— Не могу!

— Деточка, мне оно не нужно.

— Но хоть из сентиментальности… Я имею в виду — как воспоминание…

— Воспоминания у меня здесь, — Кэролайн хлопает себя по голове, — а не тут. — Она оглядывает залежи одежды и поднимает какой-то костяной огрызок на кожаном шнурке. — А вот это я действительно люблю. Это подарил мне вождь Масаи много лет тому назад. Мы выехали на рассвете, чтобы отыскать стадо слонов, и вождь остановил нас. Женщина из их племени лежала в горячке после родов. Мы помогли сбить температуру, и племя почтило нас своими дарами. Вы не были в Масаи Мара, Ребекка?

— Э-э… нет. Вообще-то я никогда не была в Аф…

— А вот это — прелесть… — Кэролайн берет украшенный вышивкой кошелек. — Я купила его на базаре в Копуа. Сторговалась за последнюю пачку сигарет. Не бывали в Турции, Ребекка?

— Нет, и там не бывала. — Мне становится неуютно. Путешественница из меня никудышная. Я роюсь в памяти, пытаясь отыскать что-нибудь, что произвело бы впечатление на Кэролайн, но перечень оказывается блеклый. Франция, Испания, Крит… Все в этом духе. Почему я не исколесила Монголию?

Если уж на то пошло, однажды я надумала махнуть в Таиланд. Но вместо этого отправилась во Францию и потратила все отложенные на отпуск деньги на сумочку от Лулу Гиннесс.

— Я не очень много путешествовала, — неохотно признаюсь я.

— Надо, девочка моя дорогая! Надо расширять свой кругозор. Узнавать жизнь по настоящим людям. Одна из самых близких моих подруг на земном шаре — крестьянка из Боливии. Мы вместе толкли маис в льяносах.

— Ого…

Часы на каминной полке напоминают, что уже половина первого, и я спохватываюсь, что мы так и не сдвинулись с места.

— Так о чем я… У вас были какие-нибудь идеи насчет наряда на свадьбу?

— Что-нибудь теплое и красочное, — объявляет Кэролайн и тянет из шкафа красно-желтое пончо.

— Гм… Не уверена, что это будет к месту… — Я раздвигаю ряды жакетов и платьев и замечаю шелковую ткань абрикосового цвета. — О! Как красиво! — Вытаскиваю наряд — и не верю своим глазам. Баленсиага!

— Дорожный костюм, — мечтательным тоном произносит Кэролайн. — Мы поехали восточным экспрессом в Венецию, а потом обследовали пещеры Постойна [5]. Знаете эти места?

— Вы должны надеть это! — От возбуждения у меня срывается голос. — Вы будете такая эффектная! И это так романтично — облачиться в свой дорожный костюм.

— Пожалуй, это будет занятно. — Кэролайн прикладывает к себе костюм, и от вида ее красных, задубелых рук меня, как всегда, пробирает дрожь. — Все еще впору, да? Еще где-то здесь должна быть шляпа… — Она откладывает костюм и шарит в шкафу.

— Вы, наверное, очень рады за Сьюзи, — говорю я, разглядывая эмалевое зеркальце.

— Таркин замечательный мальчик. — Обернувшись, Кэролайн постукивает пальцем по своему носу-клюву. — И очень хорошо оснащенный.

Действительно, Таркин числится пятнадцатым, иди что-то около того, из самых богатых людей в стране. Но удивительно, что это отметила мать Сьюзи.

— Ну да… — бормочу я. — Хотя я не думаю, что Сьюзи нуждается в деньгах…

— Я не о деньгах. — Кэролайн многозначительно улыбается — и до меня наконец доходит.

— Ой! — Кажется, я отчаянно краснею. — Точно. Понятно.

— У Клиф-Стюартов все мужчины такие. Они этим славятся. Ни единого развода в роду, — прибавляет Кэролайн, водружая на голову зеленую фетровую шляпу.

Ничего себе. Теперь я взгляну на Таркина совсем иными глазами.

Некоторое время уходит на то, чтобы отговорить Кэролайн от зеленой фетровой шляпы в пользу элегантной черной. Когда же я иду по коридору обратно в комнату Сьюзи, из холла внизу доносятся знакомые голоса.

— Это всем известно. Ящур был вызван почтовыми голубями.

— Голубями? Ты хочешь сказать, что эпидемия, опустошившая скотные дворы по всей Европе, была вызвана несколькими безвредными пичугами?

— Безвредными? Грэхем, это же паразиты!

