Дрейк сжал кулаки.

— Ты точно должна мне всё это рассказывать?

— Да! Я должна объяснить, почему после его смерти я чувствовала себя грязной, одна мысль о плотском прикосновении, любом прикосновении, доводила меня до исступления. Прежде, когда я ему отказывала, он иногда называл меня безумной, но после его смерти я приблизилась к этому состоянию более чем когда-либо в жизни! Ты это понимаешь, Дрейк? Всё прекрасное, что было между нами, вся нежность, все подлинные чувства — всё то, что может возникнуть между любой девушкой и молодым человеком, хотя не думаю, что многие чувствуют так же глубоко, всё это превратилось в мерзость и грязь.

Дрожащей рукой она поставила чашку на стол. В камине потрескивали свежие дрова, и край юбки Морвенны стал подсыхать.

— Когда мне было лет пятнадцать, — произнесла Морвенна, — как-то раз я пошла с отцом в Сент-Неотс, где он читал проповедь. На следующий день по дороге домой мы наткнулись на охоту, и я увидела мертвого оленя... Я никогда этого не забуду. Вся его грация, гибкость и красота распростерлась на скале, нож вспорол ему живот, и кишки, сердце и печень вывались наружу и смердели на солнце!

— Морвенна!

— Но это был тот же самый олень, тот же самый олень! И когда ты пришел, я могла думать лишь о физическом контакте двух тел, который вызывает у меня отвращение, и мурашки, и рвотные позывы. Теперь ты понимаешь, какой я стала — слегка... слегка безумной.

— Любимая...

— А еще, — добавила она, — в ту неделю, когда он погиб, я обнаружила, что снова ношу ребенка.

— И?.. — Дрейк посмотрел на нее и невольно перевел взгляд на талию.

— Я потеряла его два месяца назад. О, не намеренно. Я ничего не делала. Но мне кажется, бедное создание просто понимало, что я... Что я его ненавижу. Опять это слово! А я сказала, что больше не буду его повторять. Я потеряла ребенка. Это просто случилось.

Дрейк медленно выдохнул.

— И вот ты пришла.

— Я почувствовала, что должна хотя бы тебя увидеть.

— Молюсь, что не только это. Куда еще ты можешь пойти?

— В Тренвит.

Дрейк не ответил, подошел к камину, нагнулся и снова пошевелил дрова, потом быстро спустился по двум ступенькам в кухню, положил на кусок хлеба тонкий ломтик ветчины и принес на тарелке.

— Поешь.

— Не хочется.

— Тебе нужно поесть, ты давно уже ничего не ела.

Морвенна неохотно откусила кусок и проглотила, потом откусила еще один. Дрейк наблюдал за ней. Закончив с половиной сэндвича, она улыбнулась.

— Почему в Тренвит? — спросил Дрейк.

— Это лучшее место из возможных. Там живет кузина моих родителей.

— Ты так хочешь их видеть?

— Они всегда были добры.

— Но сначала ты пришла сюда.

— Я должна была тебя увидеть, я же объяснила.

— И всё?

— Да... Это всё.

Наступила долгая пауза.

— Когда я пришел в Труро, чтобы с тобой повидаться, то думал, что увезу тебя, попрошу выйти за меня замуж, как только этого позволят приличия после траура. Я так торопился... Это был внезапный порыв, мне стоило подумать получше.

— Тогда ты не знал всего того, о чем я сейчас рассказала.

— Но теперь... Ты выйдешь за меня, Морвенна?

Она покачала головой, не глядя на Дрейка.

— Я не могу, Дрейк.

— Почему?

— Из-за того, о чем я тебе рассказала. Потому что я чувствую то, что чувствую.

— Что это значит?

— Я слишком мало могу дать тебе взамен.

— Ты можешь дать себя. Только этого я и хочу.

— Но именно этого я не могу дать.

— Почему, любимая?

— Дрейк, ты не понял. Потому что я по-прежнему ощущаю себя грязной. Я не могу думать о любви, о супружеской любви, без отвращения. Если ты сейчас меня поцелуешь, возможно, я и не задрожу, потому что другие меня целуют. Это может быть просто дружеским приветствием. Но если ты дотронешься до меня, я тут же отпряну, потому что вспомню о его руках. Разве ты не заметил, когда расстегивал мои ботинки?

— Да.

