Что нового в славном городе Путятине? Новостей множество, назову только самые главные. Построили набережную на реке Путе. Танцевальная площадка в парке переименована в дискотеку. Кстати, стеклышки для разноцветного освещения взяты из старого светофора. Это подарок ГАИ. А на углу улиц Пушкина и Фабричной установлен светофор новой конструкции, со стрелками. Ну и еще одна новость — новые приключения наших провинциальных детективов. Ограбление века, расследование ведут сотрудник милиции Николай Фомин и путятинский Шерлок Холмс, он же директор городского музея Володя Киселев. Как бывшие одноклассники, они называют друг друга школьными прозвищами: Фома и Кисель.

Надеюсь, читатель помнит основные достопримечательности Путятина, небольшого старинного города в самом сердце России. Здешняя ткацкая фабрика построена в прошлом веке. На центральных улицах чуть ли не каждый дом — памятник русской провинциальной архитектуры. Особые имена есть у городских окраин: Двудворицы, Крутышка, Посад, Париж… Володя Киселев живет в Посаде, неподалеку от старинного монастыря. Николай Фомин — в новом микрорайоне на Сиреневом бульваре (Путятин всегда славился своей сиренью).

Добавлю для любознательных, что в Путятине имеется несколько городских автобусных маршрутов и несколько сельских, связывающих город с глубинкой. Трамвая и тем более троллейбуса в городе нет.

«Заблудились! Идем куда глаза глядят! Что ж… Я доволен. Я даже рад и счастлив! Есть повод вспомнить слова великого Шекспира: «Хвастун всегда попадает впросак». Фома уверял, что прекрасно ориентируется в лесу. Ха-ха!..»

Володя уже не видел впереди выгоревшую добела штормовку Фомина. Только слышал треск лесного сухостоя. Фомин ломил напрямик через чащу.

Корявая лапа цапнула Володю за шиворот. Сапог увяз в трухлявом пне. Обломанная ветка сунулась в глаз. Володя чудом успел перехватить проклятую ветку. Нет, всякому терпению есть предел!

— Фома! — заорал он в бешенстве. — Ты куда меня завел?

— Куда надо! — донеслось издалека.

Володя прибавил шагу, держа направление на треск сучьев.

И вдруг впереди стало тихо.

— Фома! — позвал Володя. — Ты где?… Фома! — завопил он во все горло. — Прекрати дурацкие шутки!

Никакого ответа. С Фомой что-то случилось.

Володя кинулся на выручку. Воображение рисовало жуткую картину: черная жижа болота, поверх плавают пузыри…

Он ободрался в кровь и успел выбраться из чащи в самый захватывающий момент. Фома балансировал на бревне, перекинутом через глубоченный овраг. Сейчас сорвется! Нет, двинулся дальше. Мелкие шажки канатоходца, руки с тяжелыми корзинами расставлены пошире для равновесия. Смертельный цирковой трюк!

Володя замер, боясь проронить хотя бы слово.

Фома покачнулся… «Спокойно! — взмолился про себя Володя. — Ни в коем случае не бросай корзины!» Фома устоял, двинулся дальше. У Володи отлегло от сердца, появилась возможность оценить обстановку.

«Ему-то что… Он всегда в себе уверен… — Володя приблизился к оврагу, заглянул вниз. В сырой мгле мрачно поблескивал черный ручей. — Да, Фоме удобно балансировать, у него две корзины для равновесия. А у меня пестерь за спиной. Придется обойтись без цирковых номеров, скромненько перейду вброд…»

Сказано — сделано.

Результаты оказались плачевными. Он черпнул ледяной воды в оба сапога и безуспешно пытался забраться по скользкой крутизне. Пришлось ухватиться за протянутую сверху палку. А кто мог ее протянуть в этом безлюдном месте? Только Фома!

— Весьма тебе признателен, — процедил Володя сквозь зубы.

Фома продолжал ломить напрямик. Болото так болото. Овраг так овраг. Буреломы, непролазные ельники, заросли крапивы…

Володя набрался терпения и молчал.

