— Отправляйся к неверным в ад!
Эзра, бессильный свидетель, хотел закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука.
Офицер нацелился на горло шейха. Тот закрыл глаза, отдаваясь на милость Всемогущего.
И в этот миг кончик кинжала замер буквально на волоске от сонной артерии.
Сарраг ждал. Смерть не приходила. И тогда он тихонько приоткрыл глаза. Офицер по-прежнему стоял перед ним, но выражение его лица полностью изменилось. Ярость исчезла, сменившись изумлением.
Вытаращив глаза, он уставился на висевший на груди Саррага серебряный медальон.
— Меч и полумесяц… Откуда у тебя этот медальон?
— Он принадлежит мне всю жизнь, как до этого принадлежал моему отцу, а до него — деду.
— Знаешь, что он означает?
— Конечно. Это герб Банну Саррагов.
— Ты хочешь сказать… — с трудом выговорил офицер.
— Что я — Банну Сарраг. Меня зовут Шахир, Шахир ибн Сарраг.
— Не… Не может быть… — Офицер выронил кинжал и, схватив руку шейха, поднес ее к губам. — Простишь ли ты меня?
Шейх несказанно изумился:
— Объясни…
— Я — из гвардии Юсуфа ибн эль Барра.
Все стало ясно: Юсуф ибн эль Барр был главой клана Банну Сарраг, который несколько дней назад возвел нового султана — Боабдила — на трон Гранады.
Эзра, все еще лежавший на земле, ловил каждое слово. Он тоже знал, кто такой Юсуф ибн эль Барр, а также о той роли, которую эль Барр играл последние годы в клане Банну Саррагов. Эзра также припомнил, что они при первой встрече с шейхом коснулись этой темы.
— Вы понимаете… Это сад Аллаха они уничтожают. Последнюю арабскую мечту в Андалузии. Сопротивление христианским королям — и так дело довольно безнадежное, так в довершение всего наши собственные вожди сцепились между собой!
Еще более печально говорить, что Гранада однажды падет из-за женской ревности…
— По-моему, вы сильно преувеличиваете.
— Вы находите? С тех пор, как эта пленница-христианка, эта Изабелла де Солис, ставшая после принятия ислама Сорайей, вошла в жизнь султана Абу эль Хассана, этот человек потерял голову. Он, начавший свое правление величественно и мудро, заканчивает его деспотом и глупцом! Он дошел до того, что предал свою законную супругу Айшу, предпочтя детей от этой христианки Абу Абдалле Мухаммеду, которого христиане прозвали Боабдилом, и его брату Юсуфу. Именно потому, что она почувствовала, что трон рискует ускользнуть от ее детей, Айша и устроила заговор против своего мужа, последствия которого широко известны…
На самом деле все началось лет на пятнадцать раньше, когда Гранадой еще правил султан Абу эль Хассан. Опасаясь проблем со стороны могущественного клана Банну Сарраг, он решил вырезать всех наиболее значимых представителей этого семейства. Уцелевшие не могли простить столь чудовищного деяния. Но колесо судьбы не стоит на месте. Когда Айша приняла решение сбросить Абу эль Хассана, кто пришел ей на помощь? Кто стал ее поборниками? Откуда взялись эти воины, разбившие султана и возведшие на трон Боабдила? Банну Сарраги, восставшие из могилы.
— Вы не могли бы меня поднять? — рискнул пробормотать раввин.
Офицер подобрал свой кинжал. Сначала он перерезал веревки на руках шейха, затем Эзры и помог раввину встать.
— Простишь ли ты меня? — повторил он, явно совершенно убитый.
В ответ Сарраг безразличным тоном проронил:
— Помоги нам отловить наших лошадей… Мы и так уже потеряли слишком много времени.
