Вообще-то Филипп не занимался цветами — он больше любил возиться с другими растениями, но решил, что Элоиза больше обрадуется букету роз, чем ветке какого-нибудь плюща.

Филипп поспешил в столовую, ожидая, что стол уже накрыт, а Элоиза скоро спустится. Но увидев пустые тарелки, Филипп понял, что его гостья уже позавтракала. Некоторое время он в нерешительности стоял посреди столовой с букетом в руке, не зная, что ему делать. Где же все-таки Элоиза?

— Доброе утро, сэр! — Горничная, появившаяся с тряпкой в руке, вывела его из неподвижности.

— Доброе утро, Мэри. Будьте любезны, принесите вазу. — Филипп предпочел бы вручить цветы Элоизе лично, но не бегать же по всему поместью с букетом в руке, разыскивая ее!

Горничная повернулась было, чтобы идти, но Филипп остановил ее:

— Мисс Бриджертон, как я понимаю, уже позавтракала?

— Да, сэр.

— Вы, случайно, не знаете, где она?

— Пошла на прогулку с детьми, сэр.

Филипп изумленно округлил глаза:

— На прогулку? С Оливером и Амандой? Сама, по своей воле?!

Горничная кивнула.

— Интересно! Надеюсь, они еще не успели убить ее?

— Сэр Филипп! — насторожилась девушка.

— Шутка, Мэри, шутка! Кстати, Мэри… — Филипп вдруг запнулся — он даже не был уверен, правильно ли называл имя горничной. А вдруг она не Мэри?

Девушка кивнула, но по выражению ее лица он не мог определить, правильно ли называет ее или она не поправляет его из вежливости.

— А куда именно они пошли, вы не знаете? — спросил он.

— Мне кажется, сэр, на пруд купаться.

Филипп похолодел.

— Купаться? — Филипп сам не узнал своего голоса, как будто произнес это слово не он, а кто-то другой.

— Я так подумала, сэр. Во всяком случае, дети были одеты в купальные костюмы.

“В купальные костюмы… Господи!”

Со дня смерти Марины Филипп старался не приближаться к злополучному пруду, всегда обходя его за версту. И детям он строго-настрого запретил подходить к пруду. Он так и сказал их няне… сказал ли? Филипп готов был поклясться, что предупреждал об этом мисс Милсби, но говорил ли он об этом с мисс Эдвардс? Возможно, что и забыл…

Филипп вдруг, бросив цветы на пол, с бешеной скоростью вылетел из дома.

— Кто войдет в воду последним, тот рак-отшельник! — кричал Оливер, с разбегу врезаясь в воду. Когда вода, однако, достигла его пояса, он был вынужден немного затормозить.

— Я не рак-отшельник! — кричала Аманда, вбегая в воду за ним и поднимая целый фонтан брызг. — Это ты рак-отшельник!

— Ты гнилой рак-отшельник!

— А ты дохлый рак-отшельник!

Элоизе, наверное, следовало бы сказать, чтобы дети не дразнились, но сейчас ей совсем не хотелось прибегать к нравоучениям. Поскольку купального костюма она с собой не взяла — кто же знал, что он ей понадобится? — Элоиза вошла в воду в платье, подоткнув его выше коленей. Стесняться было некого — здесь ее никто не видел, кроме двух восьмилетних детей, которые к тому же были слишком заняты своей игрой, чтобы обращать внимание на ее голые ноги.

За время прогулки Элоиза не могла не заметить, что дети теперь уже относятся к ней с большим доверием, чем раньше. Всю дорогу до пруда они весело шутили и смеялись. Конечно, с детьми нужно было еще много заниматься — они очень нуждались в человеческом тепле. Мать их умерла, отец с ними почти не общался, любимая няня ушла, а ее место заняла эта мымра Эдвардс… Слава Богу, что у Оливера есть сестра, а у Аманды, соответственно, брат — они все-таки могут общаться друг с другом…

Как знать, может быть, скоро Элоиза действительно заменит им мать…

Элоиза закусила губу, словно этим могла пресечь подобный ход мыслей. Она до сих пор еще не приняла окончательного решения. Да, Оливеру и Аманде она, как Элоиза уже почувствовала, нужна, и взять на себя эту трудную роль она готова, но ведь брак с Филиппом предполагает не только это… Не за детей же она, в конце концов, выходит замуж!

— Не заходи слишком глубоко! — крикнула она, увидев, что Оливер отдаляется от нее.

