— Но мы же не можем торчать тут вечно. Нам просто необходимо засветло добраться до ближайшей деревни.

— Я могу посадить его перед собой, — предложил шейх. — Это единственный выход. — Он протянул раввину руку: — Вставайте. Мы вам поможем.

Раввин поморщился.

— Если бы это зависело от меня…

— Ага, но решаем мы! Пошли!

Они снова отправились в путь. Судя по всему, смены имени с Самуэля на «Всевышний исцеляет» явно не хватило, чтобы прогнать болезнь. Передышка оказалась недолгой. Едва они добрались до долины Тахо, как пришлось снова останавливаться. Эзру лихорадило и тошнило, он опять совершенно обессилел. Они уложили его на берегу. Шейх, сняв с себя накидку, смочил ее в прохладной воде, обернул в нее раввина и положил его на солнцепек. Сарраг объяснил, что испарение воды охладит тело и снизит температуру. И он не ошибся. Два часа спустя раввин уже был в состоянии продолжить путешествие.

На смену пустынному ландшафту пришли зеленые пейзажи Веры. У подножия Сьерра-де-Гредос простирались поля апельсиновых деревьев, фиговых пальм и зеленели дубовые леса, где лениво бродили стада кабанов. Уж не вид ли этих млекопитающих, носителей всех мыслимых пороков, вызвал у Эзры очередной приступ? Он снова обессилел. Но в этот раз провидение пришло им на помощь в виде маленьких красновато-коричневых плодов, напоминавших passiflora incarnata и которые, опять же по утверждению шейха, обладали целебными свойствами. Проигнорировав возражения Эзры, он безжалостно скормил ему горсть, а себе несколько штук втер в рану. Совпадение то было, или ягоды действительно помогли, но Эзру перестало трясти. Переночевав, они отправились дальше и к концу дня добрались до ущелья Бехар и городка с таким же названием, втиснутого в мавританские крепостные стены. Райский уголок в центре ада. Там они и остановились, чтобы дать Эзре возможность восстановить силы. Три дня спустя, в самый полдень, когда вовсю пекло солнце, они въехали под звон соборных колоколов в Саламанку.

Оказалось, что найти пристанище не так просто. Почти все постоялые дворы занимали студенты, в большом количестве съехавшиеся сюда со всех концов Испании и Европы.

В конце концов они отыскали харчевню неподалеку от монастыря Де-Лас-Дуэньяс, между Калле де Сан-Пабло и Каса де Абрантес.

Как только они устроились, Варгас отправился на поиски доктора Мигеля Валлата, который, по словам трактирщика, был одним из лучших городских врачей. Врач пришел, осмотрел пациента, прослушал, изучил мочу и прописал столь странное лечение, что было единодушно решено, что доктор Валлат сущий коновал, коему не место в медицине. В доказательство тому Варгас с Саррагом — с согласия Эзры — пренебрегли рекомендациями врача, и через сорок восемь часов старый раввин пошел на поправку.

В эту ночь, четвертую с момента приезда в Саламанку, Варгас поднял кубок и провозгласил:

— Л'хаим, ребе! За жизнь! На иврите я знаю только это, но никогда не думал, что оно будет так кстати!

— Л'хаим, друг мой! А я никогда не думал, что так привязан к жизни. Как только подумаю, что совсем недавно посмел заявить шейху, что с радостью встречу час своей кончины… Становится стыдно за себя.

Он был еще бледным, сильно исхудал, но темные глаза опять сверкали. Он осторожно выпрямился на лежанке и чуть насмешливо обратился к Мануэле:

— Вот видите, как мужчины падают под малейшим порывом ветра, тогда как вы, так называемые хрупкие создания, нерушимо стоите на ногах.

— Нерушимо? Ну, вы и скажете! Может быть, мы физически и выносливее вас, но у любой медали есть оборотная сторона. Если тело и крепкое, то с сердцем дело обстоит совсем иначе. Оно куда более уязвимо, чем у мужчин.

Эзра собрался ответить, когда дверь резко распахнулась, и появился ибн Сарраг. Судя по его взъерошенному виду, он только что сделал какое-то важное открытие. Подойдя широким шагом к изголовью раввина, он встал перед ним и подбоченился.

