Впрочем, это был никакой не вопрос. Капитан поднял руку и сложил пальцы для щелчка. Три, два, один… Филин щелкнул пальцами и словно по его команде вдалеке затарахтели очереди немецких автоматов и застучали «гитлеровские газонокосилки» - пулеметы МГ-42.
Похоже, враг пришел проверить, насколько чисто сработали мины под загадочным составом.
Никита бросился к условной двери, подхватил оставленный при входе автомат и вылетел из палатки. Никто его не караулил. Более того, завидев «агента Абвера», один из смершевцев махнул ему рукой, а затем, также отмашкой, указал, где будет его позиция. Филин жестом ответил «принято» и бросился в указанном направлении. Спектакли спектаклями, а война в первую очередь.
Отбросить немцев от полустанка удалось в два приёма. Немало способствовали этому пулеметы и легкие минометы, которые нашлись в машинах у запасливых бойцов сопровождавшего смершевцев взвода. Сначала противника отогнали за насыпь, а затем, атакой во фланг утрамбовали в задымленный лес. Фланговым ударом командовал майор Жданов. Он и притащил двух пленных, наглотавшихся дыма и заплутавших в трех обугленных соснах на опушке.
Немцы оказались самыми обычными, рядовыми 131 пехотной дивизии, а никакими не егерями, и не эсэсовцами или накачанными наркотиком «берсерками». Но ещё больше они разочаровали Золкина и компанию, когда озвучили цель своего появления в данном квадрате. Никакого отношения к поезду эта цель не имела. Просто в результате стремительного рывка наших войск, небольшой отряд немцев очутился в окружении. Обычное дело. И вот теперь он пробирался к своим. И пробрался бы, не засеки его бдительные наблюдатели из группы майора Жданова.
После столь крупного прокола как подрыв охраняемого объекта, Жданов лез из кожи вон, стараясь хоть как-то загладить вину. И подчиненные майора в этом его поддерживали, понимая, что по башке дадут всем без исключения и надо срочно подложить под пилотки хотя б тоненькую соломку.
- Ну, и что с ними делать? – Майор Жданов поднял за козырек фуражку и почесал мизинцем залысину.
- Вообще-то в штаб полагается доставить, хоть и невелики птицы, - подсказал Филин.
- Ты доставишь? У меня людей по пальцам пересчитать. А охрану с объекта никто не снимал, хоть он теперь и подпорченный вид имеет. Товарищ майор, - Жданов обернулся к Золкину, который с подозрительной задумчивостью разглядывал пленных, - может, ваши бойцы доставят? На машине-то они за час обернутся.
- А потраченный бензин кто возместит? – Встрял командир взвода автоматчиков, немолодой, но мускулистый, наголо бритый лейтенант. – Свяжем их и пусть сидят у колеса. Или «при попытке к бегству», ещё проще будет.
- Вы это бросьте! – Вмешалась Ерёмина.
Доктор только что вернулась из научной экспедиции в перевернутый вагон и, похоже, вернулась с трофеями. На плече у неё висела сумка, в которой позвякивали какие-то склянки, а в руке она держала толстую тетрадь в твердом переплете.
Сопровождавший Алевтину офицер изобразил на лице нечто многозначительное и кивнул Золкину.
- Бросить что? - Спросил Жданов.
- Затею вашу, вот что! Скажу сейчас подполковнику Стасенко, он вам разъяснит, что думает партия и верховное командование о негуманном обращении с пленными. Такую лекцию прочитает о моральном превосходстве советских военнослужащих над бессовестной немецко-фашистской нечистью, пятый угол начнете искать.
- Да, это будет жестоко, - Филин усмехнулся. – Будет негуманное обращение с советскими офицерами.
- Отставить «при попытке к бегству», - вдруг очнулся Золкин. – Они нам пригодятся. Доктор, вы разобрались с содержимым ёмкостей в вагоне? Это какая-то химия медицинского назначения, как я понял?
- В общих чертах, да. Это жуткая смесь из психотропных веществ с непонятными мне пока добавками. В бумагах что-то написано, но я плохо понимаю. Кто-то из ваших офицеров переводит с немецкого?
- Специальный текст вряд ли осилят, - майор обернулся и подмигнул Никите. – Поможешь?
- Найн, - Филин скривился. – Немцев попросите. Пусть со специального на обычный переведут, а там уж…
- Немцев я и собирался попросить об услуге, - Золкин хлопнул по плечу своего помощника. – Давай вон того, помоложе. Доктор, эту смесь надо внутрь принимать или как? По вене?
