— Ваше лицо знакомо, — сказала Шип, расслабляясь.

Человек приподнял руки и сделал небольшой танцевальный перебор ногами:

— Индолел! Ишаф Индолел! Вы помните?

— Да… Танцор из «Дикого быка».

— Точно! С вашей стороны любезно помнить меня. Вы — слуга его светлости. Щедрого человека. А вы совсем не то, что были. Представить только женщину, такого бойца…

Шип неудобно чувствовала себя в новом платье. Индолел поклонился и удалился. Она перебралась в относительно спокойное место в углу. На нее накатила волна тошноты. Схватившись за балюстраду, она подозвала другого слугу.

Тот увидел осушенный кубок и спросил:

— Не желаете еще бокал?

— Почему бы нет? — она обменяла пустой кубок на полный. Мед был сладким и теплым. Она почувствовала приятное ощущение в желудке. Ранее Шип никогда не пробовала алкоголь, хотя полного запрета его для Стражей не было.

— Вот это да! — вскричал Радо. Шип открыла глаза. Он размахивал пустым бокалом над своей головой. — Пейте! Наслаждайтесь!

— Почему бы нет? Почему бы нет? — вдруг сказала она вслух.

Люди вокруг уставились на нее. Шип пробралась сквозь толпу к группе в которой стоял Индолел. Он быстро говорил по-курукски. Шип опустила ладонь на его плечо.

— Танцуй, — потребовала она.

— Извините, леди. Музыка не подходит.

— Я это устрою.

Она подошла к оркестру, нанятому в «Диком быке» и сказала:

— Сыграйте что-нибудь, чтобы он станцевал.

Волынщик знал Инафа и начал бодрую мелодию на курукские темы.

Вокруг Индолела образовался круг. Он поклонился оркестру и сделал приветственный жест Шип. Затем он приподнял ногу и начал вращение в диком темпе, взмахивая руками. Зрители зааплодировали в такт ударам барабана.

Курукская женщина, вскрикнув, тоже пустилась в круг. Они повернулись друг к другу спинами, пытаясь превзойти партнера замысловатыми коленцами. Индолел совершал прыжки выше головы. Женщина скоро выдохлась. Она смешалась с публикой. Индолел продолжал танец.

Шип осушила свой четвертый — или, может быть, пятый — кубок меда и бросила бокал через плечо. Она встала в круг, наблюдая за Индолелом.

А тот ощущал себя на гребне волны. Он улыбался и получал улыбки дам в ответ. Возможно, он испытает счастье нынешней ночью. Возможно, благодаря своему блестящему искусству танца.

Возгласы ободрения и хлопки усилились, и Индолел почувствовал, что это было не в его адрес. Взгляды толпы были обращены за его спину. Не прекращая танца, он посмотрел и увидел, что там была Шип, которая имитировала каждое его движение, включая кивки головой. Курук остановился, а затем сделал особо трудное кручение. Шип в точности повторила его движение, а ее голубое платье распустилось как цветок. Индолел сделал неимоверный прыжок назад. Шип повторила и это движение. Индолел начал уставать. На его лице выступил пот, и он больше не улыбался. Он взял Шип за талию, и вместе они сделали полный оборот, после чего Шип поменялась с ним местами и повторила па.

Музыканты остановились первыми. Шип и курук разошлись, тяжело дыша. Публика окружила их, одобрительно хлопая по плечам. Радо пробрался к Шип.

— Удивительно! Чертовски интересно. Я не знал, что вы танцуете.

— Я не могу танцевать, я только повторяю за ним.

Внесли еще поднос с медом, и Шип схватила два кубка. Радо с улыбкой наблюдал, как она осушила оба бокала, а затем швырнула их через плечо.

— Тебе достаточно, — сказал он ей на ухо. — Пойдем со мной.

Поддерживая Шип за локоть, Радо проводил ее наверх по лестнице. Публика приветствовала их. Некоторые предлагали опасные советы.

— Не сегодня! — отвечал Радо. — Сегодня здесь много леди, и я не должен уделять внимание одной.

Он привел Шип в ее комнату и сказал:

— Я хотел, чтобы ты развлеклась. Я должен был знать, что ты не умеешь пить. Хорошенькое дело, если бы ты оскорбила одного из гостей, будучи пьяной. Оставайся здесь и проспись. Ты в порядке? — спросил он.

