Маринино появление Клавдию не удивило. Можно было подумать, что она его давно ждала, так спокойно она распахнула калитку перед Мариной. Правда, сразу же предупредила:

— Если вы опять насчет Машки, то я ее с тех пор не видала.

— Да я, собственно… — замялась Марина, не зная, как объяснить, зачем она надоедает этой домохозяйке.

Паузу прервал мужичок в трениках, вывалившийся из дверей сарайчика, в котором еще недавно жили Машка и Валентина Коромыслова, с дымящимся эмалированным ведром кипятка.

— Клава, рассол готов, — отрапортовал он и уставился на Марину.

— Так тащи сюда, чего стоишь! — прикрикнула на него Клава.

Мужичок безропотно приволок ведро и водрузил его на стол, а Клава, повернувшись к Марине крепкой спиной, стала черпать ковшом кипяток из ведра и заливать в трехлитровые банки, заполненные огурцами, которые буквально на глазах меняли ярко-зеленый цвет на оливковый. В нос ударил пронзительный запах укропа и лаврового листа. А ловкая Клавдия быстро набросила на банки крышки и принялась орудовать закаточной машинкой, отдуваясь и фыркая.

— В хате жара невыносимая, — пояснила она, — все кипит, парится, так что я на улице управляться предпочитаю. А вы спрашивайте, чего хотите. — Чтобы удостовериться в качестве своей работы, она переворачивала банки, ставила их на крышку и проверяла, не подтекает ли из-под нее рассол. Надо сказать, брака не обнаружилось. — Так че вы хотели? — напомнила она Марине, невольно залюбовавшейся виртуозной Клавиной хозяйственной деятельностью. — Опять про Машку спрашивать будете? Что она все-таки натворила, эта шалава?

— Честно говоря, меня больше Валентина интересует, — призналась Марина.

— Валька? — вздохнула Клавдия и насторожилась:

— А че, она разве не сама утопла?

Марина с большим трудом переборола в себе искушение сказать «конечно, не сама, ей здорово помогли», произнеся вместо этого:

— Да не в этом дело. Помните, когда я была здесь в прошлый раз…

— Ну, с милиционером, — подсказала Клава, — помню, конечно. — И поинтересовалась:

— А вы что же, тоже из милиции?

Беззастенчивое вранье всегда давалось Марине с большим трудом, потому она постаралась отделаться уклончивой полуправдой:

— Не совсем… Я скорее нештатный помощник.

— Понятно, — хмыкнула Клавдия, ни на минуту не приостанавливая свои хозяйственные манипуляции. — Юный друг милиции, так сказать.

Марина густо покраснела и пробормотала, потупившись:

— Вы в тот раз сказали, что видели ее, Валентину, в городе уже после того, как она от вас съехала…

— Видела, — согласилась Клава, склонив голову набок, полюбовалась результатами своей работы и крикнула:

— Санька, тащи еще огурцы!

На ее призыв немедленно явился дядька в трениках с большой корзиной огурцов, которые он тут же вывалил в старую детскую ванночку, наполненную водой. Брызги полетели во все стороны.

— Осторожней нельзя! — заорала на своего неуклюжего муженька горластая Клавдия. Куры от ее пронзительного крика с кудахтаньем рассыпались в стороны.

— Да я что… — виновато пробормотал незадачливый Саня и скрылся в глубине двора.

— Мужики — одна обуза, ничего поручить нельзя, — со знанием дела заявила Клавдия. — Если что и сделают, то так, чтобы в другой раз не заставляли. А главное, от сих до сих, сами ни до чего не додумаются, хуже детей.

У Марины не было оснований сомневаться в компетентности Клавдии в этом жизненно важном вопросе. По крайней мере, сама она так долго была лишена возможности наблюдать мужчин на собственной кухне, что спорить с Клавдией не решалась. А кроме того, не затем она пришла, чтобы вступать в дискуссии об особенностях отдельных представителей отечественного сильного пола.

— Ну а тот, с которым была Валентина… — Марина упорно возвращала Клавдию к интересующей ее теме.

— Что с Валькой был? — переспросила работящая домохозяйка и пожала мощными плечами. — Мужик как мужик. Ничего такой, высокий, как это говорят, им… им… короче, представительный. Лет сорок на вид, такой седоватый, прическа ежиком.

