Разве можно вот так… убивать?

За что?

В чем повинен вчерашний купец, который так обрадовался, что в местах нонешних глухих трактир имеется, что не выпало ему в чистом поле ночевать. В чистом поле, глядишь, и живым бы остался и сам, и провожатые его…

Гавриил со вздохом взялся за метлу…

…к вечеру с кухни потянет сладковатым духом пареного мяса.

А со двора донесется веселый голос Беглиша:

— Мы гостям всегда рады… Гавря! Распряги коней… старшенький мой… уж не глядите, что глуповатый, свое дело знает, и с животиною ладит… а вы в дом, панове, в дом… моя хозяйка ныне, как чуяла, пирогов затеяла да с дичиною… дичина ноне жирная пошла… самый сезон…

Этот голос, этот смех до сих пор стоял в ушах Гавриила.

А пан Зусек разевал рот, повествуя о чем?то неважном… силе там или исключительности…

— …иные люди от рождения отличны от прочих. Они стоят над другими, как волк стоит над овечьей отарой… — пан Зусек распалился.

И говорил громко, вдохновенно.

— Разве станет кто осуждать волка…

— Извините, — Гавриил с трудом разжал руку. Этак и задушить себя недолго. — Но мне что?то… нехорошо.

Пан Зусек нахмурился.

Он явно был настроен на лекцию долгую, пространную, призванную ввести Гавриила в удивительный мир людей, чьи пристрастия, надо полагать, были близки человеческой натуре пана Зусека. А у Гавриила возникло стойкое желание от этой натуры избавиться.

Почему бы и нет?

Разве не место пану Зусеку вкупе с его фантазиями на этом самом кладбище?

Его примут. Уже готовы принять. Одною могилкою станет больше, и кто сие увидит? Разве что сторож кладбищенский, который, невзирая на время и жару, был беспробудно пьян. И разве не избавит сей Гавриилов поступок мир от человека негодного? Опасного? И даже вовсе не человека… — Я разочарован вами, — произнес пан Зусек и губы поджал брезгливо. — Не каждому предоставляется подобная замечательная возможность. А вы…

— Жару плохо переношу.

Гавриил отступил. И хитрый вьюнок выскользнул из?под каблука, раскрыл розоватые, какие?то чересчур уж мясистые венчики цветов. И не венчики даже, но раззявленные рты, что выпрашивали кусок…

— Извините, — Гавриил развернулся и, зажав рот руками, бросился прочь. Вывернуло его уже за чертою кладбища. И рвало желчью, непереваренною кашей.

К счастью, без мяса.

Вернуться и…

Нет, если бы Гавриил был уверен… если бы знал точно, что сосед его — не человек, он бы, может, и вернулся. Уж больно удачное местечко, однако же полной уверенности не было, зато имелся ключ и надежда, что, быть может, сегодня пан Зусек задержится на погосте. А панна Каролина с сестрой выберутся в парк. И тогда у Гавриила появится шанс получить доказательства вины.

Или невиновности.

Однако планам его не суждено было сбыться.

Гавриил только и успел, что дойти до Буржовой улочки, когда его остановил вежливый господин настолько обыкновенного виду, что это само по себе было подозрительно.

— Пан Волчевский? — поинтересовался господин и шляпу приподнял, раскланиваясь. — Будьте любезны проследовать за мною…

А сзади появились еще двое.

— Куда?

— В известное место, — шепотом сообщили ему, а господин в шляпе поднял очи к небесам, на которых, спеша оправдать грозовые Гаврииловы предчувствия, появились черные облака.

— Тайная канцелярия, — просветили сзади.

Шепотом.

Выразительным таким шепотом, от которого зуд, мучивший Гавриила спозаранку, сам собою унялся. Зато в коленях появилась дрожь.

Прознали?

И выходит, что недаром сегодня Гавриилу вспоминалось… неспроста.

— И в чем меня обвиняют? — поинтересовался он, понимая, что внятного ответа не получит.

— Ну что вы… — господин в шляпе заулыбался, широко, с профессиональной искренностью. — Какие обвинения? С вами просто хотят… побеседовать.

