Лация уже оделась; в свете ночника ее глаза смотрели строго и печально.

— Кровь нашла нас; кровь соединила нас, — прошептала она. — Да, все верно…

— Что все это значит? — я привстал.

— Мне пора, милый, — она наклонилась ко мне. — Крикун, хоть и славный малый, но боюсь, что слухи поползут по дворцу. Раз ты уезжаешь, то есть смысл поостеречься распространяться о нашей связи.

Я схватил девушку за руку.

— Ты придешь на пристань?

— Нет. Будет лучше, если с рассветом тебя не будет здесь. Прощай!

— Прощай! — печально сказал я ей в спину. — Удачи тебе во всех делах.

— Ты дал обещание — ты его должен выполнить, что бы ни произошло.

Лация на мгновение замерла на пороге, потом решительно вышла из спальни.

Палуба небольшого трехмачтового парусника тряслась от бесконечной беготни матросов. Отплытие назначили на полдень, и боцманы вовсю подгоняли нерадивых, кого тычками, кого забористым словечком. Капитан стоял с нами на мостике, неторопливо поглаживая густую черную бороду. Изредка он сам присоединялся к всеобщей суматохе, порыкивая на боцманов, чтобы те ускорили темп погрузки товара, состоящего из большого количества тканей, бочек с пряностями, ящиков с оружием и прочей мелочи, которая мгновенно разлетится по Пафлагонии.

— Хочу уйти пораньше, — объяснил он Амалее. — Я удачно сбыл свой товар, и набрал много хороших вещей. Из ничего я сделал кучу золота. Все трюмы забиты. Лишь бы удача не покинула нас в море! Если вернемся — в Фобере поставлю еще одну лавку!

— Кого мы ждем? — я подозрительно взглянул на старуху, все время глядящую вниз на пристань. Она явно высматривала кого-то в толпе, суетящейся на деревянных настилах.

— Одного человека, — отрывая руку ото лба, ответила Амалея-Брюнхильда. — Он всегда был непостоянен… Гай, ты не хочешь уезжать? О чем ты говорил с королевой? Надеюсь, ничего не обещал?

— С чего ты взяла? — пробурчал я, досадуя на въедливость ведьмы, и отвернулся. — Мне надо обратно.

— По тебе не видно, что ты с охотой покидаешь Одем. Зачем с тяжелым сердцем покидаешь тех, кому дорог? Освободись! Я понимаю тебя, мальчик мой. Братство может и подождать, но ведь ты и в самом деле нужен им.

— Ты стала такая добрая, — я усмехнулся. — Ты стала говорить то, что я когда-то хотел услышать. И я до сих пор не могу понять тебя. Ты состоишь из противоречий.

— Вы наделали много глупостей по молодости. Особенно — ты, — жестко ответила старуха таким голосом, что я удивленно поднял голову. — Не знаю, что у вас произошло: любовь или простое влечение. Это не принесет добра ни королеве, ни тебе, ни тем, кто втянут в вашу историю. Поэтому я забрала тебя. Время залечит раны.

И я увидел Мастера. Он легко взбежал по сходням на корабль и направился к нам. Капитан тут же отошел в сторону, намереваясь покомандовать своим экипажем.

— И он здесь? — недружелюбно спросил я Брюнхильду. — Почему ничего не сказала?

— Не было смысла. Мастер приставлен ко мне для безопасности, хотя и не понимаю, какая опасность грозит мне. В Одеме у него нашлись дела.

Мастер уже заметил нас. С расплывшейся по лицу улыбкой, он подошел к нам и воскликнул:

— Рад тебя видеть, Философ! Никто не верил, что ты остался в живых после той бойни!

— Не думаю, что ты искренен, — я встал боком к Мастеру. — Зачем ты здесь?

— Помочь старухе добраться до Ваграма.

— Добраться она могла сама, а вот почему тебя не было видно, когда Брюнхильда появилась во дворце? Это, по-твоему, помощь? Ты здесь по своим делам.

— Ладно, парень, не сердись, — Мастер хлопнул меня по плечу. — Нам еще долго плыть до Фобера, так что прибереги силы. У Егеря накопилось много вопросов.

