— Можешь тоже толкнуть меня, — предложил Оливер Аманде.

— Э, нет, так не пойдет! — вмешался Филипп. Аманда уже готовилась толкнуть брата.

— Аманда, подожди!

Но та уже с торжествующим видом толкнула Оливера в грудь обеими руками. Оливер завалился на кушетку, заливаясь смехом, но тут же вскочил.

— А теперь я тебя! — с азартом воскликнул он.

— Оливер, прекрати! — сдвинул брови Филипп.

— А чего она толкается? — с невинным видом заявил мальчик.

— А кто ее об этом попросил? — Филипп попытался схватить Оливера за локоть, но маленький хитрец был увертлив, как угорь.

— Только толкни меня! — кричала Аманда. — Попробуй толкни!

— Только посмей! — Воображение Филиппа красноречиво рисовало ему, во что превратится комната, дай детям волю, — сломанная мебель, перебитые вазы… Только этого не хватало, когда через минуту должны появиться Бриджертоны!

Филипп поймал Оливера за шиворот как раз тогда, когда тот схватил Аманду, и все трое повалились на пол, увлекая за собой подушки с кушетки. “Слава Богу, — подумал Филипп, — что это только подушки. Их, по крайней мере, невозможно сломать или разбить.

— Ба-бах!!!

— Черт побери, что это? — нахмурился Филипп.

— Часы, — ответил Оливер.

Это действительно были часы с камина, хотя Филипп просто не мог себе представить, почему они полетели на пол.

— Отправляйтесь к себе! — прорычал Филипп. — Живо! Будете стоять в углу до самой старости!!!

— А я тут при чем? — пропищала Аманда. — Это Оливер!

— Меня не интересует, кто это! Могли бы хоть немного утихомириться, зная, что с минуты на минуту здесь должна быть мисс Бриджертон!

— Вот это да! — раздался вдруг мужской голос. Оливер поднял голову и увидел Энтони Бриджертона, стоявшего в дверях. Из-за его спины выглядывали Бенедикт, Софи и Элоиза.

— Мое почтение, леди и джентльмены! — Голос Филиппа прозвучал недостаточно приветливо, но он был слишком зол на детей, чтобы соблюсти все приличия.

— Может быть, мы не вовремя? — нахмурился Энтони.

— Никоим образом! — замахал руками Филипп. — Просто мы тут решили… немножко переставить мебель…

— И судя по всему, вы неплохо справляетесь! — улыбнулась Элоиза.

Филипп был признателен ей: эта женщина умела сгладить любую неловкость, обратив все в шутку. Если бы, опять же, не приличия, он готов был расцеловать ее за это.

Филипп поднялся, поправил сдвинутую кушетку и одним рывком поднял с пола своих детей. Те представляли собой весьма живописное зрелище: жабо Оливера сбилось на сторону, прическа Аманды, над которой так старательно трудилась служанка, растрепалась.

—Разрешите представить вам моих детей, — произнес Филипп со всем достоинством, на какое был способен в данной ситуации. — Оливер и Аманда Крейн!

Отпрыски Филиппа пробормотали положенные слова, смущенные таким количеством взрослых или стыдясь своего недавнего поведения. В последнее, впрочем, верилось с трудом.

— Ну хорошо, — сказал им Филипп, — идите.

Оливер посмотрел на него прямо-таки страдальческим взглядом.

— В чем дело? — нахмурился отец.

— Может, нам можно остаться?

— Нет, нельзя. — В планы Филиппа входило пообедать со своими гостями, а затем показать им оранжерею, и во избежание всяких неожиданностей детей лучше было удалить.

— Может, мы все-таки останемся, папа? — с надеждой в голосе протянула Аманда.

Филиппу не хотелось демонстрировать гостям свое бессилие перед детьми.

— Я же сказал — нельзя! — повторил он. — Марш в детскую — мисс Эдвардс уже, наверное, заждалась вас!

— Мы не любим мисс Эдвардс! — заявил Оливер. Аманда поддержала брата кивком головы.

— Вы не имеете права так говорить о ней! — сдвинул брови Филипп. — Мисс Эдвардс — ваша няня, и будьте любезны…

— Мы не любим ее, — перебил отца Оливер. Филипп посмотрел на Бриджертонов.

— Извините меня, леди и джентльмены! — произнес он.