Оливер сделал недовольное лицо, но Элоиза поняла, что на самом деле он просто, по своему обыкновению, “выдерживает характер”. Как бы то ни было, приказу он подчинился и отошел на более мелкое место.

— А вы зайдите поглубже, мисс Бриджертон! — предложила ей Аманда.

Сама Аманда остановилась на довольно мелком месте, где она могла даже сесть на дно. Девочка так и сделала, но вдруг завопила:

— Ой, как холодно!

— Ты же знаешь, что вода холодная! — фыркнул ее брат. — Кто же велел тебе садиться?

— Но моим ногам не холодно — они уже успели привыкнуть.

— Ничего страшного, — ухмыльнулся Оливер, — попа твоя тоже сейчас привыкнет!

— Оливер! — нахмурилась Элоиза. — Выбирай выражения!

— Он прав, — засмеялась Аманда, — попе моей уже не холодно.

— А почему вы не купаетесь, мисс Бриджертон? — спросил Оливер. — Вы едва ноги замочили! Плывите сюда!

— Я без купального костюма, — объяснила Элоиза, должно быть, уже в десятый раз.

— Да вы, наверное, плавать не умеете!

— Не беспокойся, умею! Хочешь заставить меня испортить платье? Это мое лучшее утреннее платье, если не считать двух еще более красивых!

Аманда посмотрела на нее, прищурившись:

— У вас очень красивое платье, мисс Бриджертон! Если это не самое лучшее, то какие же те два?

— Спасибо, Аманда! — откликнулась Элоиза на комплимент и задумалась о том, кто же подбирает платья Аманде. Должно быть, все та же пресловутая мисс Эдвардс. Нельзя сказать, чтобы она одевала девочку безвкусно, но лучше было бы предоставить право выбора самой Аманде.

— Если хочешь, мы можем посетить с тобой магазин, — сказала Элоиза девочке. — Подберем тебе что-нибудь подходящее.

— В самом деле? Вот здорово! — Аманда обрадованно захлопала в ладоши. — Спасибо, мисс Бриджертон!

— Вот девчонки! — поморщился Оливер. — Одни наряды на уме!

— Ты так говоришь, потому что ты еще маленький, — усмехнулась Элоиза. — Когда-нибудь ты изменишь свое мнение о девочках.

— Кто, я? Да ни за что на свете!

Элоиза снова улыбнулась, глядя на Оливера. Пройдет еще много времени, прежде чем он поймет, что в девочках есть что-то и помимо красиво заглаженных складок на платье.

Оливер незаметно подкрался к сестре и плеснул в нее водой.

— Прекрати! — завизжала та. Оливер плеснул еще раз.

Аманда поднялась и угрожающе двинулась на брата. Тот попятился от нее. Вскоре они уже гнались друг за другом, оглашая окрестности веселым смехом. Оливер держался на расстоянии от Аманды, не удаляясь, однако, от нее слишком далеко.

— Я все равно тебя поймаю! — пообещала Аманда, отплевываясь.

— Не заплывайте слишком далеко! — крикнула им Элоиза. Но она уже понимала, что беспокоиться ей не о чем: оба — отличные пловцы. Сама же Элоиза научилась плавать уже года в четыре, как и все ее братья и сестры. В детстве они проводили бессчетные часы, купаясь в пруду их кентского имения. Так продолжалось, пока был жив отец. После кончины Эдмунда Бриджертона его вдова предпочитала большую часть времени проводить в городе. Элоиза не могла сказать, было ли это связано с тем, что поместье вызывало у матери слишком много воспоминаний, или же ей городская жизнь была больше по вкусу.

Самой же Элоизе Лондон и лондонское общество вполне нравились — по крайней мере, до сих пор. Теперь же, плескаясь в живописном пруду с двумя озорными ребятишками, Элоиза вдруг поняла, как много она потеряла, будучи лишенной деревенской жизни. Не то чтобы она приняла решение покинуть Лондон, но и пожить иногда ради разнообразия в деревне тоже не помешает…

Аманда, наконец, догнала брата и взобралась к нему на спину, заставив погрузиться под воду. Элоиза насторожилась, но уже через несколько секунд поняла, что беспокоиться, как бы дети не захлебнулись, нет оснований — они, судя по всему, отлично ориентировались в воде. Вскоре головы близнецов уже показались над поверхностью. Оба, отплевываясь и стараясь вдохнуть побольше воздуха, грозились победить один другого. Борьба разгоралась не на шутку.