— Но тогда…

Вместо ответа Великий Инквизитор указал на кресло напротив стола королевы.

— Можно мне сесть, Ваше Величество? Мои объяснения могут сильно затянуться.

С моря задул ветер. Добравшись до вершины холма, он овевал монастырь соленой прохладой. Три фигуры медленно шагали по аллеям. Самуэль Эзра и ибн Сарраг шли по бокам Рафаэля Варгаса — так звали молодого монаха. Молодой человек резко выделялся в троице. Светлые волосы с тонзурой контрастировали с седой шевелюрой раввина и лысиной шейха, нежные черты лица — с морщинами на их физиономиях. Глаза, ярко-синие, тоже отличались от темных глаз обоих путешественников. Даже его поступь, по-кошачьи грациозная, являла собой полную противоположность тяжелым шагам Саррага и неуверенной походке Эзры.

— Занятный малый этот генуэзский моряк, — заметил шейх. — Как по-вашему, фра Варгас?

— Лисица он хитроумная в первую очередь! После того как его проект отвергли Хуан Португальский, а потом короли Англии и Франции, сеньор Колон — его так зовут, Кристобаль Колон, — теперь пытается с помощью брата Маркены представить свое дело герцогу де Медина, чтобы тот профинансировал его предприятие.

— Заметьте, он кажется настолько одержимым своей идеей, что вполне может и преуспеть. И все же — какой риск! Фрахтовать корабли, отплыть в неизвестное, в направлении, которое опровергают все известные космографы. Прыжок в пропасть.

Варгас резко остановился.

— Прыжок в пропасть? Вы шутите? Колон отлично знает, куда направляется! Ему известны все подробности этого пути в Индию, он знает их наизусть! Говорю вам, это жулик!

— Должно быть, вы имеете в виду географическую карту, доверенную ему этим Тосканелли? — спросил Эзра.

— Доверенную? Да ни за что в жизни! Он украл эту карту из королевской библиотеки Португалии! Впрочем, она не больно-то важна.

— Не могли бы вы объяснить подробней?

— Это долгая история. Лет десять назад португальские корабли сновали между Лиссабоном и берегами Гвинеи, пользуясь тайными маршрутами, чтобы избежать встреч с нашим флотом. Для этого им приходилось идти много западнее островов Зеленого Мыса и пересекать зону, где зарождаются ураганы и циклоны. Забираясь все дальше и больше на запад. Туда, откуда шанс вернутся обратно ничтожен, чтобы не сказать — нулевой. — Немного помолчав, он продолжил: — Примерно года три назад одна из каравелл предприняла это опасное путешествие. И ее, как и несчастных предшественников, течением потянуло на запад. Через несколько дней дрейфа на горизонте показались острова. У экипажа не было иного выхода, кроме как заняться их изучением до того, как черви, обычно угрожающие кораблям в тропических морях, начнут пожирать корпус судна. Затем корабль был вынужден двинуться на восток и в конечном итоге потерпел крушение у берегов Мадейры, где и затонул. Нескольким морякам удалось запрыгнуть в шлюпки и добраться до Порто-Санто. Знаете, кто тогда жил на Мадейре? — Монах выдержал паузу для пущего эффекта. — Кристобаль Колон. В промежутке между плаваниями он жил у своего зятя, который в ту бытность был губернатором острова, и Колон в отсутствие последнего выполнял его функции. Тогда как раз был тот самый случай. Поэтому именно он оказал выжившим всю посильную помощь. К несчастью, все они умерли от истощения, кроме одного. Португальского кормчего по имени Альфонсо Санчес. На смертном одре он рассказал, как сменял безделушки на золото у смуглокожего человека на прекрасном острове какого-то архипелага. Он считал, что этот остров — часть Индии. Как только кормчий умер, Колон спокойно забрал его судовой журнал с лоциями, где были указаны наземные реперные точки, и карты с реками, рифами, отмелями и источниками воды. Уверяю вас, что в данный момент эти карты у него в руках. Чтобы подвести итог, скажу, что Колон настолько уверен, что откроет то, что откроет, словно это хранится у него дома под замком.

Шейх с большим скепсисом выслушал рассказ.

— Как вы можете быть столь уверены в этом?

— Потому что у меня эти сведения лично от фра Антонио Маркены, которому генуэзец доверился. Для него это был единственный способ заручиться поддержкой. — Он на мгновение замолчал, а потом спросил: — Скажите, сеньор Сарраг, как мне кажется, вы хотели поговорить со мной не только для того, чтобы обсудить судьбу сеньора Колона?

Шейх набрал побольше воздуха и произнес тоном человека, сообщающего ключ к некоей тайне:

— Абен Баруэль…

Молодой человек вздрогнул.

