– Хорошо! – ответил я. – Уже иду.

– Удачи вам!

– Благодарю, – отозвался я, и в этот момент мне показалось, что на том конце провода прозвучало что-то вроде хихиканья.

– Впрочем, возможно, удача вам ни к чему, – произнесла она печальным тоном. – Из всех мужчин, что я видела, вы самый толстокожий, и… – Тут она повесила трубку.

Коридор дважды круто поворачивал направо и, казалось, уходил в бесконечность. Я уже почти отчаялся и готов был вознести молитву святому Бернарду, чтобы тот нашел меня в этих стенах и помог выбраться на волю, когда наконец увидел впереди номер, который искал. Я вежливо постучал в дверь, и от этого она приоткрылась на несколько дюймов.

– Входите, – прозвучал приглушенный голос. – Открыто!

Я вошел в маленькую прихожую, закрыл за собой дверь, и лишь тогда до меня дошло, что это не больничная палата, а скорее небольшая квартира. Подобное имело смысл, так как обеспечивает пациентке комфорт и приватность не только в тот момент, когда она в процессе лечения использует суррогата-мужчину.

– Ванная комната слева от вас, через дверь, – вновь донесся приглушенный голос из глубины помещения. – Раздевайтесь до пояса и надевайте маску.

– Маску? – не сдержался я.

– Я никогда не встречаюсь и не разговариваю с мужчинами, одетыми выше пояса и без маски на лице, – решительно сообщил голос.

«Ага, вот почему Джейн Уинтур держала рот на замке!» – подумал я. Судя по всему, мне предстояло беседовать с действительно психом, да еще с глазу на глаз. Но отступать было поздно, и я не хотел выставлять себя посмешищем. Мне нетрудно было представить, с каким торжеством посмотрит на меня мисс Уинтур, если я признаюсь, что с позором ретировался при первой же попытке выступать в роли суррогата.

Ванная комната была самая заурядная. Я снял пиджак, галстук, рубашку, затем несколько секунд восхищался видом величественного торса Бойда в зеркале, прежде чем взял бархатную маску, небрежно свисавшую с края раковины. Надев ее, посмотрел на свой профиль в зеркале – и с первого взгляда ощутил некоторую нервозность. Второй взгляд не улучшил первого впечатления. Маска закрывала почти половину лица, от середины лба до кончика носа, оставляя открытыми только глаза, да и то потому, что без них не обойтись. Это была штука в духе голливудских триллеров, которая заставила бы завизжать от страха любую домохозяйку, доведись ей увидеть меня сейчас, если вдруг почему-то она забрела бы в клинику. Я нервно помахал рукой своему отражению в маске и вышел из ванной комнаты.

Эврил Пасколл, как я выяснил спустя несколько секунд, ожидала меня в спальне.

– Закройте дверь! – потребовал приглушенный, как бы доносящийся из самого нутра голос.

Я покорно подчинился и стоял, вглядываясь в почти полную темноту. Тяжелые шторы на окнах были плотно занавешены, и я с трудом разглядел силуэт футах в шести от меня. Затем глаза адаптировались к темноте, но лучше бы они этого не делали.

Фигура, без сомнения, принадлежала женщине. Женщине с длинными волосами соломенного цвета, которые беспорядочно спадали на ее плечи. Она тоже была обнажена до талии, и ее молочно-белые полные груди с вызывающе торчащими сосками могли бы вызвать у меня соответствующую реакцию, но, увы, почему-то не вызвали. Вся одежда ее состояла из кожаных коротеньких шортиков и кожаных сапог, доходящих до колен. Я все еще стоял с разинутым ртом, когда прозвучал слабый свистящий звук. Мой разум отказывался верить моим глазам, но те упорно свидетельствовали, что не лгут.

В ее правой руке была кожаная плетка. Рука снова взметнулась вверх, и на этот раз свист в воздухе заставил похолодеть кровь в жилах. Маску, что была на ней, – похоже, копия той, что красовалась и на мне, – в темноте разглядеть не представлялось возможным, и создавалось впечатление, что у женщины нет части лица.

– Ну, кто будет первым? – прошипела она.

– Первым? – робко переспросил я.

– Ты, – ее указательный палец наставился на меня, – будешь бить? Или я? – Тут она указала пальцем на себя.

– Может, следует начать с того, чтобы представиться? – Мой голос сорвался на фальцет, и я откашлялся, чтобы прочистить горло. – Я к тому, что надо бы познакомиться, пообщаться немного… обменяться шутками, прежде чем начать… гм… охаживать друг друга плеткой.

