Торги

Второй месяц в клетке. Жизнь — как затяжная выставка достижений Земли! Хотя, судя по тому, что третий день на рынке экспонируюсь, а на меня только таращатся и даже не прицениваются, — достижения так себе. А ведь еще два месяца назад мнила себя красавицей: стоит только пальцами щелкнуть — и весь мир будет лежать у моих длинных стройных ног. Спихнуть ответственность за столь скромный, вернее, никакой, результат на иные критерии красоты или мои старания выглядеть экспрессивно? Рада бы, обеими руками «за», но бабушкино «не говори гоп, пока замуж не выйдешь» заставляет терпеливо ждать, когда меня, наконец, выкинут за ворота. Может быть…

Словно невзначай проверила свою «прическу», которую каждое утро старательно сооружала, прикрывая лицо, надеясь выглядеть как русская Баба Яга. Все в порядке, вернее, в беспорядке: мои от природы гладкие волосы не успели распрямиться и стоят дыбом. Не нужен мне товарный вид! Вот и сижу в клетке словно нахохлившаяся сова, злобно зыркая на любого любопытного, — шел бы ты… дальше куда-нибудь. Если честно, я сильно удивлюсь, если такой непредсказуемой, вымораживающей все вокруг леарой, да еще страшной и лохматой, вообще кто-то заинтересуется больше, чем «на посмотреть».

Встала, неосознанно поправляя одежду, — надо ноги размять, а то затекли, — эх, еще не избавилась от привычки всегда выглядеть идеально на публике, даже в таких условиях. «Служители аида» накануне торгов принесли мне «выставочный» наряд. Я искренне давилась от смеха, увидев серые стеганые штаны галифе; короткие полусапожки из валяной шерсти с кожаным «носком», защищающим их от влаги и грязи, собственно это наши родные валенки; и практически смирительную рубашку из стеганой синей ткани, скроенную, чтобы не мешать крыльям, и с завязками на спине у талии. О том, что мне выдали наряд, а не робу, догадалась по затейливой бисерной вышивке на горловине и рукавах. Рыженькие помпончики на валенках, видимо, были призваны придать аутфиту законченный вид.

Кое-как рассмотрев себя в обновках от местных производителей, решила, что в этой форме красноармейца времен Октябрьской революции и Гражданской войны мне свою красоту прикрывать крыльями не нужно. Все женственные округлости надежно скрывает. Прятать крылья Тейш строго-настрого запретил; стоило только раз попытаться, меня хлестнул плеткой один из вашанов. Благодаря ватным штанам больно не было, но обидно — слов нет!

Потом я поняла, что плеткой получила не только в наказание, это еще и маркетинговый ход — обратить внимание на леару, которую можно вот так запросто взять и ударить, а в ответ — ничего не будет. Поняла, когда толпа любопытных стремительно собралась вокруг, а махровый торговец Тейш назначил мою стартовую цену — пятьсот литов. Не знала, много это или мало, но против жалких пяти квошикам… Скотина вампирская! Пришлось действовать быстро и решительно: взревев раненным бизоном, я кинулась на прутья, заморозила их и воздух вокруг клетки, заставив народ разбежаться. Давка была что надо: налетали друг на друга, вопели, падали, лезли по головам и валялись в пыли.

Ажиотаж я создала нешуточный. Хорошо, что не в свою пользу. Во-первых, повышенная суета и толкотня привлекли внимание к «залежалому» товару — матерым преступникам, получившим срок в судах и выставленным на продажу, чтобы вернуть в казну и жертвам преступлений хотя бы часть долгов. В сущности, выгодно: никаких тюрем, вынесли приговор — и вперед, работай на благо общества в ошейнике, который обезопасит хозяев и честной народ. Во-вторых, на моем злобном и неадекватном фоне хилые и затюканные обычные должники расходились как горячие пирожки. Еще с десяток военнопленных разобрали. Тейш с племянником только радостно руки потирали, с хитрецой поглядывая на меня.

На следующий день меня снова попытались хлестнуть плеткой, но я была готова: перехватив кожаный конец, ответила изморозью. Скалившийся вашан, который вчера глумливо лыбился, стегнув дорогую невольницу, сегодня выл на высокой ноте, баюкая обмороженную руку. И снова многострадальное «увы» сработало: реклама бывает разной, уж мне ли, наследнице строительного магната Хелле, не знать, как успешно продать долгострой, — черный пиар с обмороженным вашаном вновь вызвал горячий нездоровый интерес среди покупателей.

