— Вперед! Вперед! — заорал Шим, не слушая возгласы рыцарей при виде своего командира.

Отряд терял темп, поднимаясь по камням к стенам крепости. Вокруг было навалено столько валунов и мелких булыжников, что приходилось внимательно смотреть по сторонам. Потерять лошадей при такой панике можно было легко. Животные, испуганные даже больше чем люди, ржали от боли. Всадники понукали их, озверевшие от страха и бессилия. Против магии ничего нельзя было противопоставить.

— Она сейчас ударит, — сказал Пак, и прикрыл спину королевы. Все прекрасно поняли, что имел в виду телохранитель.

Раздался пронзительный визг, заложивший уши, и сзади грохнуло так, что земля зашевелилась как живая. Людей обдало невыносимым жаром. Казалось, они попали в преисподнюю в гости к Кайеде[37].

— Все живы? — надрывался Шим.

— Все! Огонь не достал нас! — доложили самые последние.

Один за другим рыцари достигали полуобвалившихся ворот и торопливо исчезали во внутреннем дворе мертвой крепости, надеясь, что магический удар не достигнет этих стен. По склону справа еще раз шарахнуло как следует, и на этом все закончилось. То ли туча исчерпала свои возможности, то ли колдуны Ханвара решили дать возможность остаткам отряда прожить несколько лишних часов.

Шим отдышался и пошел с обходом, попутно расставляя караулы по стенам. После всего этого подошел к Лации, бессильно опустившей голову в тени стены. Воин почтительно остановился в трех шагах от королевы.

— У нас осталось шестьдесят пять человек. Кое-кто из людей Гринтара присоединился к нам. У нас мало шансов не то что бы продержаться, но и вообще выжить. Против магов мы ничего противопоставить не можем.

Лация молча посмотрела на Шима, и было не ясно, слушала она его или нет. Новый командир квадрона нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Энни?

— Говори, Шим, — Лация закрыла глаза. — Я уже спокойно принимаю дурные вести. Все так безнадежно?

— Боюсь, что спастись будет очень трудно, — Шим взял себя в руки, поняв одну вещь: от судьбы не убежать никакими силами. И принять смерть нужно достойно, глядя в ее поганую морду. Без страха, без сожаления о прерванной нити существования. Конечно, он и раньше размышлял об этом, но именно сейчас перед ним в полный рост встал призрак бесконечного путешествия в ничто. Будет тяжело, потому что никто не оценит их подвига, да и не будет знать о нем.

— Как себя чувствует Гринтар?

— Он умрет, королева. Раны слишком опасные. И мы умрем. Воды очень мало.

— Позаботься о нем, офицер. До самого конца. Так ему будет легче.

— Да, энни. Какие еще будут приказания?

— Ты остался единственным командиром. Все ложится на тебя. Я женщина, и в военном деле понимаю столько же, сколько мужчина в вышивании.

Оставшись одна, Лация уронила голову на руки и попыталась уйти из этой реальности. Хорошо, что не придется смотреть в укоризненные глаза матери. Она знала, что скажет Женнис. Не подобает королеве ввязываться в авантюрные предприятия, тем более, что для подобных случаев всегда есть куча почитателей из числа мужчин. Операция, задуманная Лацией, была рискованной и глупой, и потому проигранной вчистую. Кто поможет ей во враждебной Степи? Разве что Гай вынырнет из-под земли и придумает план спасения. Грустно усмехнувшись несвоевременным мыслям, Лация незаметно для себя задремала.

Ночью Асура проснулась. По улицам подул промозглый сырой ветер, странный в своей сущности в самом сердце пустыни. Он принес с собой запах тухлятины, да такой мерзкий, что все позатыкали носы, стараясь как можно меньше вдыхать отравленный воздух ртом.

— Что это за гадость? — Мастер в ожидании ответа смотрел на Барсука, превратившегося в главного советника в отряде.

Багровые отсветы костров, разложенных прямо у ворот, играли на лице Барсука, который плотно сжал губы в каком-то мучительном раздумье.

— Мертвяки оживают, — буркнул он, наконец.

— Какие мертвяки? — не сразу понял Башар.