- Вы что это задумали?! – Вновь возмутилась Ерёмина. – Вы хотите на нём эксперимент поставить? Вы в своём уме?!
- Хотите на себе? – Золкин смерил Алевтину холодным взглядом. – Давайте. Спасёте фрица.
- Это противоречит всем законам! Даже законам военного времени! Это хуже, чем убийство безоружного!
- Убери её, - Золкин перевел взгляд на сопровождавшего Ерёмину офицера. – И шприцы принеси, у санинструктора есть, сами справимся.
- Это не сработает! Там ещё электростимуляция мозга была предусмотрена! Вы спрашивали, что там за полукруглые приборы…
- И вы ответили, что не знаете. Вас вдруг осенило?
- Я прочитала, - Ерёмина подняла тетрадь. – Технический раздел я поняла.
- Ничего, этот обойдется без электростимуляции. Если не сработает, второго подключим к аппарату.
- Это… безобразие… средневековье какое-то… живодерство!
Эти возгласы донеслись уже издалека. Помощник Золкина увел доктора к одной из полуторок, отнял сумку и тетрадь, усадил в кабину, а к двери приставил бойца. Алевтина обхватила себя руками и демонстративно отвернулась, как бы не желая иметь ничего общего ни с кем. Ни с «живодерами», ни с теми, кто молчал, не пытаясь им помешать или хотя бы возразить.
- Вы чего хотите добиться, какого эффекта? – Спросил Филин.
- Любого, - Золкин пожал плечами. – Это, кстати, в твоих интересах. Если фриц озвереет и полезет в драку, твой рассказ о прорыве получит косвенное подтверждение. А если мы потом не сможем убить его тремя очередями – я возьму обратно всё, что про тебя наговорил.
- Я категорически возражаю! – У палатки, превратившейся из полевого помещения для допросов в полевую же лабораторию, вдруг появился подполковник Стасенко.
Это становилось его визитной карточкой – появляться неожиданно: то внутри вагона, то рядом с ним, уже опрокинутым, то в километре от него посреди чистого поля. А в момент стычки с немцами-окруженцами подполковник наоборот внезапно исчез и вновь материализовался лишь, когда бой закончился. Теперь Стасенко вырулил из-за палатки, хотя никто не видел, как он туда зарулил.
- Против чего конкретно? – Спокойно спросил Золкин. – Тоже пожалели врага? Доктора я понимаю, она давала клятву советского врача и не может навредить даже немцу. А какая мотивация у вас, подполковник?
- Вы не имеете права проводить опыты… без согласования с командованием! – Стасенко был пустослов, но не такой уж глупец, выворачивался из любых ситуаций достаточно ловко. – У вас нет на это полномочий! Добытые нами трофеи несомненно имеют высший уровень секретности и разбираться с ними должны компетентные специалисты. То, что вы собираетесь сделать – самоуправство!
- Вот оно что, - майор Золкин обозначил на губах холодную усмешку. – Изучение захваченного поезда некомпетентными лицами это нормально, а опыты с содержимым трофея – самоуправство? Раздвоение нормы получается, подполковник. Или вы готовы признать, что тоже превысили свои полномочия? И что ваше желание потешить самолюбие привело к утрате важного секретного трофея?
- Я… - Стасенко побагровел и покрылся потом. – Я не думал, что это… секретный трофей. Поезд как поезд… я думал… там матценности. Немцы много их вывозят в Германию. Горит земля под ногами у фашистских грабителей!
- Стой, - Золкин поднял руку. – Раз, два. Попытка перехватить награбленное и отправить пару вагонов тихой скоростью в глубокий тыл на своё имя – тоже повод для уголовного дела. Куда ни кинь, всюду клин, подполковник. Но я дам тебе шанс. Просто заткнись, сядь в машину рядом с докторшей и я всё забуду.
Стасенко утер со лба крупный пот и покорно кивнул. Было глупо надеяться, что подполковник решит стоять за советскую мораль до конца, но Филин рассчитывал, что замполит продержится чуть дольше. Хотя бы минут пять. Что могли дать эти пять минут? Никита не имел четкого ответа, но его мучило предчувствие какого-то озарения. Оно давно подкатило, но никак не могло оформиться во внятную мысль. Филину требовалось ещё хотя бы немного времени на размышления, а если точнее – на интуитивный поиск разрешения возникшей проблемы.
