— Но если, конечно, остались еще у клана Сатоми верные слуги среди негоциантов — я демонстративно смотрю в окно — готовые помочь родине в тяжелую минуту…

Тяну паузу.

— Господин дайме — кланяется Арима — о какой помощи идет речь?

— Мне нужно, чтобы уезд Гои к концу месяца без дождей мог выставить 2000 бойцов.

Толстяк охает.

— Это могут быть ронины и даже крестьяне-асигару. Вручим им бамбуковые копья, простые доспехи и может быть даже заморские ружья.

Где бы взять еще столько снаряжения и аркебуз?? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Арима тоже не скоро навербует солдат. Дай бог к августу раскачается.

Вешаю еще пару морковок перед носом самурая. Во-первых, я готов вложить клановые деньги в строительство верфи. Мне нужные новые, современные суда и моряки, готовые на них ходить. Изображаю на бумаге голландский флейт с двумя мачтами. Двадцать пушек, 50 человек экипажа. Типовое судно этой эпохи. Еще сто ближайших лет на таких кораблях будут и торговать и воевать.

Сэнгоку Дзидай - i_020.jpg

Оказывается Самазу уже в курсе насчет флейтов. Один такой стоит в его гавани Фунобаси. Получается, что португальцы тоже уже освоили этот тип судна? Или захватили чужой? Я помечаю в своем дневнике уточнить некоторые моменты с Родригисом, а также все важные особенности уезда Гои.

Обращаю внимание Аримы, что дерево сушить под эти корабли надо начинать уже сейчас. Надо закладывать морильные пруды, ставить лесопилки. Объясняю принцип работы лесопилки от водяного колеса. Договариваемся о совместной встрече — я, он и Джинья. Самурай уходит от меня одновременно задумчивый и воодушевленный. В дверях раскланивается с двумя вооруженными мужчинами.

Оба — полная противоположность Аримы. Худые, жилистые, с ярко очерченным носогубным треугольником, выпирающими зубами. Один молодой, другой уже пожилой, с седыми волосами.

Сэнгоку Дзидай - i_021.jpg

Доспехи не богатые, потертые. На лбу повязки с изображением собаки. Да что же этот узкоглазый пес меня все время преследует?! У молодого за спиной висит огромный меч — нодати. Кланяются вежливо, но не более. Чай, кофе, потанцевать? Ни второго, ни третьего у нас нет, поэтому слуги наливают все тот же зеленый чай. А тем временем группа поддержки просвещает меня насчет этой пары. Семья Абе, Уезд Сануки, 10 тыс. тё. Отец — Хотта Абе, сын — Хосокава Абе. Оба женаты, многочисленные дети и внуки. Привели 250 самураев. И мечники и лучники с копейщиками… Оказывается уезд большой, но бедный. Бедность его заключается в том, что на территории располагается огромный монастырь Хоккэ школы Нитирэн-сю. Еще мой дедушка, Сатоми Санэтака приютил беглецов-монахов из центральной части Японии. Те основали в Сануки монастырь, которые сейчас разросся до 5 тысяч насельников. Хоккэ принадлежат обширные земли, которые обрабатывают собственные крестьяне. Фактически, монастырь — это государство в государстве. Свой устав и законы, свои налоги (в мою казну ничего не платят — есть грамота об освобождении от налогов еще от дедушки), много земель отведено под выращивание хлопка (есть мастерские по изготовлению тканей), свои кузницы и даже войско. Хоккэ славятся воинами-монахами сохеями, вооруженными нагинатами. Я уже видел на плацу одного самурая, упражняющегося с этим грозным оружием. Длинный изогнутый односторонний клинок, насаженный на высокую рукоять.

Сэнгоку Дзидай - i_022.jpg

Разговор с Абе у нас сразу пошел если и не на повышенных тонах, то очень напряженный. И Хотта, и его сын Хосокава оказались весьма религиозными буддистами. Причем принадлежали другой школе, чем Хоккэ. Монастырь исповедовал школу Нитирэн-сю, из ветви махаяна. Если коротко, то основатель религиозного движения Нитирэн считал, что все люди без исключения обладают природой Будды и могут достичь просветления в этой жизни. Путь к просветлению лежит через повторение особой сутры «Наму Мёхо рэнгэ кё!» («Слава Сутре Лотоса благой Дхармы!»). Нитирэнцы изучали историю сутру, повторяли ее день и ночь (практика даймоку), медитировали на образ белого лотоса, соблюдали посты и ограничения. И что самое главное, требовали все это от других. В том числе от своих столь же религиозных соседей. Проблема была в том, что Абе принадлежали к иной школе буддизма — дзену. В дзене мало внимание уделяется внешним религиозным обрядам. Считается, что просветление можно достичь, лишь «выйдя» волевым усилием за пределы ума, который ограничивает персональный опыт жесткими рамками.