— Советую вам подниматься, ребе Эзра. Если, конечно, хотите, чтобы мы добрались до конца нашего путешествия.

— И что вы нашли?

— Пифагора…

Увидев три пары воззрившихся на него вопросительных глаз, он снизошел до объяснения.

— Теперь совершенно очевидно, что все дело в пентаграмме. Это она привела нас сюда, и она же приведет к третьему треугольнику. Фра Варгас сообщил нам, что пентаграмма воплощает знание и ключ к Высшему Знанию. И был прав. Но это не все. Пентаграмма — не просто геометрическая фигура. Она тесно связана с древнегреческим философом и математиком, которого я только что назвал. — Шейх уселся и продолжил: — Думаю, всем вам известно, кто такой Пифагор, но все же позвольте мне вкратце рассказать об этом человеке. Увидите, что это отнюдь не без пользы. Его имя, что само по себе достаточно странно, состоит из двух слов на санскрите: «pita», то есть дом, место сбора, производное от «pit» — собирать, и «gourou» — духовный отец, учитель, которое есть производное от «gri» — выражать, говорить. Иными словами, хозяин объединения, школы. О Пифагоре мало что известно, только что родился он на острове Самос более двух тысяч лет назад, что сначала, повинуясь воле своего отца, Мнесарха, был скульптором, потом атлетом. После длительного путешествия по Египту, Вавилону и Индии он основал в Кротоне свою знаменитую школу, известную как пифагорейская. На самом деле эта школа представляла собой скорее закрытое общество, чем собрание учеников. Эдакий религиозно-политический союз. У его членов сначала был трехлетний испытательный период, затем они должны были принять обет молчания на срок от двух до пяти лет, в зависимости от характера ученика. Пифагор занимался математикой, астрономией и — о чем мало кому известно — музыкой. Приписываемые ему открытия, вероятнее всего, являются результатом деятельности этой школы, создателем и вдохновителем которой он был. Это ему мы обязаны знаменитой теоремой, называемой теоремой Пифагора: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, которую потом развил Евклид. Вы наверняка задаетесь вопросом, чем этот человек интересен для нас? И какая связь между ним, Баруэлем и нашими изысканиями? По-моему, я знаю ответ. Известно ли вам, что было паролем у пифагорейцев? — Выдержав паузу, шейх провозгласил: — ПЕНТАГРАММА.

— И впрямь интересно, — признал Варгас, — но…

— Подождите! Бог — это число чисел. Вот девиз Пифагора! И его догма. Он считал математику основой всего, законом мироздания. Он даже разработал «арифметическую теологию», науку о мистических свойствах цифр. Пентаграмма и цифры. У Баруэля тоже во главе угла стоят цифры, вы не можете этого отрицать. В основе каждой его загадки лежат пифагорейские механизмы. Так что нужно лишь пересмотреть все эти намеки на смерть, жизнь. Размеры Храма Соломона, Каабы. Треугольники, цифра 3. В интересующем нас Чертоге есть отрывок, подтверждающий это. Цитирую: Это там, и в этом числе, можно найти супруга Феано. Пусть вас вдохновляет его гений. — Глаза Саррага вдохновенно горели. — Ну, разве я не прав?

Ответом послужило лишь всеобщее молчаливое недоумение.

— Феано! — с ноткой нетерпения вскричал араб. — Феано! Так называлась школа, основанная Пифагором в Кротоне, в память его жены и ученицы!

Эзра с Варгасом быстро переглянулись.

— Что ж, — раввин приосанился, — похоже, ученый воздух Саламанки пошел вам на пользу. Это прогулка по городу так вас воодушевила?

— Скорее ученики и их знания. Я подумал, раз Баруэль так упирает на университет, то именно там у меня больше всего шансов разжиться информацией. И не ошибся.

— Но к чему ведет Пифагор с его цифрами? — спросила Мануэла, зачарованно слушавшая араба.

Сарраг расхохотался.

— Нет, донья Виверо, у вас определенно талант задавать вопросы, ответ на которые вам уже известен! Разве не вы сравнили книги с девственной и оплодотворенной материей?

— Верно.

— Значит, мы попросту будем исходить из вашего утверждения. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано. Видите связь?