Ответом послужило озадаченное молчание. Наконец Эзра предложил:

— Давайте продолжим. Возможно, ответ на этот вопрос мы найдем позже.

— Значит, так, — сказал Варгас, — привожу на память:

— Мы вынуждены пока остановиться на этом, — пояснил монах, — поскольку большая часть остального куска относится к слову «заклинание». На первый взгляд складывается впечатление, что мы имеем дело с серией математических действий, что эти действия основаны на символах, и эти символы можно определить, только если мы поймем смысл «заклинания». Кто-нибудь из вас знает, что это слово может означать?

Сарраг с Эзрой покачали головой.

— Не стоит полагать, что оно тут употребляется в своем прямом смысле. То есть «использование слов или магических формул, чтобы наложить чары или проклятие». Искать нужно что-то другое.

— Кто знает! Наш приятель Баруэль проявил себя настолько хитроумным в этом деле, что некоторые слова вполне могут иметь свое прямое смысловое значение. Если принять во внимание это, а также отличия от первого Чертога, то перед нами вырисовывается некая цель.

Сарраг согласно кивнул, и Эзра продолжил:

— На самом деле достаточно выбрать наиболее конкретные слова, не имеющие подтекста, и которые при этом выстраиваются в цепочку: врата, город, граница, равнина, строение, кровавое. Таким образом, отсюда вытекает следующее: мы должны определить некий город. Город с определенным количеством врат. На границе этого города есть равнина, в центре этой равнины — строение. И, наконец, слово «кровавое» позволяет предполагать, что это строение было свидетелем некоей кровавой драмы.

— Убийство? — спросил Сарраг.

— Возможно…

— А вы что думаете, фра Варгас?

— Вполне вероятно, — задумчиво проговорил монах. Араб с евреем незаметно переглянулись. Со вчерашнего дня они задавались вопросом, почему Баруэль счел нужным навязать им этого человека. Двадцать восемь лет. Совсем мальчишка. Конечно, он производит впечатление человека, обладающего некоторыми мнемоническими способностями, прекрасным знанием Писания, но все его таланты не могли сравниться с познаниями Эзры и ибн Саррага.

— Продолжим? — предложил араб. — Вы можете объяснить первую фразу, — обратился он к раввину. — Я имею в виду «сына вдовы из колена Неффалимова».

— Это фраза из книги Царств: «и послал царь Соломон, и взял из Тира Хирама, сына одной вдовы, из колена Неффалимова».

— Значит, это какой-то ремесленник.

— Прекрасный медник, — уточнил Эзра. — Это он сделал самые важные детали Храма.

— Прекрасно. И что дальше?

— По-моему, нужно найти точку соприкосновения между Соломоном, Храмом, городом Тиром и бронзой.

— Наверное. Но что может связывать царя, храм, город и материал, кроме как то, что сказано в Книге Царств?

Раввин с шейхом казались растерянными. Внезапно Варгас схватил листок с текстом малого Чертога.

— Сеньоры, могу я высказать другое мнение? Мне кажется, вы заблуждаетесь. Не ищите связи между Хирамом, Соломоном и всем остальным. Ее нет. Достаточно лишь «Хирама».

Эзра удивился.

