Просто и понятно он рассказал о том, что, так или иначе, Зимний Предел будет взят и только от него самого, Бьорна, зависит и его собственная судьба и жизни всех тех, кто окажется внутри. От имени верховного инквизитора Гильдара Арекн предложил сделку — жизнь и власть над Зимним Пределом в обмен на предательство.

Бьорн дураком не был, но и предателем он себя назвать не мог. Тогда он прогнал имперца, так и не дав ему ответа, но и не рассказал обо всём Карнгару, до сих пор считавшему Арекна преданным ему. Бьорн сомневался. Даже сейчас он сомневался. Но предать Карнгара — друга и лорда… он просто не мог пойти на это.

— Если ты хочешь, чтобы к тебе вернулось прозвище "Медвежья Лапа", взамен "Медвежьего Дерьма", то ты должен подобные новости сообщать мне немножко раньше. Чуточку. Я же твой хренов лорд!

— А ещё ты мой друг, — вздохнул Бьорн, — и я знаю, как на тебя подобные известия повлиять могут.

— И как же?

— Ты, как полный придурок, начнёшь строить планы по убийству Эрхена.

— Так, а что в этом плохого-то? Если я его грохну во время этого обхода, никакой войны не будет! Представляешь, старина? Карнгар спасёт север, мать его! Ты же сам о таком говорил!

— Мало ли, что я говорил, — поморщился Бьорн. — Ты не знаешь, чего стоят слова этого Арекна. Кто он вообще такой? Вот ты что о нём знаешь, кроме той дурацкой истории о том, что его всё затрахало в империи?

— Я знаю, что этот Арекн получает от меня столько золота, сколько хватило бы на покупку половины Империи. Правильно вложенные деньги, знаешь ли, могут приносить неплохие барыши. Ты сравни, что даёт ему Эрхен, и что даю я!

— Ты не знаешь, о чём говоришь, Карнгар.

— Он служит мне верой и правдой уже пять лет. Ни разу Арекн ещё не подвёл меня. Хватит в нём сомневаться, старичок.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — устало повторил Бьорн. — Ты вообще думал, что этот Арекн может работать не только на тебя, но и на Империю? А?

"Ну, давай же! Откажись от этой идиотской затеи! Это же ловушка!"

— Конечно, думал, — ухмыльнулся Карнгар, — и поэтому проверил его слова. У меня в лагере имперцев есть ещё один человек, и он слово в слово повторил мне слова Арекна. Эрхен ночью покинет лагерь. Мы сможем изловить его, дружище! Срубить поганую голову!

— Карнгар, послушай. Я понимаю, ты уже всё решил, но хоть один разумный шаг сделай — не отправляйся за ним сам. Пошли своих людей, отправь тех, кому доверяешь. Да хоть того же Арекна отправь!

"Они же тебя выманить хотят, голова дубовая… что ж ты за баран".

— Ты ведь шутишь, да? — ухмыльнулся Карнгар, — хочешь, чтобы я отдал кому-то всю славу? Нет, дружище. На такое я пойти не могу! Своими руками придушу этого Эрхена за то, что он в Корантаре сотворил.

Бьорн понимал, что по упёртости с Карнгаром мало кто мог соперничать. Каменная стена например. Если уж лорд Зимнего Предела что-то вбил себе в голову, то выбить оттуда это будет не так просто. Оставалось только одно — рассказать ему всё как есть. Рассказать про Арекна, про его "предложение" и… смотреть на кровавую бойню, которую устроят имперцы, когда возьмут крепость. Но честь дороже! Честь дороже…

— Карнгар, — тяжело вздохнув, сказал Бьорн, — я…

— Ничего не хочу больше слышать! Всё уже решено!

— Да послушай же ты!

— Я убью Эрхена, и больше никто не скажет, что Карнгар ни черта не стоит! Остальные лорды будут молиться на меня как на самого Йортунхельда и… и никто больше не скажет, что я правлю только из-за заслуг отца. Они все умоются дерьмом. Всё. Иди. Займись беженцами и подготовь место для армий Арнгора. Тот скоро уже должен прибыть.

— Я…

Честь. Чего она стоит? Стоит ли умирать за честь? Стоит ли отдать одну жизнь, ради спасения многих?

— Что?

— Ничего, — покачал головой Бьорн, — я все сделаю. Просто будь осторожнее там.

