К этому времени местные предания относят появление в Старом Петергофе необыкновенной каменной головы, которая, как утверждают обыватели, почти незаметно уходит в землю. Мы уже говорили об этой голове в связи с сюжетом поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». Никто не знает, насколько, никто не ведает, как, но голова будто бы год от года становится все меньше и меньше. Однако происходит это так неуловимо медленно, а голова столь велика, что в Старом Петергофе бытует оптимистическая легенда о том, что городу ничто не угрожает, пока эта чудесная голова видна над поверхностью земли.
На правом берегу Невы в середине XIX века существовал загородный архиерейский дом с хозяйственными и служебными постройками, объединенными не то подземными переходами, не то подвалами для хранения продуктов. Народная фантазия создала таинственную легенду о том, что подземный ход проходил под Невой и связывал Киновию с Лаврой и что некоторые «пронырливые лаврские монахи, каким-то образом про него пронюхав, пользовались им для посещений охтинок». По воспоминаниям старожилов, один из этих подземных ходов существовал еще перед Первой мировой войной; он выходил к Неве и какой-то монах пользовался им «для своих занятий моржеванием». Вся система подземных переходов погибла якобы при строительстве набережной в 1930-х годах.
Легенды о подземных ходах, с завидной регулярностью появляясь во все периоды петербургской истории, не прекратили своего появления и в николаевском Петербурге. Можно напомнить легенды о подземных ходах между Аничковым дворцом и Публичной библиотекой и между Михайловским замком и казармами Павловского полка на Марсовом поле. Хотя и странно, что последняя легенда родилась через много лет после гибели Павла I. Впрочем, раньше эта легенда и не могла появиться, потому что сами Павловские казармы построены только через полтора десятилетия после трагического 1801 года.
Недалеко от Петербурга, в пригородной Осиновой Роще находилось старинное родовое поместье князей Вяземских, слывших в XIX веке богатыми и гостеприимными хозяевами. В петербургском свете это место чаще называли усадьбой Вяземских и почти никогда – Осиновой Рощей. Однажды, как гласит давнее предание, играя в карты со своим ближним соседом Левашевым, князь Вяземский так проигрался, что дело дошло до усадьбы, которая в азарте также была брошена на кон. Но везение окончательно покинуло князя. Он проиграл и господский дом, и служебные корпуса, и хозяйственные постройки, и сад, и все, что было вокруг. Князь с ужасом огляделся кругом и не увидел ничего, что могло бы принадлежать ему… кроме трех взрослых дочерей, давно уже ожидавших своего девичьего счастья. «Левашев, а не хотите ли одну из них… в жены… вместо усадьбы», – с робкой надеждой воскликнул Вяземский. Предложение неожиданно понравилось. Сделка состоялась. Злополучная усадьба вновь перешла к Вяземскому. Таковы были люди и нравы XIX века, заключает легенда.
Один из таких любопытных людей, некий капитан Мерлини, жил в Коломне, в собственном домике на Фонтанке. Никто не знал, откуда родом этот неунывающий капитан, и вообще законный ли он носитель своей итальянской фамилии. Прошлое его было окутано тайной. Но его очень хорошо знали в Петербурге. В течение двух десятков лет капитан аккуратно, согласно своему расписанию, посещал завтраки, обеды и ужины всех знакомых ему петербургских домов. В некоторых из них его осыпали бранью, во многих демонстративно отказывались подать руку в ответ на протянутую капитаном, иногда его просто пытались выпроводить. Однако ничто не могло нарушить железного расписания капитана, погасить его приятную улыбку и испортить отличный аппетит. Но раз в году Мерлини давал обед всем своим кормильцам. В такие дни, говорят, Фонтанка вплоть до Египетского моста была запружена экипажами. В искренней надежде, что обед этот прощальный и все наконец избавятся от назойливого визитера, приглашенные чествовали капитана. А наутро он вновь отправлялся в свой обычный путь.