— Да-да, — подтвердил монах. — Весь смысл в «Хираме». Вы ведь знаете, что я получил эти тексты на несколько недель раньше вас. Я их тщательно изучил с разных позиций и добился кое-каких результатов. Но тогда я еще не знал цели всего этого и счел результаты довольно странными. Однако сегодня я все вижу иначе. — Молодой монах слез с табурета и уселся между шейхом и раввином. — Если вы продолжите читать Чертог, то что вы увидите? — Ткнув пальцем в абзац, он прочитал: — Вспомни сына вдовы из колена Неффалимова, кто умер тройной смертью, и который воскрес. Говорят, что на гробницу его положили терновую ветвь с цветами молока и крови. В этом абзаце можно выделить два главных момента. Первое — насчет тройной смерти и воскрешения, второе: «терновая ветвь с цветами молока и крови». Заранее прошу прощения, если мои объяснения покажутся вам слишком длинными, но у меня нет выбора. Если задуматься насчет этой тройной смерти, ассоциировать ее с Хирамом из Тира, то это приводит нас к легенде. Легенде, которая вполне может быть и историческим фактом. Слушайте: работы по строительству Храма в Иерусалиме подходили к концу, но подмастерья Хирама не все были знакомы с секретами мастера. И трое из них решили вырвать их у него. Встав у разных врат Храма, они потребовали от Хирама, чтобы он поделился с ними своими секретами. Мастер, бегая от одних врат к другим, последовательно отвечал каждому из них, что угрозами от него ничего не добиться, что нужно дождаться урочного часа. И тогда они его ударили. Один нанес удар линейкой в горло, второй — угломером в левый сосок, а третий — молотком в лоб. Последний удар Хирама прикончил. Потом эта троица обменялась сведениями, полученными от мастера. Обнаружив, что ни один из них не добился желаемого, они пришли в отчаяние. Их преступление было напрасным. И тогда они спрятали тело, зарыв ночью возле леса, и посадили на его могиле веточку акации.

Араб с евреем переглянулись, озадаченные и заинтригованные одновременно.

— Продолжайте, — попросил Эзра.

— Естественно, эти три удара и символизируют тройную смерть. Смерть физическую — горло, духовную — левый сосок, и умственную — лоб. Что касается ветки акации… Вспомните. Ковчег был сделан из акации. И, как ни странно, терновый венец Христа тоже. Совершенно ясно, что легенда о Хираме нам подсказывает: мы должны умереть, чтобы обрести бессмертие. Монах замолчал.

— Это все? — спросил Эзра.

— Увы, все, — уныло произнес Варгас. — Остается отыскать, какая связь между легендой о Хираме и следующим пунктом. Я имею в виду фразу «я знал лишь одного ангела, но некогда на горе, избранной Яхве, их было девять». Кто эти ангелы? Почему один, а потом девять?

В чистом воздухе монастыря разнесся кристальный звон. Время молитвы.

— Я вынужден вас покинуть, — извинился Варгас. — Продолжим позже.

Он направился к двери, потом вдруг остановился и резко повернулся к раввину с шейхом:

— Я подумал о тройной смерти. Мне кажется, эта фраза может означать возрождение — физическое, духовное и умственное — нового Хирама. Можно перейти от символа к аллегории, представив, что трое убийц воплощают невежество, фанатизм и зависть. Которым противопоставлены качества Хирама — знание, терпимость и щедрость. Я задаюсь вопросом, не хотел ли Абен Баруэль через эту легенду передать нам некое послание. И от того, как мы его поймем, будет зависеть, провалится ли наша затея или увенчается успехом… Кто знает? Быть может, нам тоже придется умереть, прежде чем возродиться…

Еще долго после его ухода ибн Сарраг с Эзрой пребывали в задумчивом молчании. Было совершенно очевидно, что оба глубоко взволнованы услышанным. Возможно, они размышляли, кто из них троих воплощает невежество, фанатизм и зависть?

— Ему всего двадцать восемь лет, — мечтательно пробормотал шейх. — Интересно, какой была его жизнь до того, как он вступил в орден?

— Занятно, что вы об этом подумали. Я задавал себе тот же вопрос. Принято считать, что молодость — это время учиться мудрости, а старость — время пользоваться мудростью. Но складывается такое впечатление, что этот юноша перепрыгнул несколько этапов.

Изабелла, королева Кастилии и Арагона, стояла на коленях, ожидая отпущения грехов. Фра Эрнандо де Талавера почтительно отошел. Левой рукой держась за висящее на груди распятие, он правой совершил крестное знамение.

— Отпускаю грехи твои…

Королева, поднявшись с колен, прошла в конец помещения и опустилась в кресло возле окна. На ней была очень широкая белая рубаха, заправленная в белую юбку до щиколоток. Шею обрамлял высокий жесткий воротник. Судя по всему, королева по-прежнему не поддавалась охватившей двор моде на фижмы, бушующей среди фрейлин.