В зале на триста мест при пятистах пятидесяти восьми парламентариях перед важными дебатами всегда образовывалась давка, и по традиции Палаты тот, кто покидал место для голосования, мог его лишиться. По этой причине члены парламента часто не голосовали за билль, который поддерживали, чтобы не потерять место, и иногда специально устраивали подобное голосование, зная, что немногие покинут зал, хотя охотно поддержали бы закон простым ответом «За».

В этом случае законопроект был поддержан в первом чтении простым большинством в тринадцать человек, но когда Росс вернулся, то обнаружил, что на его месте сидит капитан Эддерли.

— Вот как, — сказал Росс.

Эддерли взглянул на него из-под полуприкрытых век.

— Вы что-то потеряли, Полдарк?

— Да... мое место.

— Вы им не владеете, любезный. В этом зале нет такого понятия, как «мое место», вы прекрасно это знаете. Придется вам постоять в проходе.

Маленький толстяк рядом с Монком хмыкнул, но опустил взгляд.

— А такое понятие, как «мои перчатки» еще существует? — спросил Росс.

— Ваши перчатки? Вам лучше знать, Полдарк. Мне-то откуда?

— Потому что я оставил их в этом кресле. И сдается мне, вы на них сидите.

— Я? — спросил Эддерли и зевнул. — Вовсе нет, любезный. Я к ним даже не притрагивался. Видите ли, меня больше не интересуют ваши... ваши поношенные вещи.

Многие парламентарии еще перемещались по залу — одни пытались протиснуться на свои места, кто-то поднялся и выступал (или пытался выступать) по поводу какого-то законопроекта, и лишь с десяток стали свидетелями короткой потасовки на задней скамье. Рука Росса взметнулась, схватила Эддерли за шейный платок и приподняла. Другой рукой Росс подобрал свои перчатки, и Эддерли хлопнулся обратно.

— К порядку! К порядку! — выкрикнули некоторые парламентарии.

— Прошу прощения, Эддерли, — сказал Росс и протянул ему упавшую шляпу. — Я был уверен, что мои перчатки здесь. И у вас прощу прощения, сэр, — поклонился он спикеру, после чего покинул Палату.

Часа через два на Георг-стрит прибыл мистер Джон Крэйвен с письмом. Оно гласило:

Любезный Полдарк!

Оскорбление, которое Вы нанесли мне в Палате общин, невозможно загладить извинениями. Я знаю Вас как бесславного хвастуна, и полагаю, что под Вашей показной смелостью скрывается трусость. Таким образом, я желаю дать Вам возможность показать, правда ли это.

Предлагаю встретиться в Гайд-парке в среду в шесть утра с парой пистолетов, чтобы разрешить наши разногласия. Это письмо доставит мой секундант, мистер Джон Крэйвен, передайте ему, кто станет вашим секундантом.

По очевидным причинам настаиваю, чтобы Вы сохранили эту встречу в тайне.

Ваш покорный слуга Монк Эддерли

Когда пришло письмо, Демельзы не было дома. После ее возвращения Росс ничего не сказал. Тем вечером он вышел прогуляться и поговорил с Дуайтом.

— Но это же чудовищно! — сказал Дуайт. — Стычка в Палате? Да они постоянно случаются! Этот человек безумен! Его же ранило в голову. Я бы не обращал на это внимания.

— Я уже написал ответ с согласием.

Дуайт уставился на Росса, не в силах поверить в услышанное.

— Что ты сделал?!

— Согласился.

— Но Росс! Ты не должен был! Это нужно немедленно остановить!

— Невозможно.

— Но... но ведь нет никаких причин! Просто буря в стакане воды... И к тому же этот тип — известный дуэлянт. Он убил двоих или троих!

— Как и я.

— На дуэлях?

— Нет. Но я привык управляться с оружием. Чтобы всякое жулье знало, как покушаться на мой урожай.

— Но не с пистолетом, Росс! Давно ты им пользовался?

— Завтра немного попрактикуюсь. Ты понимаешь, зачем я сюда пришел? Чтобы попросить тебя быть моим секундантом. Вообще-то, рассчитывая на нашу дружбу, я уже назвал твое имя.