Будучи в Японии я немного изучал это весьма мистическое направление буддизма и мне запомнился ответ одного монаха на вопрос «Что такое дзэн?» «Это значит пить чай, есть рис… любоваться потолком, любоваться горами. Какое безмятежное спокойствие и чувство!». Дзен-буддисты также практикуют медитации, как и другие буддисты, но есть у них и особенные методы достижения просветления. Это так называемые коаны — парадоксальные загадки, которые должны помочь ученику внезапно выскочить за рамки разума. Самый известный коан вопрошает: «Что есть хлопок одной ладонью?».

Кроме религиозных распрей, Абе сетовали на земельные споры с монастырем. Настоятель Хоккэ прирезал себе несколько сотен чужих тё. Мой отец успел назначить дату выездного суда, но был убит. Теперь Хотта-сан апеллирует ко мне, как к правопреемнику клана Сатоми. Это мне в плюс. А что в минус? Морковки нет.

Глава 8

Продолжай пришпоривать скачущую лошадь.

Хагакурэ

— Отчего у вас на лбу повязка с головой оскаленной собаки? — интересуюсь я у Хотта-сана.

И тут мне Абе выдают такую историю — хоть стой, хоть падай. Жил был мой далекий предок Сатоми Ёсидзанэ. Дайме, все дела… Однажды он узнал, что в соседней деревне случилось чудо — пес мужского пола родил щенка. Второго чуда не произошло и вскармливать щенка отдали енотовидной собаке-тануки. Дайме послал своего вассала в деревню выяснить подробности, а тот рассудив, что диво произошло в землях Сатоми, значит, щенок должен принести клану удачу, забрал его в замок. Ёсидзанэ назвал пса — Яцуфуса, т. е. Восемь Пятен, т. к. на белом теле щенка действительно, было восемь пятен в форме пиона. После чего подарил чудо дочке по имени Фусэ. Дочка надо сказать была больная, но щенок быстренько ее подлечил. Тут на Сатоми наехал соседний клан. Возглавлял этот клан злобный и хитрый дайме Андзай. Узнав, что добрый Ёсидзанэ раздал по случаю засухи крестьянам рис из амбаров, он тут же осадил замок.

Дальше больше. Осада длится, защитники голодают, замок вот-вот падет. Ёсидзанэ сел на измену и крикнул своим самураям — «Кто принесет мне голову Андзая, за того я выдам свою дочь!» И что бы вы думали? Ночью пропадает Восемь Пятен. А на утро он притаскивает в зубах голову Андзая. Враги в панике бегут, Сатоми торжествуют. Конечно, Ёсидзанэ хотел соскочить и не платить по долгам. Но дочка у папы вся порядочная такая — раз отец пообещал, надо выходить замуж за собаку. А надо сказать, что у Фусэ был возлюбленный — Дайскэ, который как водится был в отъезде.

Ага, знаем мы эти отъезды:

Муж возвращается из командировки. На кухне сидит здоровенный мужик.

— Люся, а это ещё кто?

— Помнишь, ты мне кухонный комбайн дарил? Так вот, знакомься — это наш комбайнёр…

Ну так вот, Фусэ выходит замуж за собаку и духовным образом — Хотта Абе специально выделил слово духовным — беременеет. Ура! Никакой зоофилии. Узнав о беременности, девушка идет топиться. Конечно, кому приятно мутантов рожать. Яцуфус жалобно подвывая тащиться вслед за Фусэ. И что бы вы думали? Сюрприз, сюрприз. Они оба встречают Дайскэ. Да еще вооруженного новомодной аркебузой (чую поздние правки в эпосе). Дайскэ все сходу понимает, стреляет. Одним выстрелом убивает комбайнера-собаку и ранит свою невесту. Та, умирая, разрезает себе живот и оттуда во все стороны вырываются восемь сияющих рубинов с изображением пионов.