Марина задумалась: это описание здорово ей кого-то напоминало, а Клавдия безмятежно продолжала:

— Валька с ним болтала возле кинотеатра «Юность», а я в это время шла по другой стороне улицы. Смотрю — стоит наша красотка, такая счастливая, глазки строит, щебечет… Думаю, ну, слава богу, отловила себе мужика, видно же было, что она только за этим и приехала, царство ей небесное. У нее же глазки так и горели, прямо как у кошки… Уж на что мой мужик надежный, и то я неспокойная была, пока она не съехала. Машка — она что? Она просто дура гулящая, она думала, что у нее главное — между ног, а не на плечах. А вот Валька — та другая, та с расчетом была, да еще и с гонором. Как говорится, много амбиции, но мало амуниции. А что они все-таки сделали. Валька с Машкой? — снова полюбопытствовала она.

Марина пропустила ее вопрос мимо ушей, попытавшись снова повернуть Клавдию к интересующей ее теме:

— И больше вы Валентину Коромыслову не видели?

— Не-а, — Клавдия покачала головой, — больше не видела. И адрес Машкин не нашла, выбросила, наверное. Зато нашла Валькин. Принести?

— Спасибо, я знаю ее адрес, — сказала Марина и попрощалась с Клавдией, которая была заметно разочарована тем, что не узнала ничего нового о своих недавних жиличках Она даже проводила Марину до калитки, заметив на прощание:

— Все, в последний раз постояльцев пускала, больше — ни-ни, потому как от них одни неприятности. Машка вон, считай, три недели прожила и ни копейки не заплатила, зараза!

На этой жизнеутверждающей ноте они и расстались.

Марина еще раз с чувством поблагодарила Клавдию за помощь, а та бросила ей вслед: «До свидания» — и вернулась к своим огурцам Марина медленно побрела по улице, обдумывая то, что услышала от Кладии, и все никак не могла отделаться от мысли, что человек, которого та видела в компании Валентины Коромысловой незадолго до ее гибели, ужасно напоминал ей… каперанга. Конечно, на свете достаточно статных сорокалетних мужчин с коротко стриженными седыми волосами, но такое фантастическое совпадение не могло ее не встревожить

Марина открыла глаза и села в кровати. За окном было темным-темно, Гала спала сном праведницы. А вот Марину это приятное состояние покинуло, и, похоже, надолго А всему виной — догадка, внезапно пришедшая ей на ум, догадка совершенно невероятная, чудовищная и… элементарная! Настолько элементарная, что оставалось только удивляться, почему она не посетила Марину раньше.

Каперанг… Откуда он взялся и с чего это вдруг принялся ее опекать? Он появился в ее жизни ровно через минуту после того, как на нее напал неизвестный грабитель, вырвавший из ее рук сумочку. Явился этаким суперменом в белом, поднял с земли, мужественным голосом осведомился, что случилось, и немедленно бросился в заросли догонять Марининого обидчика, в чем, правда, не преуспел. Зато потом трогательно заботился о Марине уже в милиции, помогая написать заявление, и самоотверженно пожертвовал собственным носовым платком, когда она самым позорным образом разревелась. Так-так… дальше… А дальше — букет в подарок, хотя нет, букет был уже после… А раньше — совершенно удивительное участие в истории сестер Коромысловых, которую Марина ему рассказала. Он проводил Марину в гостиницу «Магнолия», расспросил портье о Полине, а потом отвез Марину на такси в аэропорт, чтобы попытаться перехватить там сестру Валентины Коромысловой. А уже потом были букет и веранда ресторана «Прибой», и уютный уединенный коттедж.

Подозрительно это или нет? Еще бы! Как всякая мало-мальски повидавшая виды женщина, Марина представляла собой редкостный сплав совершенно заоблачной романтичности и железобетонного прагматизма. Проще говоря, в глубине души она всегда ждала Своего Мужчину с большой буквы и при этом вполне отдавала себе отчет, что таковой не существует даже в качестве экспериментального образца. А посему каждый представитель противоположного пола, хотя бы отдаленно напоминающий заветный идеал, вызывал у нее невольное беспокойство. Ясно же было, что он — не Он, но зачем-то под него маскируется. Наверняка с какими-нибудь коварными и далеко идущими планами. В принципе, такого же мнения она была и о каперанге, но до сих пор его вероломство, на взгляд Марины, заключалось только в банальных кознях опытного соблазнителя. Теперь же она увидела его в новом свете.