— Папка, которую вы у Генерала из номера забрали. Помните? Мне нужна папка.

Можно было прикинуться дурачком и переспросить: «Какая папка? Не знаю никакой папки?», можно было нагородить еще какой-нибудь ерунды. Но у Мезенцева почему-то возникла твердая уверенность: не надо. С этими людьми — не надо.

— Ладно, — сказал Мезенцев. — Будет вам...

— Привозите папку, и я решу все ваши проблемы, — пообещал солнечный голос в трубке. Радость почему-то не охватила Мезенцева. Ему, напротив, стало зябко, будто до срока наступила осень, нагнав в оконные щели холодного ветра. Мезенцев спинным мозгом чувствовал, что это не спасение, это какая-то непонятная ловушка, но деваться-то было некуда. Может, хоть Лена выберется из этого дерьма...

— У меня ее нет с собой, — сказал Мезенцев.

— Я знаю. Возьмите ее и привозите в Волчанск. Это маленький тихий городок, двести километров от того места, где вы сейчас находитесь. Поезжайте сейчас туда, поселите девушку в гостинице «Заря» и отправляйтесь за папкой. Когда вернетесь, с вами свяжутся. Все это время девушка будет в безопасности — под мою личную гарантию, — если только она не будет покидать пределы гостиницы. И больше не задавайте вопросов, Евгений. А то ведь чего доброго услышите ответы. И они вам очень сильно не понравятся.

— Личные гарантии? А я могу узнать, с кем разговариваю? — проигнорировал Мезенцев предупреждение.

— Нет, не можете. Больше того, вам и не нужно это знать. Зачем? К чему загружать мозг лишней информацией? Это в вас говорит ваша гордость, Евгений, ваше самолюбие. Заткните им рот, и пусть говорит ваше желание выжить, ваш инстинкт самосохранения. Этим чувствам неважно, кто звонит, им важно, что этот кто-то дает вам шанс. Берите этот шанс, Евгений, берите. Пока дают. Как говорится, срок действия предложения ограничен.

Голос в последний раз хихикнул и оборвался, сгинул, словно трубка была глубоким темным колодцем, куда проваливались голоса и их обладатели.

Этот конфетной красоты домик стоял чуть в стороне от основного комплекса пансионата и кокетливо именовался «Охотничья избушка». Здание ценилось за повышенный комфорт и за возможность шуметь, не будучи услышанным в пансионате. Желающих пошуметь в летнее время было хоть отбавляй, поэтому цены росли начиная с мая и под конец устанавливались на таком уровне, что заселялись в «Охотничью избушку» люди сплошь непростые. За те деньги, которые они платили пансионату, им позволялось многое, но стрельба со смертельным исходом явно выбивалась из перечня разрешенных забав.

Дежурный пансионатский врач примчался туда раньше всяких «Скорых». Он вбежал в дом, сделал по инерции пару шагов и замер. Слово «бойня» само собой возникло в его мозгу и запульсировало темно-красным цветом, схожим с теми брызгами, что были здесь повсюду.

Врач начал было считать тела, но тут его вдруг схватили за руку и куда-то потащили, причем сделал это человек, которого врач поначалу чуть не посчитал за покойника.

— Доктор! — заорал этот человек, продолжая тянуть врача в глубь комнаты. — Доктор, скорее, скорее... Помогите ему, доктор!

Врач еще не видел, кому надо помогать, но ему казалось, что самому этому кричащему седовласому мужчине нужна помощь. Во всяком случае, ладонь, вцепившаяся в рукав врача, была липкой от крови, шея и грудь тоже были залиты темным. От истошного вопля вены на лбу седого так напряглись, что он запросто мог дать дуба если не от раны, то от сердечного приступа.

— Давайте я вас посмотрю, — попытался остановить седого врач, но тот с невероятным мастерством выругался, причем начал на русском, а закончил чем-то гортанным и непонятным. Седой не хотел, чтобы его смотрели. Он истекал кровью, но тащил врача куда-то вперед, причем на какое-то лежащее тело седой наступил и не обратил внимания.

— Вот, — выдохнул наконец седой, обогнув длинный стол. — Скорее, сделайте что-нибудь... Спасите его!