Одна из загадочных легенд старого Петербурга связана с гипотетическим посещением северной столицы американским писателем Эдгаром По. Этот легендарный факт биографии знаменитого писателя будто бы подтверждается документом, виденным «известным футуристом доктором Н. И. Кульбиным» в сгоревшем во время Февральской революции архиве Казанской полицейской части Петербурга. В документе якобы имелась запись о задержании «в участке Казанской части близ узкого верховья реки, втекающей в морские ворота Невы», американского гражданина Эдгара По. Сам писатель в автобиографии подтверждает этот факт «и даже ссылается на американского консула в Петербурге г. Мидлтона», который будто бы вызволил его из затруднительного положения. В то же время абсолютно все биографы писателя в один голос утверждают, что именно в это время Эдгар По находился в Америке. Такая таинственная история. Но легенда сохранилась и живет до сих пор.
Романтические, чуть ли не авантюрные легенды порождала экзотическая фамилия петербургского князя Мурузи. Одни утверждали, что это богатый турок, живущий в центре Петербурга с огромным гаремом, охраняемым евнухами. Другие говорили, что Мурузи – богатый торговец чаем, сокровища которого замурованы в стенах мавританского особняка на Литейном, построенного в 1874 году потомком молдавского господаря Александром Мурузи.
На флоте до сих пор живы невероятные предания и анекдоты об одном отчаянном флотском офицере по фамилии Лукин. Будучи в Англии, он, в ответ на кичливое заявление одного лихого англичанина, что «русский никогда не решится на то, что сделает англичанин», спросил: «Например?» – «Вот, например, ты не сможешь отрезать у меня нос». – «Почему же нет, если ты хочешь», – возразил Лукин. Необыкновенный азарт охватил англичанина: «На, режь». И Лукин «прехладнокровно взял нож со стола, отрезал у англичанина конец носа и положил его на тарелку». Говорят, что мужественный англичанин не только не обиделся на Лукина, но, вылечившись, приезжал в Кронштадт навестить его и навсегда с ним подружился.
В 1850-х годах на углу Невского проспекта и Фонтанки стоял один из самых высоких в то время домов Петербурга. Среди окрестных жителей бытовала легенда о какой-то старушке, которая пришла однажды в этот дом, поднялась на самый верхний этаж, позвонила в квартиру и тут же выбросилась из лестничного окна. Ударившись головой о чугунную плиту, она погибла и «долго во дворе стояла лужа крови». Рассказывали, что жила она где-то на окраине со своей молодой воспитанницей. Судьба распорядилась так, что обе они одновременно полюбили одного чиновника, который, естественно, предпочел молодую. Влюбленные повенчались и перебрались жить в центр города. Однажды старушка отправилась в город, разыскала этот дом, позвонила в квартиру своей воспитанницы и покончила жизнь самоубийством. С тех пор по вечерам тень этой несчастной старушки «подстерегает запоздалых жильцов мужского пола и раскрывает им свои безжизненные объятия».
Повсеместно известна и глубоко чтима в Петербурге икона Божией Матери Всех Скорбящих Радости, получившая в народе название «Богородица с грошиками». Второе рождение этой чудотворной иконы связано с удивительной петербургской легендой. В июле 1888 года над Петербургом разразилась гроза. Молния ударила в часовню церкви Тихвинской Богородицы в Стеклянном городке на Шлиссельбургском тракте. Вспыхнул пожар. Из часовни начали спешно выносить иконы. После пожара оказалось, что в малоизвестной до того времени иконе Божией Матери Всех Скорбящих Радости разбито стекло киота и к иконе прилипли одиннадцать медных полушек. С тех пор икона считается чудотворной. В 1906–1909 годах для нее возвели новую каменную часовню, в которую перенесли остатки обгоревшей.
В 1861 году в России было отменено крепостное право. Безусловная заслуга в проведении этой исторической реформы принадлежала императору Александру II, который, обладая всей полнотой власти, сумел ею воспользоваться и преодолел колоссальное сопротивление буквально всех российских сословий, от высших должностных чиновников до закрепощенных и бесправных крестьян. В народе назовут Александра II царем-освободителем, о нем будут слагать песни. Вместе с тем по стране распространялись легенды, где царю отводилась второстепенная роль в проведении реформ. Вот две легенды, записанные в Сибири. Согласно одной из них, «Чернышевский при своей жизни в Петербурге первейший человек в России был. Он все время царю советы давал, чтобы освободить крестьян от помещиков. Царь послушал Чернышевского, издал манифест и все мужики волю получили».
