— Вы… вы… — княжич потёр лоб и, махнув рукой, уставился куда-то в пустоту. — Да чёрт бы с вами!

— Что это с ним? — тихо спросил я у князя. Тот хмыкнул.

— М-м… разрыв шаблона, так это там называлось, кажется, — произнёс старший Старицкий доверительным тоном, одновременно подвигая сыну чашку с новой порцией чая. — Эмпаты, не такой редкий зверь, как природные мозголомы, но выявленных чтецов эмоций и чувств стараются поставить на учёт в том же ОГВ. Кого для контроля, а кого и для возможного предложения работы. Учитывая же, что Родион у нас человек государственный, мы поставили его перед дилеммой: заложить отца родного его бывшему ведомству, или ну его…

— Уверены, что "отца", а не одного молодого, но жутко талантливого… "лавочника"? — так же, почти шёпотом спросил я, покосившись на отрешённо прихлёбывающего чай сына Старицкого.

— Так ведь, если он тебя сдаст, ты же сразу меня заложишь, — усмехнулся князь. — Что, скажешь не так?

— Так, — ничтоже сумняшеся, подтвердил я. — Вот только, как мне кажется, от такой подставы, вы даже не почешетесь. Можно подумать, из-за подобной ерунды у предводителя Железной своры могут быть какие-то серьёзные проблемы.

— Почему нет? Если эта информация получит огласку, со мной же просто откажутся вести переговоры, в случае чего, — развёл руками Старицкий. — А это, как ты понимаешь, совсем нехорошо.

— Да понял я, понял, — неожиданно поморщившись, сообщил младший Старицкий. — Вы уж меня совсем за идиота не держите!

— Да кто бы пытался? — изобразил невинность Виталий Родионович, но моментально посерьёзнел, — Родик, ты не придворный интриган, не "шахматист"[7] из "Леса"[8], но и не тупой солдафон. Надеюсь, этого небольшого спектакля тебе хватит для понимания, что я передаю под твою опеку не обычного юнца с ветром в голове, а серьёзного молодого человека, к мнению которого порой стоит прислушаться.

— Говорю же, понял, — хмуро произнёс тот. — Но неужели нельзя было обойтись без этого… представления?

— Я пытался, — пожал плечами князь. — Вспомни наш разговор по пути сюда. Ведь добрый час тебе рассказывал, кто он, что он. Лавку расписывал, таланты. А толку? Увидел мальчишку, и всё. Пренебрежение, раздражение, недовольство старым маразматиком… это я про себя, если что. Спрашивается, а кого ты ждал здесь увидеть?

— Ладно. И к каким же его советам я должен прислушиваться? — Родион постарался сменить направление мысли распекающего его отца… и честно говоря, я вполне понимаю младшего Старицкого. Ему уже явно за сотню, а князь отчитывает как мальчишку, да ещё и в присутствии постороннего. Эх, чую, не наладить мне отношения с Родионом Витальевичем.

— Ко всем, что будут касаться ментальных воздействий. Будь то иллюзии, артефакты, старые школы… или эмпатия. В остальном сам разберёшься. Не маленький. И учти, на всякий случай, у Ерофея есть сертификат УПК. Так что, безобидной луговой ромашкой его считать не стоит… впрочем, он и без знаний "серых", тот ещё фрукт. Пришлю досье, почитаешь, убедишься.

Княжич смерил меня долгим изучающим взглядом, но, в конце концов, кивнул и поднялся со стула.

— Ясно. Запомню… и будем считать знакомство состоявшимся, — пробурчал он и, подхватив шляпу и трость, молча направился к выходу. Князь глянул вслед сыну и, покачав головой, неопределённо хмыкнул.

— Ничего, побудет с семьёй, и к завтрашнему вечеру отойдёт, — произнёс он, в свою очередь, выбираясь из-за высокой стойки. — Хорошего вечера, Ерофей… и удачных переговоров с Рогнедой Владимировной. Чую, это будет непросто.

— Не каркайте! — буркнул я в ответ. Старицкий только рассмеялся, открывая дверь на улицу. — Виталий Родионович, а если честно, зачем я нужен в этой поездке? Тем более, с таким прикрытием?