— Ничего страшного! — понимающе улыбнулась ему Софи, на своем опыте знавшая, что такое дети.

Филипп отвел близнецов в дальний угол и строго посмотрел на них.

— Оливер, Аманда, — торжественно объявил он, — мисс Бриджертон оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Глаза малышей загорелись.

— Что ж, — не без самодовольства заметил Филипп, — я рад, что эта идея вам по вкусу!

— А она… — начал было кто-то из детей, но Филипп перебил:

— Слушайте меня внимательно, я еще не все сказал. Так вот, несмотря на то что мисс Бриджертон в любом случае станет моей женой, мне хотелось бы произвести хорошее впечатление на ее родных. А для этого нужно, чтобы вы мне не мешали. Понятно?

Губы Аманды вдруг задрожали.

— В чем дело? — насторожился Филипп.

— Значит, ты стыдишься нас, папа? — В голосе малышки звучала недетская обида.

Филипп вдруг ощутил свое бессилие. Нет, он, видимо, так никогда и не научится управляться со своими детьми — что бы он ни сказал, они все воспринимают в штыки…

— У тебя какие-то проблемы, Филипп? — раздался вдруг над его ухом знакомый голос. — Может, я смогу помочь?

Элоиза! Вот оно, спасение! Филипп молча смотрел, как Элоиза, склонившись над детьми, говорит им что-то тихим, спокойным голосом — и вскоре, к его удивлению, близнецы попрощались с гостями и покорно удалились, хотя и без особой радости.

— Элоиза, — тихо проговорил Филипп, — поверь, я не перестаю благодарить Бога за то, что ты согласилась стать моей женой!

— Что ж, я рада! — Улыбнувшись ему, Элоиза вернулась к родным.

Филипп последовал за ней.

— Вынужден извиниться за поведение моих детей, — проговорил он, обращаясь к своим гостям. — С тех пор как умерла их мать, они стали немного неуправляемы.

Это было не совсем так — близнецы были неуправляемы и при жизни матери, но Филиппу не хотелось вдаваться в подробности.

— Не стоит извиняться, — дружески улыбнулся ему Энтони. — Мы понимаем, как трудно одному, без жены, растить двоих детей.

Филипп кивнул, мысленно поблагодарив Бога, что его гости готовы понять его трудности.

— Прошу к столу, — пригласил он.

Однако в продолжение всего обеда лица Оливера и Аманды стояли перед его мысленным взором. Когда они уходили, у них были такие грустные глаза…

Филипп привык видеть своих детей какими угодно — упрямыми, вспыльчивыми, злыми — только не печальными. И от этого Филиппу самому становилось очень грустно.

После обеда и экскурсии по оранжерее общество разделилось на две группы — Энтони, Элоиза и Филипп решили прогуляться по поместью, а Бенедикт и Софи предпочли посидеть в шезлонгах на лужайке перед домом. Во время прогулки Энтони нарочно отстал от Филиппа и Элоизы, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.

— Как тебе удалось повлиять на моих детей? — спросил у нее Филипп. — Что такое ты им сказала?

— Да вроде бы ничего особенного, — искренне пожала плечами она. — Просто я постаралась представить себе, как поступила бы в таком случае моя мать. Как видишь, это сработало.

Филипп на минуту задумался.

— Что ж, хорошо, когда твои родители могут служить для тебя примером! — вздохнул он затем.

— А разве про своих родителей ты этого не можешь сказать? — удивилась Элоиза.

— Увы, нет, — покачал головой Филипп.

Элоиза ждала, что Филипп добавит к сказанному еще что-нибудь. Но он молчал. Решившись, она спросила:

— Кого ты имеешь в виду — твою маму или отца?

Филипп пристально посмотрел на нее, но Элоизе трудно было что-либо прочитать в темной глубине его глаз.

— Моя мама умерла при родах, — тихо проговорил он.

— Понятно, — кивнула Элоиза.

— Не уверен, — пожал Филипп плечами, — что тебе это действительно понятно. Но спасибо за то, что ты хотя бы пытаешься понять.

С минуту оба шли молча, немного замедлив шаг. Наконец, когда дорога, сделав крюк, повернула к заднему крыльцу дома, Элоиза задала вопрос, который все никак не решалась задать:

— Почему ты вчера потащил меня в кабинет Софи?