Франсиско Торквемада знаком велел фра Альваресу сесть. Глаза Великого Инквизитора лихорадочно блестели, уголок губ подергивался в нервном тике. Он непрерывно то сцеплял, то расцеплял руки. Несведущий мог бы счесть это проявлением нервозности, но тем, кто хорошо знал Великого Инквизитора, было отлично известно, что это проявление экзальтации. С того самого момента, как он ознакомился с документами, доставленными слугой-арабом, и была установлена связь между ними и бумагами, найденными в доме маррана, Абена Баруэля, Торквемада не мог усидеть на месте. Наконец-то! Наконец-то все, что он предчувствовал давным-давно, оказывалось правдой: заговор! Заговор, задуманный совместно иудейством и исламом. Отныне у него в руках неопровержимое доказательство, которое он швырнет в лицо его противникам, чтобы показать им, что эти нечестивцы — жиды, мусульмане, гитаны, содомиты — всегда преследовали лишь одну цель: уничтожение католицизма и Испании. Конечно, это «доказательство» еще довольно хрупкое, поскольку пока что основывается на зашифрованных рукописях и на предположениях араба-слуги, чьи мотивы остаются пока неизвестными. Но Торквемаду всегда привлекали трудности.
Он устроился поудобнее и поинтересовался:
— Вы уверены, что он не забыл?
— Это невозможно. Отец Менендес — сама суровость.
— Верно. Но, как все ученые, он бывает рассеян.
— Не без этого. Но в данном случае он отлично знает, насколько это важно. К тому же, как мне кажется, дело его захватило. Достаточно было увидеть выражение его лица, когда я принес ему эти бумаги. С первых строк он впал в транс. Буквально затрясся от предвкушения.
Торквемада отлично знал, что в этом весь отец Менендес, некогда носивший имя Давид Толедано. Сын и внук раввина, он лет десять назад принял истинную веру и с полным смирением вступил в орден доминиканцев. Человек блестящего ума, он некоторое время преподавал в университете Саламанки и сохранил из своих еврейских корней явно выраженный интерес к каббале. Как и многие его коллеги, он посвятил себя изучению этой якобы магической силы, основанной на буквах и цифрах, таинственная сила которых вроде бы определяет судьбу. Если и есть на Полуострове человек, способный разобраться в этих непонятных бумажках, написанных Абеном Баруэлем, то только Педро Менендес.
Торквемада уже собирался опять выказать свое нетерпение, как раздался стук в дверь.
— Входите! — немедленно приказал он.
Дверь распахнулась, и появился человек лет шестидесяти. Маленький, упитанный, круглолицый, несколько жеманный, в слишком широкой шерстяной рясе и сандалиях. Прижимая к груди листки бумаги, он быстро прошел через комнату и предстал перед Великим Инквизитором. Торквемада указал ему на стул:
— Присаживайтесь, фра Менендес.
Маленький человечек неловко сел, явно смущаясь могущественного собеседника.
Едва он уселся, как Торквемада спросил:
— Ну? Каковы ваши выводы? Доминиканец прочистил горло.
— Мы столкнулись с очень необычным делом, чтобы не сказать — необыкновенным.
Голос у него оказался тоненьким, вовсе не соответствующим комплекции.
Поскольку Торквемада с Альваресом молчали, он продолжил:
— Я с большим вниманием изучил рукопись, которую вы мне доверили. Нет никаких сомнений, что это криптограмма.
— Это нам известно, фра Менендес.
— Конечно. Но в этой криптограмме зашифрован план. План, составленный из цитат. Цитат из Нового Завета, Ветхого Завета и Корана. Спешу уточнить, что автор этого труда, несомненно, был самым выдающимся каббалистом и теологом в мире. То, что он составил, просто потрясающе, даже нет слов, достойных описать…
Инквизитор резко оборвал восторги монаха:
— Должен напомнить вам, что это о заговорщике, враге веры вы говорите с таким восторгом.
Человечек всполошился:
— Нет-нет, фра Торквемада! Я восторгаюсь лишь ученым. Его познания и…
— Вы упомянули о плане.
— Действительно. Это план, расшифровка которого приведет того, кто им обладает, к какому-то месту или предмету, что одно и то же. Однако, чтобы преуспеть, нужно пройти несколько этапов или, если угодно, несколько городов.
— Как вы пришли к такому выводу?
— Благодаря этому… — Перебрав листочки, он выбрал один. Тот самый, который нашли у Абена Баруэля в день ареста. — Смотрите, — ткнул он в конец странички.
— Бургос.
— Бургос… Вот оно, объяснение. Все символы, указанные в этом… Чертоге, несут достаточно информации, чтобы, если их расшифровать, привести — скорее всего — в Бургос.