– Нечего тут разговаривать! – возразил приглушенный голос. – Будем действовать!

– Лучше бы не форсировать события в таком темпе, – промямлил я. – За нами же никто не гонится – вот что я имею в виду… Нет! Вы не должны!.. Ой-а-а!

Смазанность окончания фразы была вызвана тем, что витые ремешки плетки внезапно обвились вокруг моих плеч, вызывая мучительную боль в каждом дюйме тела, к которому приложились.

– Ну как? – Белые, как у кровожадного хищника, зубы ослепительно блеснули в темноте совсем близко от меня. – Тебе понравилось?

– Черта с два – понравилось! – взревел я. – Вовсе даже не понравилось!

– Хорошо. – Белые зубы снова блеснули. – Значит, ты садист. Это даже лучше. А я мазохистка. – Она внезапно протянула мне плетку, и я чисто инстинктивно отшатнулся. А еще через мгновение моим глазам предстала спина, напрягшаяся в ожидании удара. – Ну же! Бичуй меня!

– Да что тут творится, черт побери? – взвыл я.

– Хлещи меня!

– О, проклятие! – простонал я, чувствуя, что не готов выполнить ее просьбу. Я таращился на ее спину, оголенную по всей длине, на часть ее полных ягодиц, не полностью прикрытых нелепыми коротенькими шортиками из черной кожи, и ощутил, как заныло в паху и как кровь начала приливать к члену. Возможно, именно в силу последнего обстоятельства у меня не было ни малейшего желания выполнить ее просьбу.

Ее плечи внезапно содрогнулись, словно я и впрямь хлестнул по ним плеткой, затем она очень медленно повернулась лицом ко мне.

– Снимай штаны! – последовал приказ.

– Что? – опешил я.

– Ты возбудился. – Она указала на мой вставший член, четко проступивший через ткань брюк. – Видишь, тебе уже начинает нравиться.

– Вы сумасшедшая!

– Ты звереешь. Тебе понравится хлестать меня! – Ее губы разомкнулись в улыбке. – Ты выбьешь из меня всю душу, разве нет?

– Именно это и делал Бэйкер? – спросил я, тяжело дыша.

– А, тот самец? – промурлыкала она. – Бэйкер отличный садист! – Она облизнула нижнюю губу. – Ну, скажи, чего ты хочешь? Мне нравится быть рабой. Сейчас ты снимешь штаны – и я покажу тебе… заставлю почувствовать себя замечательно.

Ее язык вновь медленно и с вожделением облизал нижнюю губу, поэтому мне было нетрудно догадаться, что она имеет в виду. Кровь сильнее прилила к моему члену. И он напрягся вовсю. Искушение было сильным, но я все никак не мог позволить себе поддаться соблазну.

– Повернитесь кругом! – приказал я.

Она послушно повернулась. Я подошел ближе и провел рукой вдоль ее спины, ощущая, как от моего прикосновения по всему телу женщины проходит дрожь.

– Да, лечение уже явно дает результаты, – заметил я с сарказмом.

Последовала долгая пауза, затем она сказала:

– Я не понимаю.

– Это неважно, – мягко возразил я. – Главное – сейчас вы стоите именно так, как мне нужно. Просто отдайте мне плетку и снимайте штаны. Хорошо, вы изъявили желание стать моей рабой – и станете ею. Но сначала я поучу вас хорошим манерам – ну самую малость.

Она сделала быстрое движение, пытаясь ускользнуть от меня, но это оказалось не так-то просто.

– Шутить изволите? – спешно выпалил я. – Пытаетесь еще сильнее распалить меня, да? Хорошо! – Тут я внезапно просунул два пальца под резинку ее кожаных шортиков. – Для начала позвольте мне их спустить. – И стащил их ровно настолько, чтобы открыть до половины упругие и словно точеные ягодицы.

– Да как вы смеете! – Она в гневе махнула плеткой, и самый кончик угодил мне точно промеж глаз. – Идите прочь, вы… извращенец!

Второй удар плетки пришелся впустую: я уже успел отскочить назад и оказался вне ее досягаемости.

– Ладно, ладно, – произнес я успокаивающе, осторожно ощупывая лоб и переносицу. – Можете пока не снимать штаны. Почему бы нам не поступить иначе? Вы снимете накладные волосы, и мы просто по-дружески побеседуем. На вашей спине нет никаких рубцов от плети, так что весь этот маскарад ни к чему.