«Когда мы окончательно заплутаем, Фоме некого будет винить, кроме самого себя».

Вопреки логике они не заплутали. И не дали маху километров десять. Лес кончился, и Володя не поверил своим глазам: шоссе, автобусная остановка — та самая, где сошли утром.

«Ну, это уж слишком! Выйти прямо к остановке!» — Володя почувствовал себя обманутым. Фома не мог так точно рассчитать направление. Ему просто повезло. Ему всегда везет.

Фомин и не подозревал о терзаниях своего спутника. Улегся на лавку в пестро раскрашенном бетонном павильончике и блаженно вытянул ноги.

— Рано пришли. До автобуса еще полчаса.

На лавке оставалось достаточно места. Володя мог тоже растянуться во весь рост. Но он не собирался подражать Фомину.

Присел на краешек, освободился от холщовых рамок пестеря и принялся стаскивать сапоги. Пора заняться носками, промокшими насквозь, когда он так неудачно форсировал ручей.

Носки, толстые и мягкие, Володя связал сам. Собственноручно. Чистейшая шерсть — без какой-либо примеси синтетики. Все сто процентов. Володя сам вычесывал козу Дуню, которую пришлось держать, пока сестрица Танька была маленькой и нуждалась в молоке. Прял нитки он тоже собственноручно, пользуясь указаниями, полученными у музейной сторожихи тети Дены. И носки получились необыкновенно прочными. Главный секрет прочности — в пряже. Не жалей рук, когда тянешь, сучишь и скручиваешь. Так учила тетя Дена. Володя не жалел и, сидя за прялкой, служившей когда-то его прабабушке, пришел к выводу, что правы были люди в старину — не ускоряли и не упрощали существовавшую тогда технологию, честно делали все, что положено, потому-то вещи получались прочными и жили долго.

Свои замечательные носки Володя бережно выжал и снова надел. Влез в сапоги, легонько притопнул, и ногам сразу стало тепло.

Чем теперь заняться в ожидании автобуса? Володя с искренним сожалением взглянул на Фомина. Ему бы только поваляться! А великий Паскаль говорил, что всего невыносимей для человека покой. Потому что покой дает человеку почувствовать свою ничтожность, заброшенность, несовершенство, зависимость, бессилие и пустоту.

Володя сосредоточился. Не заняться ли для начала вон тем одиноким деревом, стоящим посередине поляны, усеянной кочками? Кривой ствол, кривые, но сильные ветви. Одинокие сосны никогда не вырастают стройными, устремленными ввысь, к солнцу, как это получается у всех сосен в бору. Но какая воля к жизни чувствуется в одиноком дереве! И кора словно кольчуга…

Володя скользнул взглядом вниз по закованному в кольчугу стволу и насторожился. Там, под сосной, что-то виднелось среди травы. Серый бугорок. И к бугорку вел от шоссе след автомобиля, две широкие полосы примятой травы. Машина вроде бы грузовая, тяжелая. Но кому понадобилось кататься через поляну?

— Фома… — Володя постарался не выдать своего внезапного волнения. — Видишь вон ту кривую сосну?

Фомин нехотя поднял голову.

— Ну, вижу…

— Все видишь? И серый бугорок? — продолжал допытываться Володя.

— Бугорок? — Фомин лениво прищурился. — Вижу…

Володя кипел от негодования, но внешне казался спокойным.

— Сделай одолжение, присмотрись повнимательней.

Фомин поворочался на лавке и сел. Вчера вечером начальник управления Петр Петрович Налетов приказал ему забыть на сутки о расследовании кражи из универмага, отдохнуть и развеяться: «Говорят, опята пошли… Косой коси. Бери своего Киселева и отправляйся с утра пораньше».

Опята действительно появились в великом множестве. Налетов не ошибся. Но с какой стати он навязал в пару Киселева! Мог бы предвидеть, что с Киселем не отдохнешь и не развеешься — Кисель покоя не даст…