Мое внимание привлек шлем куни-сю. Он был сделан из железа в форме конуса. Называется дзингаса. Преимущество подобной формы было в том, что в нем… можно было варить рис! Вот еще одна иллюстрация местной бедности. Сельские самураи не могли позволить себе нормальные котлы.

Зато вооружены все были все до зубов. Кинжал-танто, маленький меч вакидзаси, большой меч «тати», да, да «тати» — вовсе не катана. Как оказалось, катана — это «мирный» меч, носившийся самураями вне сражений. Использовался он для дуэлей, схваток в зданиях и на улице. На войну брали другой меч, более длинный (более 2,5 сяку) и с большей скривлённостью поверхностью клинка. Различался также способ ношения мечей: катана, как вакидзаси, затыкались за пояс, лезвием вверх, в то время как тати подвешивался к поясу воина сбоку на перевязи, лезвием вниз. У тати была более длинная рукоять.

Узнал все это я от айна Амакуни, который презентовал мне мой новый боевой меч перед началом похода. Кузнец оказался вовсе не такой букой. Долго и велиричаво благодарил за идею с домной, обещал отлить для клана Сатоми столько оружия, сколько будет нужно и даже больше. А в заключение подарил мне тати под названием Мурасамэ — «Проливной дождь». К мечу прилагалась история о том, что когда айн впервые рано утром вынул новый клинок из ножен, лезвие его было таким холодным, что на нем проступала роса. Природа заранее плакала об убитых и раненых. Пафосно, но красиво. По крайней мере, самураи охраны впечатлились и почтительно просили посмотреть меч.

Я еще раз прикинул численность войск. Она не впечатляла. Три тысячи человек — дзикисидан и две куни-сю. Мечников два тайдана — остальные копейщики, немного лучников и кавалерии. Во главе копейщиков красуется, поигрывая нагинатой, улыбчивый Таро Ямада. Мечников возглавляет мой сэнсэй[43] Танэда Цурумаки. Сохеи Дайдзёдзи пока не подошли и успеют ли к началу битвы — не известно. Я посмотрел на конницу. Пятьсот самураев с пиками почти трехметровой длинны. Как они только ими в бою управляют… Порадовал Абе. Старик Хотта и его сын Хосокава не только привели молодежь из своей школы учиться пушечному делу, но и из своих двухсот пятидесяти самураев, сто вооружили аркебузами! Зря я считал, что клан Сатоми не может себе позволить новомодные ружья. Оказывается весь последний год мой отец по чуть-чуть скупал у португальцев фузеи и экипировал ими самых продвинутых воинов в провинции — семью Абе.

Я взял в руки одно из ружей и еще раз поразился аккуратности японцев. Во-первых, к ней шел индивидуальный лаковый футляр, который был предназначен для защиты от влаги. Оно и понятно — тут в Японии влажно, как в бане. Не успеешь заметить — пойдет ржавчина. Во-вторых, на самой аркебузе был предусмотрен специальный водонепроницаемый щиток для запального отверстия. Вокруг правой руки самураев был обмотан двухметровой фитиль. На мой вопрос, зачем нужна такая длинна, Абе ответил, что неизвестно сколько будет длиться бой, а фитиль тлеет быстро. Аркебузеры, которые именовались теппо, должны постоянно быть готовы к схватке. Заряжалась аркебуза с дула, стреляла свинцовыми пулями, пороховой заряд поджигался с помощью специального S-образного замка, через который был пропущен фитиль. Каждый теппо имел в поясной сумке пороха и пуль на сорок выстрелов.

И как говорят англичане last but not least[44] — последний элемент картины — пушки. Двадцать две корабельные кулеврины на деревянных колесных лафетах. Сколько мы намучались, пока дотащили, фактически на руках, эти пушки — не передать. Калибр кулеврин оказался невелик — миллиметров сто от силы. Стреляли они как ядрами весом 10 килограмм, так и картечью.