Мама с папой! Я кидаюсь к перилам. Вот они, стоят у очага! Папа в своем обычном костюме, с цилиндром под мышкой, и мама в темно-синем жакете, цветастой юбке и ярко-красных туфлях, не совсем совпадающих по оттенку с красной шляпой.

— Мама?

— Бекки!

— Мама! Папа! — Я сбегаю по ступенькам и заключаю их в объятия, вдыхая знакомые запахи талька «Ярдли» и одеколона «Твид».

Поездка становится все более волнующей. Я не виделась с родителями с тех пор, как они навещали меня в Нью-Йорке четыре месяца назад. Да и тогда они задержались всего на три дня, прежде чем отправиться во Флориду.

— Мам, ты выглядишь потрясающе! Ты что-то сделала с волосами?

— Морин их немного высветлила. — У мамы польщенный вид. — И я заскочила к Дженис, соседке, чтобы она меня накрасила. Знаешь, она ведь закончила профессиональные курсы макияжа. Она настоящий специалист!

— Я… заметила… — слабым голосом произношу я, глядя на устрашающие полосы румян и маскировочного карандаша на маминых щеках. Может, удастся их стереть как бы ненароком.

— А Люк здесь? — Мама озирается, точно белка, высматривающая орех.

— Где-то тут, — говорю я и замечаю, как родители обмениваются взглядами.

— Тут, значит? — У мамы вырывается нервный смешок. — Вы, конечно, прилетели на одном самолете?

— Мам, не беспокойся. Он здесь. Правда.

По маминому лицу не скажешь, что она безоговорочно мне поверила, но не стоит ее за это винить. Дело в том, что на последней свадьбе, куда мы были приглашены, произошла маленькая неприятность. Люк не появился, и я была в таком отчаянии, что прибегла к… гм…

Ладно. Это была просто маленькая невинная хитрость. Он ведь действительно мог быть там — болтаться где-нибудь поблизости. Если бы не тот дурацкий групповой снимок, никто бы ничего и не узнал.

— Миссис Блумвуд! Здравствуйте! Это Люк. Господи, спасибо тебе.

— Люк! — Мама, у которой явно гора свалилась с плеч, заливается пронзительным смехом. — Вы здесь! Грэхем, он здесь!

— Конечно, здесь! — Папа выразительно закатывает глаза. — А где, по-твоему, ему быть? На Луне?

— Как поживаете, миссис Блумвуд? — с улыбкой спрашивает Люк, целуя маму в щеку.

— Люк, вы должны называть меня Джейн. Я же вас просила.

Мама вся розовая от счастья. Она цепляется за руку Люка так, словно боится, как бы он не улетучился в облачке дыма. Люк чуть заметно улыбается мне, и я смеюсь в ответ. Так долго ждала я этого дня — и вот он наконец настал. Это как Рождество. Даже лучше, чем Рождество. Через распахнутые двери я вижу, как по заснеженной дорожке тянутся гости в костюмах и в стильных головных уборах. Издали доносится перезвон церковных колоколов,

— А где румяная невеста? — спрашивает папа.

— Я здесь! — раздается голос Сьюзи.

Мы разом вскидываем головы. Сьюзи плавно спускается по ступеням, держа в руках букет из роз и веточек плюща.

— Сьюзи! — Мама зажимает рот рукой. — Какое платье! Ох… Бекки! Ты должна посмотреть… — Она оборачивается ко мне — и только тут она замечает мой собственный наряд. — Бекки… Ты ведь замерзнешь!

— Не замерзну. В церкви будут топить.

— Чудесно, правда? — спрашивает Сьюзи. — Такое необычное.

— Да это же футболка! — Мама с недовольной миной дергает рукав. — А это что за обтрепанный край? Даже не подшит как следует!

— Так и должно быть, — втолковываю я. — Оно уникально.

— Уникально? Разве ты не должна выглядеть так же, как остальные?

— Никаких остальных не будет, — объясняет Сьюзи. — Единственная, кого бы я еще пригласила, — это Фенни, сестра Таркина. Но она сказала, что если еще раз будет подружкой невесты, то лишится всех шансов выйти замуж. Знаете эту примету? Трижды быть подружкой невесты… А Фенни чуть ли не девяносто три раза была! А сейчас она положила глаз на какого-то парня, работающего в Сити, и не хочет рисковать.

Наступает короткая пауза. Я прямо вижу, как напряженно работает мамин мозг. Пожалуйста, только не…