— Обувь в особенности. Но и всё остальное. Потому что я безумна. Немного. По поводу этого. При мысли о том... чтобы лечь с мужчиной... о любом телесном контакте... о том, что за этим следует... при одной мысли!..

Она опустила голову.

— Даже со мной?

— Даже с тобой.

Морвенна вытащила из сумочки очки и вытерла их платком.

— Пришлось снять очки по дороге сюда, иначе дождь меня ослеплял. Теперь я могу получше тебя рассмотреть, Дрейк, — сказала она будничным тоном. — Мне нужно уходить. Спасибо за теплый прием. После того, как я обошлась с тобой в апреле, ты был так добр со мной.

Дрейк встал, но не подошел ближе, сохраняя дистанцию.

— Морвенна, я должен сказать тебе, что незадолго до его смерти... смерти мистера Уитворта я собирался жениться на девушке из Сола, Розине Хоблин. Я думал, что потерял тебя навсегда. Друзья твердили, что я понапрасну растрачиваю жизнь. Ну вот. Вот я и решил жениться на Розине. Но услышав, что Уитворт погиб, я пошел к Розине и попросил ее меня отпустить. Так она и сделала, потому что это честная, открытая и хорошая девушка. И я пошел в Труро. А ты меня отвергла. Но когда ты меня отвергла, я не вернулся к Розине, не вернулся бы, даже если бы она приняла меня обратно. Я решил никогда не жениться. Сказал сестре — она как раз сегодня здесь была — сказал ей сегодня, что никогда не женюсь. И это истинная правда, ни слова лжи! Так вот...

Дрейк опустил взгляд на Морвенну.

— И?

— Не лучше ли будет тебе выйти за меня, чем смотреть, как я до конца дней буду жить бобылем?

— Дрейк, ты так и не понял.

Она закрыла рот рукой.

— О нет, я понял. — Он хотел было сесть рядом с Морвенной, но вовремя остановился и еще немного отошел. — Будь моей женой перед лицом церкви, возьми мою фамилию — это всё, о чем я прошу. Любовь... то, что ты называешь любовью, плотская любовь — если когда-нибудь она придет, то хорошо. Если нет, то и не надо. Это будет зависеть только от тебя.

Морвенна слегка отодвинула руку от губ.

— Я не могу этого просить. Это будет несправедливо по отношению к тебе. Ты же меня любишь! Я знаю. Как же ты сможешь сдержать это несправедливое обещание?

— Когда я даю обещания, я их выполняю. Ты достаточно меня любишь, чтобы в это поверить? — Она кивнула, и Дрейк продолжил, — послушай, почему ты сегодня сюда пришла? — Морвенна удивленно посмотрела на него, — разве не потому, что хотела меня видеть? — Она кивнула. — В жизни есть много всего помимо плотской любви, разве не так?

— Да... о да, но...

— Будь честной. Ты правда не хочешь быть со мной? Разве ты не хочешь быть со мной больше, чем с кем бы то ни было на свете?

Она долго колебалась и снова кивнула.

— Но...

— Разве это не важнее всего остального? Быть вместе. Вместе трудиться. Разговаривать. Гулять. В любви так много граней, даже если эта не та любовь, о которой ты говорила. Рассвет, дождь, ветер и облака, шум моря и птичьи крики, и... и мычание коров, пшеница на полях и запах весны. Пища и чистая вода. Свежие яйца, теплое молоко, только что выкопанная картошка, домашнее варенье. Дымок костра, птенцы малиновки, колокольчики, тепло камина... Я могу еще многое назвать. Но если ты наслаждаешься всем этим вместе с любимым человеком, то удовольствие во много раз больше! Думаешь, я не отдал бы всё только ради того, чтобы ты сидела в этом кресле и улыбалась? Что за жизнь, если провести ее в одиночестве?

— Ох, Дрейк, — сказала Морвенна, и слезы покатились по ее лицу и на руки, закапали на платье, уже и так вымокшее под дождем. — Боже, я... я... я этого боялась...

— Нельзя бояться того, чего хочешь больше всего на свете.

— Нет... Я боялась собственной слабости. Боялась, что никогда не сумею тебя убедить. Конечно же, я тебя люблю. Я так часто повторяла это ночами. Иногда это звучало как молитва, придающая сил. Но это не значит, что я не изменилась. Дрейк, я искалечена... внутри... морально.

— Ну вот, смотри, — сказал он. — Я и не подойду к тебе, даже чтобы вытереть слезы.