Наконец он указал на известковый круг.

— Боз должен быть возвращен в халлал, круг справедливости. Тот человек, кто швырнет его в халлал, и будет победителем. — По-волчьи сверкнув зубами, Дал Асса усмехнулся:

— Ну что, начнем, друг мой ференги?

— Как прикажете, — вежливо ответил тот.

По сигналу Дил Ассы пожилой человек со шрамом от хлыста на лице пронзительно свистнул, сунув два пальца в рот. И тут же игроки выстроились вокруг козла. Росс оказался напротив Дил Ассы. Воздух, казалось, завибрировал от напряжения, едва только игроки заняли позиции. На лицах светилась жажда быть первым и самым сильным.

Распорядитель поднял руку, потом резко взмахнул.

— Начали!

Мгновенно круг нарушился и превратился в беспорядочную гонку. Всадники хлестнули лошадей и пустили их вскачь, и только Росс сдержался, предпочитая понаблюдать, чтобы разобраться в правилах игры.

Самым проворным оказался легкий, хрупкий человечек: он наклонился и подхватил козла с земли. И в тот же миг тушу у него вырвали двое, а потом принялись тянуть козла за ноги. При этом оба орали, как торговки на базаре. Третий человек направил свою лошадь между их конями, потом вздыбил ее, отделив соперников, чтобы самому схватить добычу.

Игра завихрилась, козел переходил из рук в руки, то взлетая вверх, то падая вниз, его перебрасывали через шеи и седла лошадей, швыряли под их брюхами. Дважды туша падала на землю, но ее тут же поспешно подхватывали. Вскоре из-за едкого запаха лошадей, пота, крови и кожи стало нечем дышать. Оказывается, что кнуты предназначались не столько для лошадей, сколько для соперников. Руки и лица многих были рассечены в кровь почти до костей, но в этом неистовом соревновании никто ничего не замечал. Башмаки на высоких каблуках удерживали всадников в стременах, когда те наклонялись, чтобы схватить добычу. Глаза горят диким огнем, кнут зажат в зубах.

Играли не только люди, лошади также были агрессивны и вступали в потасовку, обнажив зубы, клацая копытами и издавая разъяренное ржание. Всадники и лошади двигались как единое целое. Это напоминало скачки кентавров, когда человек и конь срослись между собой. И в самом центре этой бури постоянно был Дил Асса, самый необузданный из диких.

Один раз группа ездоков бешеным роем врезалась в толпу. Зрители завыли и рассыпались в разные стороны, но не все оказались достаточно проворными, и после того как бозкаши переместилось, в толпе появились травмированные. Они громко жаловались и причитали от боли.

Окруженная едким облаком желтой пыли, стая игроков медленно продвигалась по направлению к полюсу. Россу казалось, что большая часть игроков и лошадей измотают себя задолго до того, как доберутся до круга справедливости. Сдерживая себя и приноравливаясь к лошади, игрок мог бы иметь больше шансов быть в конце концов победителем. Однако для этих людей, несущихся перед Россом, стратегия была пустым звуком: они играли ради безыскусной варварской радости.

Приливы яростной силы обдавали Росса и Рабата, разжигая в крови пожар, призывавший их подчиниться безумию и примкнуть к этой дикой суматохе. Выученный и натренированный до совершенства как специальный конь для бозкаши, белый жеребец метался, готовый принять участие в борьбе, однако Росс сдерживал его, применяя всю силу своих рук и колен. Нельзя же выпускать неистового скакуна из-под контроля.

И чем сильнее Карлайл сражался с лошадью, тем настойчивее он сопротивлялся сиренам, заманивающим его вступить в схватку. Он собирался принять незаметное участие в игре, но едва увидев, как она разворачивается, испугался, и у него пропало всякое желание присоединиться. «В таком хаосе легко упасть, потерять равновесие, а заодно и самоконтроль».

Несмотря на то что в жизни его было немало случаев, когда он почти терял самообладание, Росс никогда не поддавался, поскольку глубоко в подсознании боялся того, что случится, если он даст безудержности одержать над собой верх. «Если я хотя бы раз дам волю безумию, смогу ли я потом быть от него независимым?»

И поэтому он не спешил, а стоял вместе с Рабатом с краю.

