас, и стал ли от этого дворец ваш красивее?“ Император обнял ее и удалился. Вечером он прислал ей протокол о допросе преступников, а на другой день, катаясь с нею в фаэтоне, проехал очень близко от столба, к которому пригвождена была голова Монса». По другому преданию, жестокий Петр приказал посадить Монса на кол, а голову отрезать, положить в банку со спиртом и поставить ее в покоях Екатерины. К этому моменту Екатерина будто бы уже овладела собой и спокойно сказала, глядя на банку: «Вот, господа, до чего доводит разврат придворных».