Карнгар собрал свою личную дружину, насчитывающую пятьдесят человек. Все, как на подбор, — преданные, хорошо обученные воины, прекрасно знающие, на какое задание они идут вместе со своим вождём (название "лорд" в народе приживалось куда медленнее, чем во властных кругах), они готовы следовать за ним хоть на край света. Правда, туда их никто не звал, а требовалось лишь прикончить наследника трона Катарской Империи, но ничего, дружина и к такому была готова.

Бьорн с каменным сердцем наблюдал за тем, как всадники, под покровом ночи выезжают из крепости. Ничего так сильно не хотелось ему в этот миг, как крикнуть Карнгару, чтобы тот разворачивался, чтобы не ехал на верную смерть… но он не сделал этого.

— Я считаю, что вы приняли условия сделки, лорд Бьорн, — негромко сказал Арекн, возникший рядом, словно из ниоткуда.

— Поклянись мне, что вы не будете устраивать резню, — прошептал Бьорн, — поклянись, что после победы, вы отпустите людей по домам.

— Я могу поклясться лишь в том, что принц Эрхен сохранит жизнь тем, кто сложит оружие. А для тех, кто отрекётся от Арнгора и уверует в Огненных Богов, свобода станет решённым вопросом.

— А что с остальными? — спросил Бьорн, прекрасно понимая, что мало кто из северян добровольно сложит оружие, а что уж говорить про "уверование"…

— Пока война не закончится, они будут под надзором, но не более того. После победы над вашим королём, принц Эрхен дарует побеждённым милость. Клянусь.

— Хорошо, — трясущимся голосом прошептал Бьорн, — хорошо.

Война. В этом слове скрывалось столько ненависти и страха, столько боли и потерь… Раньше Арнгор даже не задумывался об этом. Раньше война для него была чем-то далёким и несбыточным. Возможностью показать силу и удаль, разя врагов налево и направо. Все изменилось в тот день, когда на его плечи легла ответственность за судьбы каждого северянина. С тех самых пор война для Арнгора приобрела совершенно другой вкус.

Он боялся войны. Боялся до дрожи в руках и делал всё, чтобы её избежать, но этого оказалось недостаточно. Война пришла, и он к ней не готов. Да и можно ли быть готовым к битве с Катарской Империей, десять лет ковавшей свои легионы?

Что он мог им противопоставить? Армию? Ополченцев? Дружины? Все они были не более чем кучками вооружённых разбойников, не способных противостоять закованным в сталь солдатам Империи. Арнгор видел, чем являлись его солдаты. Имперцы раздавят их, раздавят, как жалких мух.

— Чего хмуришься, величество? — раздался голос Орлафа, прервавшего уединение короля в тронном зале. Брат Арнгора, судя по его виду, был в лёгком подпитии. Покачивающейся походкой он подошёл к трону и уселся на подлокотник, извлекая из закромов своей одёжки флягу с чем-то весьма дурно пахнущим.

Орлаф… за последние годы он стал просто невыносим. Постоянные пьянки, потрахушки, передряги, из которых непутёвого братца приходилось вытаскивать именно Арнгору. Король до последнего верил, что Орлаф сможет измениться, что в нём проснётся гордость и честь королей севера, но сейчас, глядя на этого полупьяного, жалкого человека, Арнгор начинал понимать, что Орлаф тот, кто он есть. Он не наследник трона, не тот человек, который возглавит север вместо него, Арнгора. Он просто жалкий пьяница ни больше ни меньше.

— Если ты не знал — через два дня я вместе с войском выступаю к Зимнему Пределу. На войну.

— Подумаешь, — пробормотал Орлаф, делая солидный глоток из фляги, — имперцы! Тьфу! Сколько там раз мы их били? Двадцать? Сорок?

— Один. Мы бились с ними только один раз, — мрачно ответил Арнгор.

— А, точно. Дед наш им напихал дерьма в карманы… Ну и чего ты хмуришься, братишка? Мы ж их раньше били, так и теперь побьём! Они ж юбочники!

Арнгор ничего не ответил.

— Знаешь, что я тут подумал, — притихшим голосом заявил Орлаф, — я думаю — нахер имперцев.

— Что?

— Я говорю, плюнь ты на них! Пусть эта армия твоя ими занимается. А мы с тобой пойдём по бабам! Точно! Я тут таких сестричек повстречал, сиськи — во! Тебе точно понравятся!