Дуайт вцепился зубами в перчатку. Они шли по улице перед домом Кэролайн, начал моросить дождь.

— Так как? — спросил Росс.

— Да, я буду твоим секундантом, — резко бросил Дуайт, — потому что тогда получу право вмешаться и попробовать уладить этот скандал по пустяковому поводу.

— На это мало шансов. Но есть и другое преимущество — если кого-то из нас ранят, не нужно будет искать доктора.

Дуайт нахмурился, глядя на письмо под уличным фонарем.

— Зачем так напирать на секретность? Разумеется, я знаю, что...

— Джон Крэйвен объяснил это. Если Эддерли не промахнется, то должно остаться тайной, кто это сделал. Если он предстанет перед судом, то скорее всего на несколько лет отправится в тюрьму.

— И он ее заслуживает. Боже мой, ну он и игрок! И мы согласимся на его условия? Никогда не слышал ничего более возмутительного!

— Меня они устраивают, — ответил Росс. — Если я убью Эддерли, мне тоже не хотелось бы предстать перед судом. Одного раза достаточно.

Дуайт посмотрел на мрачное лицо друга.

— Слухи все равно разойдутся. Такие вещи невозможно скрыть.

— Что ж, придется нам обоим рискнуть.

Они остановились у открытой двери в подвал, где два человека, похожие на черных гномов, разгружали из телеги бочонки с элем. Неподалеку кто-то рассыпал кирпичи, перегородив проход по тротуару.

— Демельза знает?

— Нет, и не должна! Как и Кэролайн. К счастью, осталось ждать только один день. Запомни, Дуайт, ты поклялся держать это в секрете. Не говори никому.

— И ты предлагаешь завтра как ни в чем не бывало отправиться в Строберри-хилл [15]?

— Разумеется. А иначе они почуют что-то неладное.

Дуайт в отчаянии замотал головой.

— А когда ты будешь практиковаться в стрельбе?

— Рано утром. Мы же не уедем раньше десяти.

— Я тоже с раннего утра попытаюсь сделать попытку примирения. Росс, на каких условиях ты согласишься принести извинения?

— Мне не за что извиняться, Дуайт. Я лишь принял вызов.

Дуайт раздраженно махнул рукой.

— То есть оскорбления в Палате не было?

— Я извинился перед ним тогда же.

— И он это услышал?

— Наверняка.

— Ты извинялся искренне?

— Нет.

Они повернули обратно, к садам и более богатым кварталам.

— Значит... Никогда не думал, что в Лондоне буду вовлечен в такую детскую стычку. С обеих сторон, Росс. И это когда вокруг так много страданий и боли... Когда мы воюем. Повсюду и так достаточно смертей, не хватало еще драться друг с другом.

— Можешь так и сказать Эддерли. Если он пожелает отозвать вызов на этих основаниях или на любых других достойных, я соглашусь об этом забыть.

— Ты говоришь так, будто на самом деле не хочешь, — сказал Дуайт.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, Дуайт, — ответил Росс через мгновение. — В любом случае предоставляю всё тебе.

На следующее утро в десять часов все четверо отправились в Строберри-хилл. Дом, построенный сэром Хорасом Уолполом, был в числе достопримечательностей, которые планировала посетить Кэролайн. После вчерашнего холодного дождя снова установилась хорошая погода, а белые облака громоздились на западе. Прекрасный день, чтобы выветрить запахи Лондона, прекрасный день для верховой прогулки, да и расстояние немногим больше десяти миль.

Перед отъездом, оставшись на несколько минут наедине с Россом, Дуайт выразил свое возмущение:

— Если такое вообще возможно, он еще менее склонен к компромиссам, чем ты. Но если у него, вероятно, есть для этого определенные причины, то у тебя — нет.

— И чего ты от меня хочешь? — спросил Росс. — Чтобы я пошел к нему, постучался в дверь, встал перед ним на колени и смиренно просил меня извинить? Извиниться за то, как я вспылил после нанесенного моей жене оскорбления?