— Вы его знали! — вскричал Эзра. Рафаэль промолчал.

— Ну? Скажите нам!

— А вы? Вы его знали? — бесстрастно проговорил монах.

— Ну конечно! — бросил шейх, с трудом подавляя охватившее его нетерпение. — Иначе нас бы тут не было.

— В таком случае вы сможете это доказать.

Порыв ветра, более сильный, чем предыдущие, взметнул опавшие листья.

Рафаэль проговорил, возвысив голос:

— Да славится…

— Да славится И. Е. В. Е. в царствии своем, — хором подхватили Эзра с ибн Саррагом.

— И в этот миг вопросил я…

— Князя божественного присутствия.

— Я сказал ему: как имя твое?

— И ответил он мне: я зовусь…

— Отрок.

Обмен словам происходил под все усиливавшимися порывами ветра, будто стихию раздражали эти трое, разговаривающие на тайном языке. Да и они ли это говорили? Или то была та темная тень, закрывающая распятие у входа в Ла-Рабиду? Если только это не был шепот со звезд.

Исчерпав цитаты из первого Чертога, Рафаэль подытожил:

— Значит, это вы — эмиссары Абена Баруэля. Он меня предупреждал. Я знал, что когда-нибудь вы придете.

— Он вас предупреждал? Вы имеете в виду, лично? Вместо ответа молодой монах предложил:

— Давайте вернемся. Внутри нам будет удобнее продолжить этот разговор.

В монастырской библиотеке все пропахло воском. В слабом свете свечей виднелся лежащий на пюпитре раскрытый том «Canon de Muratori» на греческом. Редчайший экземпляр. На полках аккуратными рядами стояли сотни книг. Некоторые потрепанные, покрытые тонким слоем пыли, другие — в более хорошем состоянии. Авторы и тематика смешались в кажущемся беспорядке, от Протагорадо Фукикида вперемежку с Аверроэсом и Сенекой. На самом виду висел список произведений, запрещенных Инквизицией.

Варгас уселся за одним из столов, жестом предложив гостям последовать его примеру.

— Ну, — начал Сарраг, — не объясните ли вы нам, что вас связывало с Баруэлем?

— Прежде всего вам следует понять, что мои познания ограничиваются тем, что он пожелал мне сообщить. Вообще-то это от вас мне бы хотелось услышать пояснения.

— Вы с ним познакомились в Ла-Рабиде?

— Нет. Здесь произошла наша вторая встреча. Впервые мы встретились прошлой осенью. Я находился в Толедо проездом, направлялся в монастырь. Дойдя до площади Сокодовер, я был вынужден остановиться. Площадь была запружена народом. Я увидел помост и лавки. Чей-то голос произносил то, что я распознал как символ веры. И я понял, что угодил в разгар аутодафе. Это было впервые в жизни. Так что я решил задержаться и присоединиться к зрителям. От подробностей церемонии я вас избавлю. К тому же ничего нового вы бы не узнали. — Он некоторое время молча смотрел на собеседников, потом продолжил: — Когда закончили перечислять грехи и приговоры, привели первую жертву. До сих пор помню имя: Леонора Мария Энрикес. Продемонстрировав знаки отречения, она поднялась на помост. Инквизитор спросил, чего она просит. «Милосердия», — ответила она. Тогда он спросил, в чем ее проступок, и тут она, как ни странно, замолчала. Инквизитор настаивал, приказывая ей признаться в грехах. Напрасный труд, женщина не раскрывала рта. И тогда инквизитор, отчаявшись добиться желаемого, провозгласил: «У святого трибунала нет иного выбора, кроме как предать вас огню, дабы защитить дело Господне!» В этот-то момент и случился инцидент. Стоящий рядом со мной мужчина, потрясая кулаками, закричал: «Будьте прокляты! Прокляты! Прокляты!» И еще громче повторил на иврите фразу, которая, как я позже узнал, значила «да отмстит Предвечный за ее кровь!». В мгновение ока в него вцепилось множество рук, отовсюду посыпалась брань и разъяренные вопли. Словно волчий вой. С него начали срывать одежду, и он должен был вот-вот рухнуть под ударами, что наверняка закончилось бы для него очень плохо. — На губах рассказчика мелькнула грустная улыбка. — Я совсем не герой. И, рискуя вас шокировать, признаю, что Святая Инквизиция не лишена достоинств. Но в тот момент внутренний голос велел мне действовать. Мне показалось недопустимым, чтобы этот человек — каким бы богохульником он ни был — стал жертвой слепой злобы. Я поспешил ему на помощь и, распихав народ локтями, смог, одному богу известно как, утащить его прочь от разъяренной толпы. Это было просто чудо, никаких сомнений. Этот человек…