— Накопилось — ответим, — буркнул я, вглядываясь в толпу на пристани. Хотелось увидеть Лацию, но среди разношерстного народа она вряд ли появилась бы. Мы уже попрощались — незачем ворошить еще незажившие раны. Да и не пристало королеве бегать за своим мужчиной, как простолюдинке.

— Отдать концы! — рявкнул капитан. — Шевелись, крабье дерьмо!

Борта судна скрипнули, палуба покачнулась от толчка под ногами. Загудели дудки; боцманы успевали раздавать и оплеухи, и руководить слишком говорливой корабельной массой.

Мне не хотелось видеть Мастера, и я пошел вниз, где капитан услужливо предоставил нам две каюты, пусть и тесные, но достаточно уютные, чтобы не толкаться среди матросов.

Я не хотел видеть удаляющийся от меня город.

2431 г. Обновленной Эпохи

Ночью продолжала бушевать буря, не прекращающаяся уже третьи сутки. Она поднимала на море огромные волны и гнала их на берег, разнося в щепы плохо закрепленные лодки, баркасы, парусники. Неистовый ветер срывал крыши с домов, несся по улицам города и со всего размаха бился лбом в мощные укрепления королевского дворца. Стража даже и не думала в этот час высовывать нос из смотровых башен, чтобы пройтись по стенам. Тем самым они нарушали устав несения караульной службы. Зная, что, будучи пойманными за такой проступок, можно отправиться в дальние гарнизоны (и это в лучшем случае!), тем не менее, охрана махнула рукой на службу, надеясь на благосклонность богов. Если бы лейтенант Ласар знал, что его солдаты из рук вон плохо относятся к ответственному делу, он бы самолично застрелил разгильдяев из арбалета. Но Ласар крепко спал, и не ведал, что вдоль стен крадутся около трех десятков одетых в черные одежды людей. Они были хорошо вооружены и могли спокойно справиться с противником, превосходящем их не только в количестве.

Веревки со свистом взмыли вверх, острыми крючьями, обшитыми шкурами, зацепились за зубчатые выступы. Вооруженные люди по паучьи полезли наверх. Никаких слов — все обходились жестами пальцев. Десять человек побежали влево, десять вправо. Остальные ждали сигнала. Двери помещений распахивались — и стража не успела даже вскинуть арбалеты — настолько молниеносно произошло нападение. Солдаты умирали быстро с недоумением в глазах. Их резали как баранов. Когда все было закончено, сверху махнули рукой. Теперь уже вся группа ринулась по стенам вверх.

— Верхняя охрана убрана, — один из нападавших подошел к высокорослому мужчине в плаще с высоким воротником. — Что будем делать дальше? Вход во дворец охраняется сотней отборных гвардейцев. Это не лопухи-стражники.

— И не надо туда соваться, — мужчина слегка сгорбился, и слова застревали в воротнике, отчего голос казался глухим. — Достаточно зайти со стороны Королевского сада. Поднимитесь по стене в спальню королевы. Сведения о Вадигоре точны?

— Я сам видел, как он садился на корабль, который вскоре отплыл. Я ушел из порта, когда он скрылся за горизонтом, — второй человек выжидающе посмотрел на собеседника.

— Надеюсь, что их уже перехватили в море бравые парни Фаль-Адени, — главарь хмыкнул. — А если нет — шторм доделает свое дело. Ну, что ты стоишь, Глуз? Вперед, мне нужна голова королевы.

Он не видел, что происходит во внутреннем дворе резиденции королевы. Но знал, что его парни рассыпались по строго намеченным местам, и тремя железными клиньями пробираются к саду. Две группы отвлекают гвардейцев, третья — занимается тем, что возведет их в ранг государственных преступников. Но они сознательно шли на это, зная, что в кармане каждого лежит увесистый кошель с золотом.

— Тревога! — раздался истошный вопль, пусть и запоздавший.

Мужчина чертыхнулся.

— Глуз! — рявкнул он, лихорадочно оглядываясь.

— Да, центур, — вырос Глуз перед ним, обнажая меч.

— Пока тебя не увидели, беги и принеси мне голову королевы. Выполнишь задание — получишь втрое больше прежнего. Пусть гвардейцы завязнут в бою — ты успеешь сделать свое дело. Не вздумай применять магию во дворце! Я не уверен, что Лация беспечна, и не оставила при себе хоть самого завалящего мага. А быть узнанным раньше времени не хочу.