— О да, — ответила она.

Он вернулся к гостям. Она лежала в темноте несколько часов. Мед бродил по ее жилам. Пот охлаждал ее лицо. Ее сомнения испарились под воздействием выпитого и танца. Завтра настанет ее день. Она завершит предназначенный ей акт.

Она схватила платье за ворот и разорвала его до талии.

В большом доме Зодрам гуляли две ночи и день — пили, пели, дрались. На площади перед домом собирались любопытные, привлеченные слухами о диком веселье.

В этом счастливом неистовстве покои Шип оставались островками охраняемого мира. Время от времени заблудшие парочки возникали в поисках тихого местечка, но им достаточно было взгляда на стилет Шип, чтобы быстро ретироваться. Для этого хватало одного взгляда на Стража, которая полулежала голая на кушетке.

По окончании второго дня пиршества дом начал успокаиваться. Слуги возвращались на свои узкие койки и валились от усталости. Колокола отзванивали равный день и равную ночь.

Шип начала приготовления. После обильного приема меда она ничего не ела. Из гигантского кувшина она налила воды в тазик и смоченной в воде тканью протерла лицо и груди. Затем она умылась целиком. Из маленькой сумки, которую она не открывала с начала путешествия в Пазойе, Шип достала свою последнюю чистую одежду: серое храмовое платье и алый шелковый жилет. Жилет ей был почти до колен. Она причесала волосы серебряной расческой, которой некогда пользовалась принцесса Дома Зодрам. За последние шесть недель ее волосы отросли так, что снова покрывали шею.

Она прошлась по верхним покоям. Повсюду в неудобных позах на мебели и на полу лежали пьяные мужчины и женщины, но она не смотрела на них. Ее ноги легко ступали по древним коврам. С закрытыми глазами она сосчитала шаги до комнаты Радо.

Ручка в спальню открылась легко. В комнате она услышала тяжелое дыхание более чем одного спящего. Кого он подцепил? Около кровати она раскрыла глаза и увидела две контрастирующие головы — черную и рыжую. В кровати Радо был курук с девушкой.

Где же был Радо?

Шип обнаружила пару ног, которые торчали из-под одеяла. Радо сдвинул две кушетки и спал. Она прикрыла его рот ладонью.

Он открыл глаза, проговорив что-то в ее руку.

— Ничего не говори. Встань и иди за мной.

Растерянный Радо последовал за ней в коридор.

— В чем дело? Почему ты так одета?

Она выдержала паузу, обходя пьяных в коридоре.

— Я уезжаю, — сказала она.

— Что? Ты для этого разбудила меня?

Шип не отвечала, пока не дошла до двери в свои покои. Она сделала знак следовать за ней. Позевывая и почесывая живот, в рубашке, которая вся была в пятнах меда, он последовал за ней. Шип зажгла свечу.

— Закрой дверь, Радо, — сказала она.

Радо закрыл разукрашенную дверь.

— Так ты уезжаешь? — сказал он, уперев руки в бока. — Чего же ты хочешь от меня? Денег? Я могу дать тебе, сколько ты пожелаешь. Сверна очень щедра в тайном совете.

— Мне не нужны твои деньги, Радо. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она поднесла руку к пламени свечи, как когда-то сделала Страж Ориат с жрицей Каптис.

— У меня будет ребенок, Радо, — сказала она.

У него дернулась левая бровь.

— Мой? Конечно, мой. — Он сел, дрожа. — А ты уверена?

Шип приложила руку к низу живота.

— Я уверена и знала это несколько недель.

— Так вот почему ты вела себя так странно. Отдала свою мужскую одежду! Почему ты мне раньше не сказала? — сказал он строго.

— Какая разница. Я не девушка на ферме, мечтавшая о неотразимом женихе. И ты желаешь меня в жены не больше, чем я тебя в мужья. Не притворяйся, что тебе есть дело до меня.

Он закрыл лицо руками:

— Я не хотел этого.

Она пожала плечами.

— Я помогу тебе, — продолжал он. — Есть целительницы, знахарки, знающие, как прекратить… Снадобья…

— Выбора нет, — сказала Шип. — Я посвященная в Храме. Моя жизнь принадлежит Богине. Я не могу размениваться.