По второй легенде, «Чернышевский был самым главным и умным сенатором при царском правительстве. Как только надо царю что-нибудь сделать, он вызывал к себе сенаторов, и в первую очередь Чернышевского. Вот у них начинался спор: царь свое, а Чернышевский – свое. Однажды они до того доспорили, что Чернышевский сказал ему: „По наружности ты царь, а по уму – баран“. Царь Александр II сразу же позвал стражу; заковал сенатора в цепи – и в Сибирь. А с дороги видит Чернышевский, что везде его с лаской встречают, – он и отписал царю: „Доброго человека и цепи украшают, а барана и в золоте не уважают“».

Понятно, что Сибирь далеко, и поди, разберись, кто есть кто в Петербурге. Но понятно и другое. Общественное мнение в стране начинает постепенно менять свои ориентиры. Через несколько лет умрет поэт Николай Алексеевич Некрасов, и по Петербургу расползутся слухи, что, умирая, «все свое состояние он завещал на революционные цели».

О том, чем это кончилось, мы расскажем в следующих главах. А пока фольклор к императору Александру II относится с милой снисходительностью. Припоминают, как, будучи наследником, он будто бы выручил нескольких лейб-гвардейцев, увлекшихся идеями Петрашевского, по-дружески предупредив их о предстоящем аресте всех участников этого революционного кружка. Сочувствуют случайным любовным неудачам императора. Однажды во время вечерней прогулки на Сенатской площади император повстречал «интересную даму». Он познакомился с ней, отрекомендовавшись простым офицером. Она оказалась вдовой полковника и не возражала, чтобы офицер пришел к ней с черного хода. Царь, довольный тем, что удалось сохранить инкогнито, ночью пришел по указанному адресу. На задней лестнице он встречает прислугу и спрашивает, как пройти к полковнице. «Что ты, что ты, батюшка. Уходи скорее, сюда скоро сам царь пожалует». Так и ушел ни с чем, хохочут салонные остряки.

Впрочем, все знали и о сложностях отношений в царской семье, и об официальной любовнице императора светлейшей княгине Юрьевской – Екатерине Михайловне Долгорукой. Но об этом предпочитали не шутить. 6 июля 1880 года состоялся обряд венчания Александра II и княгини Екатерины. Назревал династический скандал. Злые языки уверяли, что очень скоро состоится ее коронация. Будто бы был заказан и вензель для новой императрицы – «Е III» (Екатерина III). Всему этому помешала гибель императора в марте 1881 года.

После отмены крепостного права в Петербурге стремительно развивается промышленность. Одно за другим возникают предприятия. Некоторые из них отмечены городским фольклором. В 1879 году на Клинском проспекте купец Шапошников выстроил по проекту архитектора П. С. Семенова табачную фабрику – солидное предприятие, где к началу XX века работало уже 1230 человек. Фабрика процветала. На коробках ее наиболее популярных папирос «Тары-бары» был изображен, если можно так выразиться, один из самых первых рекламных провидцев. Согласно преданию, этот древний старик в 1763 году постоянно гулял в лесу под Петербургом, как раз там, где сейчас проходит Клинский проспект, и доверительно сообщал всем прохожим, «что на этом месте через 150 лет будет процветать величайшая и первая в России по количеству своих изделий табачная фабрика».

Рекламный характер носит и другая легенда. В музее обувной фабрики «Скороход» выставлен небольшой женский полуботинок, сделанный путем формования из куска натуральной кожи. Говорят, он весит всего около тридцати грамм. За необыкновенную легкость такую обувь будто бы и прозвали «скороходами». Зимой в ней медленно не погуляешь, ноги замерзнут. Фабрика основана в 1882 году как «Товарищество Санкт-Петербургского механического производства обуви», а современное название носит с 1910 года.