Князь замер на пороге, аккуратно прикрыл дверь и, повернувшись, смерил меня не менее долгим взглядом, чем его сын минутой ранее.

— В то, что я просто иду навстречу Всеславу Мекленовичу, ты не веришь? — произнёс он. Я в ответ пожал плечами. — Понятно. Что ж, хочешь верь, хочешь нет, но у меня просто есть предчувствие, что без тебя в этой экспедиции не обойтись. А своим предчувствиям я привык доверять.

— В числобоговы волхвы подались, Виталий Родионович? — усмехнулся я.

— Пока нет. А что, думаешь, стоит? — изобразил заинтересованность князь.

— Владимир говорил, что в их школе без чутья никуда, — ответил я.

— Я подумаю.

Хлопнула перевёрнутая табличка, извещающая об открытии лавки, с лёгким перезвоном закрылась входная дверь, и я принялся убирать последствия нашего чаепития. И лишь вымыв чашки и убрав в шкаф опустевшую корзинку из-под печенья, я вспомнил. Ладонь встретилась со лбом. Чёрт! Я совсем забыл про письмо!

Бросив взгляд на лежащий на столе зерком, я всё же решил отзвониться Старицкому, чтобы всё-таки порадовать его известием об анонимном послании, полученном мною днём ранее, но в этот момент раздалась трель дверного колокольца и затею пришлось отложить. Работа-то ждать не будет.

Клиент шёл косяком. Дети, взрослые, гимназисты, студенты… не все, конечно, что-то покупали, но гнать тех, кто пришёл просто поглазеть на странную, таинственную лавку, я не собирался. Сегодня у человека нет денег, а завтра он вернётся и скупит половину ассортимента. Так зачем портить впечатление и терять перспективного клиента? Ну… ладно, возможно, мне было просто приятно видеть реакцию людей на моё творчество. Всё же, таких чудес они больше нигде не увидят, правда?

До зеркома я добрался лишь, когда поток посетителей окончательно иссяк, а часы на стене пробили десять вечера. Покрутив в руке стекляшку, я всё же пересилил свою усталость и нежелание поднимать ненужный шум, и набрал номер князя. Покаявшись в забывчивости и кратко описав происшедшее вчера, я дождался от него короткого: "Завтра с утра отдашь письмо моему человеку", и с облегчением распрощавшись, сбросил вызов. Вот теперь можно и домой.

Обещанный князем "человек" предусмотрительно заявился утром, когда я уже закончил утреннюю тренировку, но ещё не приступил к завтраку. И вопреки моим ожиданиям, никаких долгих расспросов-допросов он мне устраивать не стал. Выслушал короткое повествование о том, как и где я обнаружил письмо. Убедился, что ни на дверях ни на окнах нет следов взлома и, распрощавшись, свалил в туман, укрывший улицы Хольмграда. Нечастое явление в марте месяце, но… бывает. Иногда. Невольно вспомнив содержание письма, я покосился на окно, за которым плавала белёсая муть и, вздохнув, принялся наконец за приготовление завтрака. Тем более, что и двухвостый уже круги у холодильника наворачивать начал… да и мне через двадцать минут выходить. Гимназия ждать не будет.

Уроки-уроки-уроки. До каникул две недели, каждое занятие — контрольная, тест или опрос. А между уроками, всё те же расспросы, только уже от одноклассников. И все об одном: лавка. Откуда информация, если ни одного из наших я у себя в магазине не видел? Но вот поди ж ты. Просочилась.

Впрочем, после нескольких встречных вопросов, источник этой информации был раскрыт. Рина, она же Арина Вяхирева, подруга моей Светы постаралась. Девица раскованная и принявшая близко к сердцу наставление учителей на Рождественском балу о расширении связей и знакомств за счёт учеников, приглашённых к софийцам на бал, она как-то незаметно влилась в наше общество. Правда, большую часть её знакомств здесь, составила мужская часть гимназии, отчего наши девушки фыркали и насмешливо посматривали в сторону "счастливчиков"… Да, парни попали. Такое "предательство" барышни им не простят. А женская месть, штука страшная… и беспощадная. С другой стороны, мы же в гимназии, да? Вот пусть и считают это очередным школьным уроком, и потом не жалуются. Проблем, конечно, от обиженных барышень они огребут немало, зато какой это будет опыт! Хех.