— Самые настоящие. Из земли. Их тут тысячи. Они каждую ночь бродят без дела, но если почуют нас — мечами не отобьешься.

— Что предлагаешь делать? — оскалился Мастер. Ему что с ведьмами воевать, что с мертвецами — одна история. Ну не боится он ничего и никого!

— Ничего не брать из домов, — повторил Барсук, — не кричать громко, и не отходить от костров. Тогда, может быть, доживем до утра.

Легко сказать: ничего не брать! Въезжая в Асуру, меня поразило обилие драгоценных вещей, лежавших на самых видных местах, и до сих пор не тронутых временем. Алчные взгляды наших воинов, никогда не державших в руках больше одной оловянной монеты, легко можно понять. Мастер, я и Барсук как-то старались отбить охоту у бывших бихуров завладеть золотыми чашами, кубками, инкрустированными крупными рубинами. Я уже скоро стал подозревать, что приказ Мастера не выполнен.

Из темноты внезапно на нас наползло что-то огромное, бесформенное. Оно топало прямо на костры. Наши воины завопили от ужаса. Немудрено. К нам в гости пожаловал самый настоящий слон. Только мертвый. В его боку зияла рваная рана, а сам он смердел, словно выгребная яма во дворце Схоора. Слон не причинил нам вреда, не считая испорченного воздуха.

— И долго это будет вонять? — с тоской спросил Череп. Он подошел к нам, крепко сжимая в руках копье.

— До утра, — успокоил нас Барсук.

— Рассказывай, что ты об этом знаешь, — потребовал Мастер.

— Под Асурой восемьсот лет назад произошла битва, в которой погиб правитель государства Фох. Остатки его армии спрятались за стенами города, который считался святым. Все наивно полагали, что пришельцы из-за гор не посмеют штурмовать Асуру, но ошиблись. Семь недель длилась осада. Горожане держались стойко, и выдержали бы осаду наверняка. Но всегда находится паршивая овца, которая надеется на снисхождение врага. Предатель указал горцам, где есть подземные ходы и слабые места в обороне. Враги проникли в город. Три дня на улицах шла резня. Ни детей, ни стариков, ни женщин не щадили. Грабеж не прерывался ни на минуту. Горцы настолько увлеклись сбором богатств, что не заметили подхода союзных войск своего противника. Они плотным кольцом окружили город, а маги наложили страшное заклятие, которое уничтожило грабителей. Но и этого показалось мало победителям. Асура объявлялась мертвым городом, а враги не имели никакого права спокойно покинуть земную юдоль. Им не позволили сгнить в земле, а души навечно приковали к своим несчастным жертвам. Каждую ночь это смрадное войско оживает, а души солдат облекаются в плоть и бродят до утра по улицам, испытывая муки совести. Но стоит кому-нибудь проникнуть в город и взять вещь, принадлежащую Асуре, то горе тому идиоту…

Речь Барсука прервалась. Рот его медленно открылся, челюсть отвалилась, глаза полезли на лоб.

— Что, мертвяка увидел? — Мастер стоял лицом к Барсуку и не видел, что происходит сзади. Он обернулся.

Напасть в виде вонючего слона была только началом. К нам в гости валила толпа уродов в обветшалой одежде, грязной и залитой кровью. Но они были хорошо вооружены: копья, луки и короткие мечи так и мелькали над головами. От того, что они мертвы, нам было не легче, потому что опасность все равно представляли нешуточную. Кто-то из наших парней посчитал иначе, и не успев отскочить в сторону, получил вполне настоящий удар копьем в грудь.

— Мы погибли! — охнул Барсук. — Эти олухи таки присвоили себе что-то!

— Кто наворовался, негодяи?! — заорал Мастер и выхватил меч. Снизив голос, поинтересовался у бледного Барсука:

— А если выбросить? Нас перестанут замечать?

— Поздно. Теперь надо только молиться, чтобы выжить до утра.

— И как? — меланхолично спросил командир, пристально вглядываясь в приближающуюся толпу нежити.

— Бегать по улицам, — последовало хорошее предложение со стороны Бахая.

Барсук скептически усмехнулся.