В 1873 году Петербург посетил престарелый германский император Вильгельм. Он был известен в Европе как «большой соблюдатель формы». А в это время в России военная форма менялась так часто, что даже комендантское управление не успевало за этим следить и часто путалось. Широко известна была и подчеркнутая требовательность Александра II к соблюдению формы. Сохранилось предание, переданное К. А. Скальковским в «Воспоминаниях молодости». Находясь в вагоне поезда на пути в Петербург, германский монарх волновался, не зная «в походной форме следует ли штаны при мундире иметь в сапогах или поверх сапог». Три раза, говорят, император переодевался, но кончилось тем, что при подъезде к гатчинскому вокзалу, по словам очевидцев, старик «оказался сидящим в вагоне без панталон».

Александр II погиб от рук террористов 1 марта 1881 года.

На следующий день российский престол занял его сын Александр III, считающийся в истории «самым русским царем». По этому поводу сохранилось предание о представлении ему штаба одного из армейских корпусов. Когда прозвучала фамилия Козлов, Александр Александрович, в то время еще наследник, не мог удержаться от восклицания: «Наконец-то!» Все остальные фамилии оканчивались на «гейм» и «бах», имели приставки «фон» и в большинстве своем – немецкое происхождение. Это «наконец-то» передавалось в Петербурге из уст в уста и стало широко популярным.

Александра III всерьез мучил вопрос происхождения императора Павла I. Говорят, для выяснения того, кто же был на самом деле отцом Павла: великий князь Петр Федорович или граф Сергей Салтыков, – император создал две независимые комиссии. В назначенный день председатель одной из них доложил, что отцом Павла I был император Петр III. «Ну, слава Богу, мы законны», – будто бы сказал император. На следующий день с докладом прибыл председатель параллельной комиссии. «Отцом ребенка все-таки следует считать Сергея Салтыкова», – доложил он Александру III. Рассказывают, что император облегченно вздохнул: «Слава Богу, значит мы православные».

Свою «славянскую спесь» Александр III не утратил до конца своих дней. Однажды в Гатчине, во время монаршей рыбалки, его отыскал министр с настоятельной просьбой немедленно принять посла какой-то великой державы. «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать», – будто бы произнес император.

Умер Александр III от нефрита 20 октября 1894 года и, кажется, за все столетие это был единственный император, естественная смерть которого не подверглась сомнению в фольклоре.

В городском петербургском фольклоре тема смерти царствующих особ – одна из ведущих. Даже если естественный характер смерти более или менее очевиден, все же, поскольку любая кончина предопределена свыше, ей нередко предшествуют вещие сны, загадочные видения и таинственные предсказания. А это уже прерогатива фольклора. Ну, а если смерть монарха казалась народу насильственной, тут же рождалось множество легенд. Они на разные лады перетолковывали гипотетические отравления Петра I и Екатерины I, мистические предсмертные видения Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, едва скрываемые подлинные причины смерти Петра III и его сына Павла I, неразгаданную до сих пор тайну кончины Александра I и, наконец, скоропостижную смерть Николая I, которая, по некоторым легендам, была самоубийством.

Едва ли не сразу после драматических событий на Сенатской площади, которые предшествовали воцарению Николая I, известный в то время монах Авель предсказал будто бы, что «змей будет жить тридцать лет». Это тот Авель, у которого, согласно преданию, как-то раз произошел знаменательный разговор с Николаем I. Вот как передает их беседу в своих воспоминаниях, опубликованных в 1931 году в Риге, С. Р. Минцлов.

«Николай I велел позвать к себе Авеля и спросил, кто будет царствовать после его сына Александра.

– Александр, – ответил Авель.

– Как Александр? – изумился император. – Старшего сына его зовут Николай! (в то время последний был жив и здоров). (Напомним – старший сын Александра II Николай умер в 1865 году в возрасте 22 лет от туберкулезного менингита. Наследником престола был объявлен второй сын Александра II, будущий император Александр III. – Н. С.)

– А будет царствовать Александр, – подтвердил Авель.