- Телефоны даже в тайге работают. Если наши.

- Ну вот, а тут и наши не фурычат. Я все модели испытала. «Радиотехника» вроде бы ещё тянула, но с такими помехами, что, считай, тоже не работала. Уникальное место.

- Шпионский оазис, - Леонид усмехнулся. – Может, скажешь, наконец, к чему вся эта конспирация?

- Давай возьмемся за руки, словно влюбленные на свидании, - Варвара положила руку со своим телефоном на запястье Зимину. У электронных приборов тоже получилось нечто вроде свидания – тесный контакт и обмен информацией в самом интимном и защищенном режиме. – Эй, Зимин! Ты и смотри на меня влюблено – доигрывай, иначе ничего не скажу.

- Я и смотрю, - Леонид встретился с ней взглядом. – Просто боюсь утонуть…

- В фонтане?

- В глазах.

- Красиво, спасибо, - Варвара сказала это вполне искренне, как показалось. – Конспирация нужна, чтобы нас не выследило Политуправление.

- Полит… э-э… в смысле – Политическое управление КГБ?

- Оно самое. Познакомился с ним?

- Сегодня днем.

- Андрей Михайлович? – Варвара усмехнулась. – Куратор библиотеки от Политуправления.

- И что им нужно от тебя? Вернее, что ты скрываешь от них?

- Ну, а что может скрывать советский человек от КГБ? – Варвара пожала плечами. – Заговор.

- Ты плетешь заговор? – Леонид невольно рассмеялся.

- Прекрати ржать, - Варвара слегка насупилась. – Моя цель – разоблачение заговора! Внутри КГБ!

- Круто взяла, - Леонид ещё раз усмехнулся. – А при чем здесь я?

- В этом всё дело! Ты занялся практически тем же, чем и я, только глубже копнул. Под самые корни заговора.

- С этого места можно поподробнее.

- У-у! Поподробнее! Если б я знала подробности! Это ты меня должен просветить насчет подробностей. Ты ведь расшифровываешь синюю папку.

- То есть, ты её не читала, но знаешь, что это корни твоего заговора?

- Не моего, а кого-то в КГБ. Я не читала зашифрованный текст. Но изучила все документы. Ты мне поможешь? Я ведь тебе помогаю.

- Тебе не кажется, что это несколько неравноценный обмен? Помогать в исследовании, не то же самое, что разоблачать заговор. Да не в песочнице ясельной группы – «Маша подговорила Мишу отнять совочек у Яши», а в КГБ. Ты вообще понимаешь, что затеяла, «товарищ Че»? Дело явно посерьёзнее латиноамериканской революции.

- Не веришь мне? – Варвара убрала руки и незаметно спрятала свой «ВЭФ» в карман. – Когда прочитаешь всё, поверишь. Я не читала зашифрованный текст, но ты не первый, кто его расшифровал. Я читала кое-что из предыдущей расшифровки, поэтому знаю, что права. Завтра вечером встретимся здесь же и поговорим ещё раз. Ты успеешь прочитать всё до завтрашнего вечера?

- Вопрос – захочу ли я приходить?

- Даже так?! – Варвара удивленно взглянула на «кавалера». – Я думала, у нас взаимная симпатия, почти чувство.

- Я тоже так думал. Но ты меня используешь в своих целях, ты сама это сказала. Только и всего.

- Использую, сказала, но не только и всего! Использование не исключает симпатии. Или у тебя иначе? Ты вот обиделся и что теперь, я тебе больше не нравлюсь?

- Нравишься.

- Тогда зачем ты… - она осеклась и резко отвернулась, словно, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

- Прости, - Зимин взял её за руку. – Я всё прочитаю и приду. И если там действительно корни какого-то заговора, мы обсудим, что с этим можно сделать.

- Послать бы тебя, - Варвара проглотила слезы и снова сделалась раскованной и «поверхностно-активной». – Но я подожду ещё сутки. Может, и выйдет у нас что-нибудь. Топаем обратно, первый тайм закончился, самое время незаметно вернуться…

…Вернуться через служебный вход удалось без происшествий. Выйти по окончании матча – тоже. С толпой болельщиков парочка добрела до развлекательного центра «Авиапарк», где на полтора часа застряла в кафе, продолжая изображать воркующих влюбленных.