Гавриил вздохнул. В просто беседы, до которых работники Тайное канцелярии слыли великими охотниками, он не верил. И что делать?

Ехать?

Оправдываться… и не выйдет у него оправдаться, раз уж сия контора взялась за скромную Гавриилову персону, то до всего дознаются… пощадят? Аль отправят на то самое кладбище, с которого Гавриил только — только выбрался…

Говорил ведь наставник.

Избегай больших городов, не привлекай внимания… будь как все.

Гавриил сунул пальцы под галстук, ослабляя узел. Быть как все у него никогда?то не получалось. Может, старался плохо…

— Не глупите, молодой человек, — произнес господин в шляпе…

…и с этим у Гавриила тоже было сложно.

Главное, никого не убить…

Главное…

…мир сделался медленным, воздух тягучим.

Вдох…

…никого…

…господин в шляпе сгибается пополам, разевает рот, и на лице его появляется рыбье бессмысленное выражение…

Выдох…

В груди привычно колет. Но боль эта — мимолетна, и Гавриил отмахивается от нее.

Потом.

…не убить…

Медленно, невероятно медленно летит по грязной мостовой парень мрачного вида, а второй тянется к револьверу, но не успевает. И злится. И кривится, готовый кричать…

Главное, никого…

…на бычьей шее вздуваются вены. Глаза наливаются кровью.

Он падает, до последнего не способный поверить, что и вправду не устоял на ногах, потому как прежде подобного с ним не случалось…

…никого не убить… Гавриил не убивает людей.

Мир стал прежним.

И по ушам хлыстом ударил голос заговоренного свистка…

— Стой! — господину удалось встать на колени. — Стой, паскуда этакая! Стрелять буду!

Он рванул из кармана револьвер, и стрельнул, уже не целясь, понимая, что не попадет. Гром выстрела прокатился по слободе. Захлопали ставни. И улочка, без того малолюдная, вовсе опустела.

— Твою ж… — господин сплюнул и потрогал живот, который к превеликому удивлению его был цел. А ведь ощущеньице такое, будто бы дырищу пробили прям навылет. — Ушел… нет, ты видал?

Обращался он к двоим подчиненным, что ползали по мостовой, изо всех сил пытаясь притвориться очень сильно ранеными…

— Вставайте уже, — господин поднялся первым.

И шляпу отряхнул.

— Целы?

Оперативники кивнули.

Целы.

— От и ладно… от и странно… — шляпа вернулась на макушку младшего следователя Тайной канцелярии. — Ничего… найдем… всех найдем…

Настроение поднималось.

Дело, которое недавно представлялось скучным, бесперспективным даже, обрело новые краски. И пахло оно отнюдь не мостовой, но перспективою повышения…

…экий ноне шпион пошел невыдержанный, но прыткий чрезмерно.

Часу не прошло, как в пансионат «Четыре короны» наведались трое людей весьма характерной внешности. Нельзя сказать, чтобы в ней было что?то сильно уж выдающееся, напротив, люди старались глядеться неприметными, но тем лишь больше привлекали внимание. Старший из них сунул под нос пана Вильчевского бляху с короной и велел:

— Ведите себя обычно.

Пан Вильчевский, несколько удивленный подобной ретивостью — прежде?то на кляузы его правительство не реагировало — только и сумел, что кивнуть. Ключ от Гавриилова нумера он сдал безропотно. И лишь молчаливая тоска в глазах его выдавала истинные чувства. Правда, жалел пан Вильчевский вовсе не беспокойного постояльца, столь нагло отсутствовавшего в нужный момент, но ковровую дорожку, на которой оставались следы ботинок.

Небось, просто так не отойдут… мыть придется… а значит, не одну дорожку, но все, дабы не выделялась оная цветом и вызывающею чистотой… и если так, то надобно людей приглашать на уборку… платить… и порошок покупать, опять же…

Пан Вильчевский вздохнул: тяжкое это дело, оказывается, гражданский долг исполнять.

Жизнь делится на два этапа — сначала нет ума, потом здоровья.

Жизненное наблюдение некоего медикуса, профессия которого способствовала познанию тонких свойств человеческой натуры.

….ату, ату, ату его!