Врач выдернул рукав из липких пальцев Левана и непонимающе уставился перед собой. Посреди этого разгрома, посреди мертвых и полумертвых тел на полу сидел рыжеволосый парень в темных очках, и врачу показалось, что седой издевается над ним — парень в очках был последним, кому здесь нужна была помощь. На нем не было ни царапины. Он лишь дрожал мелкой дрожью, но это был просто страх, а от страха обычно не умирают. Во всяком случае, у седого было куда больше шансов в ближайшее время отправиться на тот свет. А еще были другие, те, кто молча лежал на полу и вообще не подавал признаков жизни.

— С ним все в порядке, — легкомысленно сказал врач, и тут Леван левой рукой ухватил его за горло, надежно и решительно. Врачу еще повезло, что правая рука Левана временно была в нерабочем состоянии.

В этот момент в комнату с топотом вбежали трое охранников Левана, ранее отпущенных за ненадобностью, — кого было бояться Левану и Жоре Маятнику, если друг с другом они практически договорились? Теперь эти трое тупо смотрели на разгромленную комнату и старались не думать о возможных последствиях. Кто-то тихо выругался.

Потом до них дошло, что их босс, сам по уши в крови, держит за горло какого-то козла. Когда они осознали этот факт, то над жизнью врача нависла серьезная опасность, потому что его кандидатура была немедленно избрана на место «ответчика за все по полной программе». Парни Левана не порезали врача на куски лишь из вежливости — им в данный момент занимался босс. Вот когда отпустит...

Но Леван пока не собирался никого отпускать.

— Нет, с ним не все в порядке! — проорал Леван прямо в ухо согнувшемуся под воздействием могучей хватки врачу. — Тащи его в больницу и спасай, ты должен сделать все, что возможно...

— Я в п-порядке, — тихим высоким голосом сказал кто-то. — Леван, я в порядке.

Седой резко выпустил горло врача и привалился к столу, тяжело дыша и глядя на рыжего парня, который неуверенными движениями поднимался на ноги. Врач сразу же на несколько метров отпрыгнул от Левана и наблюдал за происходящим уже с безопасного расстояния, опасливо косясь на охранников и стараясь незаметно двигаться в сторону выхода.

— Правда? — спросил Леван. — Ты вправду цел?

— В основном, — своим странным голосом произнес рыжий. — Ну как обычно — озноб, слегка мутит...

Леван нашарил глазами врача и жестким тоном велел:

— В больницу его. Я больше повторять не буду.

А врач больше не хотел спорить. Он забросил руку рыжего себе на плечо и повел его на выход. Леван заковылял следом, что-то яростно бормоча себе под нос. Охранники наконец нашли себе дело, подхватив босса под локти.

— Леван, — фальцетом почти пропел рыжий.

— Что?

— Гриб цел?

— Гриб? Цел. От шеи и до ботинок. А выше шеи лучше не смотреть.

— Понятно, — прошептал рыжий.

Леван шел сзади и не видел этого, а врач видел: рыжий сказал: «Понятно» — и улыбнулся. Участь неизвестного врачу Гриба явно пришлась рыжему по душе.

Позже дежурный врач пансионата решил, что трупы были не самым страшным из того, что встретилось ему тогда в «Охотничьей избушке».

Выжившие были еще хуже.

Выведя рыжего на воздух, врач усадил его на траву и осмотрел внимательнее, но все равно никаких ранений не обнаружил. К этому времени вокруг «Охотничьей избушки» собралось человек пятнадцать работников пансионата и отдыхающих; кто-то из оставшихся людей Жоры Маятника пытался их отогнать от дома, но безуспешно. Такого реалити-шоу никто не хотел пропускать, и, когда в дверях появился залитый кровью Леван, ответом ему был всеобщий вздох удовлетворенного ужаса. Леван в ответ покрыл присутствующих отчаянным матом и, бледнея, прислонился к стене. При этом он не переставал следить за тем, как врач обращается с рыжим. Врач чувствовал этот взгляд у себя между лопаток, поэтому был тщателен и заботлив. Однако никаких повреждений на рыжем он так и не нашел и растерянно оглянулся на Левана...