Наконец, Зимин получил приказ вызвать такси и конспираторы поехали к Варваре. В смысле – Леонид подвез её домой. Классического «заглянем на чай» не получилось.

- До завтрашнего вечера фиг тебе, а не чай, Зимин, - Варвара чмокнула его в щеку и шепнула на ухо: – Это чтобы со стороны выглядело убедительно. Якобы соблюдаем приличия первого свидания. Пока!

- Я понял, - Зимин усмехнулся. – Конспирация не в ущерб морали. До завтра, революционерка Варя.

Возглавлявший оперативную группу УКР СМЕРШ штаба фронта, майор Золкин выглядел монументально. Именно так. Хоть скульптуры для парка отдыха с него лепи. Под метр девяносто, косая сажень в плечах и безупречно правильные черты лица. Будь он белоглазым каменным изваянием, Филин признал бы, что это произведение настоящего мастера. Но Золкин был живым, поэтому имел-таки один существенный недостаток – как раз те самые глаза. Они были серыми и холодными, как речной лёд. Ну не глаза, понятно, а взгляд у майора был холодный, но сути дела эта поправка не меняла. Казалось, Золкин сверлил собеседников взглядом, как ледяным буром, замораживая всё, до чего доставал. Кому душу, кому мозги, а кому язык.

Алевтина после беседы с майором замкнулась, отловленный в поле Стасенко наоборот источал всякую ересь неиссякаемым потоком, а ефрейтор Покровский отвечал односложно даже на вопросы, которые требовали развернутого ответа. Не поддался гипнозу этого удава только Филин. Он мысленно направил ледяной бур в сторону сердца и представил, как инструмент плавится, воткнувшись в «пламенный мотор». Нехитрая фантазия здорово облегчила капитану жизнь.

«Вот удивилась бы Алевтина, узнав, какие психологические уловки я применяю, - Филин даже загордился собой. – Откуда что берется? После вчерашнего чудесного воскрешения сам себя не узнаю»,

Какое-то время грозный Золкин ещё пытался давить и «сверлить», но сообразив, что метод не работает, вдруг резко сменил тактику. Взгляд у майора остался ледяным, но буравчик исчез. Теперь смотреть ему в глаза было не колко. Просто бессмысленно. Всё равно, что смотреть в ледяное зеркало, под которым стоит омут неведомой глубины.

- А я ведь тоже с разведки начинал, - а вот голос у Золкина как бы потеплел. – Полковая, армейская. Только в сорок третьем меня перевели.

- Намекаете на перспективы? – Филин всё-таки попытался взглядом проникнуть под лёд в глазах у майора.

Попытка сорвалась. Темная вода под ледяной коркой была непроницаема.

- Вопросы здесь я задаю, - ровным тоном напомнил Золкин. – Мне почти всё понятно, капитан. Понятно, что поезд взорвали диверсанты, и сделали они это дистанционно, с приличного расстояния. Мои подчиненные нашли в уцелевшем вагоне радиоприемник, связанный с детонаторами. Система новая, а потому редкая. Вы могли её и не распознать. Но почему вы не проверили вагоны на предмет минирования? Взрывчатку-то распознать вы способны, не так ли? Вы три года на фронте, опытный разведчик, неужели не предположили, что такой важный трофей может быть заминирован?

- Я прибыл только час назад. До меня этим составом целые сутки занимались другие товарищи.

- Кто занимался?

- Не могу знать.

- Подполковник Стасенко, начальник политотдела дивизии? Почему именно он, а не трофейная команда или зампотех? Стасенко имеет какое-то отношение к науке и технике? Какое у него образование?

- Товарищ майор, это не ко мне вопросы, а к командиру дивизии или начштаба. Я ведь просто разведчик.

- В рапорте сказано, что этот состав обнаружила ваша группа… ещё тридцатого числа, - майор открыл бумажную папку с замызганными тесемками. – Это так?

- Так точно, было дело.

- Вы уверены, что это тот самый состав?

- Уверен.

- Кто-то может подтвердить?

- Ефрейтор Покровский, вы ж его допросили.

- Я не допрашиваю, а беседую с вами… пока. Вы указали, что поезд охранялся большим отрядом эсэсовцев. Так? И куда делся этот отряд?