Матч медленно продвигался вперед, игроки с мрачной решимостью сражались за каждый дюйм, пока боз не оказался в трех четвертях от полюса. И тут какой-то седок умудрился оторваться от остальных. Козел висел у него на седельной луке.

Это был Дил Асса. Несмотря на жаркую погоню, несколько славных коротких минут он скакал один, а толпа выкрикивала одобрительные возгласы в его поддержку. Он торжествующе замычал, объехал полюс со всех сторон, но к цели ему надо было вернуться той же дорогой. А тут его уже поджидали соперники. И вновь матч превратился в игру без правил.

Росс скакал с краю главной группы, наблюдая, но не принимая участия, больше сосредоточившись на внутренней борьбе за мастерство, чем на том, кто в настоящий момент владел тушей. Она все больше превращалась в лохмотья. И тут перед ним неожиданно появился Дил Асса. Дико сверкнув глазами, с лицом, залитым потом и кровью, он прорычал:

— Трус! Ты зря взял прекраснейшую лошадь для бозкаши! Ты не мужчина! — Он совершенно забыл об обещании, данном калифу, поднял кнут с тяжелым наконечником и ударил Росса по лицу. — Я плюю на тебя, ференги!

Росс инстинктивно поднял жеребца на дыбы, чтобы уклониться от хлыста. Дил Асса бесстрашно направил свою лошадь вперед и снова попытался ударить Росса, вложив в движение всю ярость и силу.

Результат оказался невероятным. Обычно Росс скользил по жизни, как спокойный, отстраненный наблюдатель, близость к Джулиет сдерживала его. Тут же, едва хлыст туркмена яростно прошелся по его спине и плечам, охвативший Росса гнев развеял остатки спокойствия.

Когда Дил Асса снова прыгнул к нему, Росс с кошачьей ловкостью вытянул руку и схватил плеть левой рукой. Не обращая внимания на обжигающую боль, он изо всех сил рванул плеть и вырвал ее из руки противника.

— Если ты хочешь проиграть, туркмен, то будь по-твоему! — Он швырнул кнут на землю. — Сейчас я буду играть и выиграю!

Он резко пришпорил Рабата и пустился догонять основную массу игроков, которые промчались мимо, пока Росс и Дил Асса разбирались друг с другом. В игре наступил очередной прорыв: какой-то человек поволок тушу козла к полюсу. Но тут его перехватили. И теперь все игроки втянулись в безумную общую потасовку.

Жеребец радостно заржал, едва ему дали волю, и помчался по пустой равнине подобно ангелу мщения. Сообразив, что боз, должно быть, в центре свалки, Росс направил Рабата прямо туда.

И тут до него дошло, что Рабат готовится к прыжку. В тот миг, когда седок и конь слились в единое целое, Росс почувствовал, что жеребец хочет перескочить через пенящуюся массу всадников и лошадей.

Это было безумием, и все же Росс не колебался ни секунды: «В бозкаши дозволено все. Абсолютно все». Карлайл почувствовал, как ускорился шаг и напряглись мускулы Рабата, сила и злоба коня взметнули его вверх. Росс испытал такой же прилив энергии и, поднявшись в воздух, какое-то мгновение парил, как на Пегасе.

Потом человек и конь обрушились поверх взбаламученной, выкрикивающей проклятия толпы. Это был настоящий хаос. Пинки, кулаки, удары хлыстов сыпались на Росса и на жеребца словно дождь, однако своей тяжестью, увеличенной силой падения, они отвоевали себе открытое пространство. Как раз рядом с тем местом, где шла борьба за козла. Не обращая внимания на удары со стороны других игроков, Росс зажал кнут в зубах, потом в облаке удушающей пыли нагнулся и опасно провис, удерживаясь при помощи одного только каблука и ухватившись за рог седельной луки. Едва дотянувшись, он изловчился и схватил заднюю ногу искромсанной туши. Человек, державший боза, отчаянно сопротивлялся, но у него не хватало сил, чтоби противостоять напору только что вступившего в схватку противника, и через несколько секунд Росс выхватил у него приз.

И в тот же миг едва не упал на каменистую землю. Россу понадобилась вся его сила, чтобы удержаться в седле, но он сумел-таки сделать это, не потеряв при этом козла и не отдав его в цепкие руки остальных участников.