Теперь возле моей клетки толпились целыми семьями. Кто только не проходил мимо, еще с десяток новых рас встретила. И привычных, приятных, красивых лиц среди них оказалось предостаточно. А вообще, развелось в этом мире столько разумных, прямо не знаю, как уживаются в такой тесноте. Благодаря повышенной проходимости я увидела несколько женщин, большей частью почему-то гошарок, этаких орчанок, более изящных, чем их мужчины, в чем-то даже экзотично привлекательных. Смотрела на иномирцев из-под копны спутанных волос и время от времени бубнила, как заведенная: «Я без договора, это незаконно… позовите стражу…»

К моему горькому сожалению, на местные органы правопорядка надеялась я напрасно. Как Тейш — чтоб ему самому сидеть в клетке! — и предупреждал, контролировавший соблюдение законности сделок на невольничьем рынке родственник оказался коррумпированным. Он важно прошелся мимо, продемонстрировав народу, что все в порядке и законно. И лично мне «любезно» улыбнулся — ухмыльнулся, скривив кроваво-красные губищи. Эх, вот чувствую, наверняка Аяз Расчет сейчас не аяшей, а меня по своим и по папиным долгам платить заставляет. По полной, так сказать!

После полудня, на второй день торгов, всем было не до меня. У торговца, который выставил свой товар напротив тейшевского, случился форс-мажор. Один из невольников, вроде спокойный мужик в дубленке и плотных штанах, как гошар-обозник, правда, чересчур плотоядно и мрачно поглядывавший на проходивших мимо покупателей, взбрыкнул. Именно так мягко, по-моему, сказал продававший его вашан, когда объяснялся с «оборотнем в погонах» Жимушем.

Дело было следующим образом. Клетку с внешне «почти приличным человеком» с лицом слегка зеленоватого оттенка и черными глазами навыкате вытащили из общего ряда поближе к покупателям и начали довольно сложную и длительную процедуру передачи ошейника новому хозяину. А невольник «взбрыкнул» — содрал с себя еще не «закодированный» ошейник, разметал металлическую клетку, будто декоративную, надавал по мордам рядом стоявшим продавцам и покупателям, кое-кому даже голову оторвал… Потом и вовсе чудеса — мгновенно отрастил вторую пару ног и был таков. То ли улетел, то ли ускакал в неизвестные дали. На свободу, надо думать.

Вместе с остальными свидетелями происшествия я ошарашенно провожала взглядом загадочного беглеца. И главное, в памяти Зоря этот приличный «богомол» не всплыл. Как жить? Сколько еще вокруг подобных неопознанных объектов бродит? Меня не в аид поместили, а словно в ад переселили! Для себя отметила, что вот такие «приличные люди слегка зеленого оттенка» — не от плохого самочувствия, а весьма неоднозначного и опасного внутреннего содержания. Держаться от них следует подальше или вести с ними очень, очень вежливо, чтобы не взбрыкнули. Защити меня великие Мок, Моика и Комок…

Захотелось встретить принца или, на худой конец, рыцаря в сияющих доспехах. Чтобы спас, укрыл, защитил. И чтобы в его замке непременно подавали на завтрак апельсиновый фреш. У меня прямо идея фикс проявилась во всей красе. Апельсиновый сок стойко ассоциировался с хорошей, безопасной жизнью.

Между тем, пока я рефлексировала, «правоохранитель» во всю выписывал кучу штрафов и, по требованию опомнившихся пострадавших, вешал долги накосячившему вашану, продававшему сбежавшего особо опасного невольника. Причем делалось все прямо на месте преступления, не отходя от кассы, как говорится. Кажется, бедолага василиск, обреченно страдальчески вращавший зенками в процессе разбора полетов, уже мысленно примеривал на себя освободившуюся клетку.

На третий день невольничьих торгов ждать и терпеть с каждым часом становилось все сложнее. Клетка настолько обрыдла, что тело чесалось от нетерпения. Вот бы размять крылья, раскрыть во всю ширь и попытаться взлететь! В груди горело от жажды свободы, пусть вновь голодной и с неизвестной перспективой, но свободой!