Еще раньше я успел познакомиться с нашим главным артиллеристом — добродушным толстопузым Хосе Ксавьером и выяснил много важных деталей. Максимальная дальность выстрела — четверть испанской лиги (т. е. примерно, километр). Но реально попасть в цель — дай бог шагов за триста. Ядрами желательно целить в конницу, т. к. пехота — слишком маленький ориентир. Для царицы полей была картечь, но ее убойная сила кончалась за пятьдесят шагов. Сорок семь португальцев могут делать один выстрел за пять-десять минут и всего порохового обоза и ядер хватит на два часа плотной стрельбы.

Учеников школы Яцуфуса артиллеристы уже приставили к делу и молодые мужчины осваивали науку пробивку ствола пыжом, поднос боеприпасов.

Пора было определяться с диспозицией — какой отряд где стоит и какую задачу выполняет.

— Идут! Идут!!

Я оборачиваюсь и вижу, что ко мне скачет один из самураев, оставленных в деревне в дозоре. Оказалось, что в Хиросиму вошел тайдан монахов-войнов. У меня прямо камень с души свалился. Теперь в рукаве у нас не один сомнительный козырь в виде пушек (поди постреляй из кулеврин в этот бесконечный сливовый дождь), а еще и тысяча опытных сохеев. Монахи выглядели колоритно. Все высокие, широкоплечие, головы замотаны белыми платками типа арабских арафаток, экипированы в хорошие, пластинчатые доспехи, на ногах — деревянные башмаки гэта. В руках у каждого — собудзукири нагинаты метровой длины. С такими повоюем!

Впереди колонны сохеев шла плотная группа мужчин с большим красным ковчегом на плечах. Самый первый монах — мужик уже совсем гигантского роста нес на плече огромный молот. Походу японская мелкотравчатая нация нет-нет, а выдаст на гора настоящего титана. А ведь побольше моего почившего дяди будет. И вот он передо мной. Поклонились другу, представились. Монаха зовут Бэнкэй Ясуи и он тайсё монастыря Хоккэ.

— Что в ковчеге? — интересуюсь я.

— Наму Мёхо рэнгэ кё[45]! — обойтись без ритуальный фразы Ниттирэн-сю монах, конечно, не может — Мощи святого Ниттирэна!

— Как поживает моя матушка? — я пытаюсь вести светский разговор.

— Все слава Будде, здорова — гигант снимает «арафатку» и передо мной предстает потное, лысое лицо Бэнкэя — Скорбит о смерти мужа и деверя. Настоятель нашего монастыря заказал молебен по усопшим. В день Юпитера будем молиться о хорошем перерождении Сатоми Ёшитака и Сатоми Ёшитойо.

— Какие указания дал вам Дайдзёдзи-сан? Может быть он написал ко мне письмо?

— Зачем какие-то письма писать. Дайдзёдзи-сан сначала хотел просто послать тебе Ёшихиро, раку с правой рукой святого Ниттирэна. Трусливые огигаяцу, увидев священный ларь, конечно, сразу разбегутся.

О, да! И ходзе в первых рядах смажут ласты.

— Но я упросил настоятеля отправить отряд сохеев с мощами Ниттирэна. Во-первых, вместе с врагами могу идти проклятые Нитирэн-сёсю. Пора Японии вспомнить, кто наш истинный учитель и узреть чудеса, которые случаются рядом с ковчегом. Во-вторых, многие наши бойцы давно не были в настоящей схватке, подзарасли жирком — Бэнкэй с усмешкой похлопал ладонью по своему объемистому животу, выпирающему из под доспехов — Последние годы мы постригли в монахи много молодежи. Надо преподать им урок священной войны. Лишь бы только пугливые огигаяцу, увидев нас не разбежались от страха.

Ну-ну, раз ты такой смелый — думаю я про себя — предоставим твоим сохеям проявить доблесть, помахать нагинатами.

Указав место размещения монахов в лагере, я пригласил Бэнкэя на вечерний ужин в моем шатре, который уже к этому времени успели поставить слуги. Я решил удивить своих военачальников и приготовить… плов! Кто-то может подумать, что дайме не с руки заниматься кулинарией, однако тут, в Японии профессия повара — очень почетная и уважаемая. Имена самых известных специалистов на слуху, каждый князь считает свои долгом иметь в свите не только прославленного оружейника, мечника, гейшу, поэта, но и повара тоже.