— Смотри-ка, — рассмеялся я, — Да они же по весу выстроились! И что нам теперь делать?

— Бежать!

И Корвин подал пример, спрыгнув на пол и рванув наутек. Впрочем, ушел он недалеко, и нагнал я его в соседней комнате. Это оказался бассейн, и мой спутник с наслаждением пил из него, улегшись рядом и опустив голову вниз.

— На твоем месте я не стал бы этого делать. Мало ли, кто туда насцал?

— На твоем месте, я бы повторил за мной. Любая вода в Лабиринте — чистая питьевая, где бы она ни находилась и как бы ни выглядела. Это тоже одно из его правил. Ничего, ты еще научишься пить из унитаза и умываться из лужи.

— Да уж обойдусь как-нибудь без этих невероятно ценных умений. А что насчет еды?

— Чаще всего это дрянь и мерзость, от которой в лучшем случае разболится живот. Исключение — это пища, полученная в обмен на дары. Тогда ее можно есть, не опасаясь. Но лучше еду брать с собой.

— Понятно. А что с этими два-дэ колобками?

Я махнул рукой назад, туда, откуда мы прибежали.

— Ты их нейтрализовал, так что пределы той комнаты они больше не покинут, и подобных штуковин нам на пути не встретится. Он не любит повторяться.

— Дай угадаю — еще одно правило Лабиринта?

— Именно. Молодец, быстро схватываешь.

— Кстати об этом, о «быстро отхватить». Я имею в виду тебя и те смачные пиздюлины, которые приберег специально для этого момента. А ну иди сюда, сука!

Корвин мигом вскочил на ноги, подпрыгнул и… взмыл в воздух, расправив свои изрядно потрепанные в потасовке крылья. Взмах, другой — и вот он уже на другой стороне бассейна.

— А ну стой, петушара ты недощипанный! Я тебя сейчас убивать буду!

— Ух ты, какой грозный. Дорогу назад как искать собираешься?

— Придумаю что-нибудь. Скормлю тебя Лабиринту, глядишь, сам меня отсюда выпустит. Или отравится и помрет.

— Ну извини, был не прав. Зато я убедился, что ты умеешь видеть сокрытое. А значит, сможешь находить тайные двери и пути. Ты — идеальный кандидат…

— Ты дебил? А по-человечески спросить нельзя было? Не умею я ничего такого. Просто вижу аномалии и следы сверхъестественных мутантских сил. Сюда иди, кому говорю!

— Не хочу. Тебе надо — ты и иди. А мне и здесь хорошо.

Сейчас будет плохо.

Расстояния как раз хватило, чтобы смастерить под ногами этого недоангела приличную и невероятно скользкую лужу. На пределе моих возможностей, зато громкое «бах», оглушительное «плюх» и испуганно-визжащее «еб-твою-мать, буль-буль, я не умею плавать!» стоили потраченных усилий и всех моих запасов супермыла.

Конечно, пришлось спасать этого сукиного сына. Но не сразу. Правда, о своей неторопливости мне пришлось пожалеть, делая ему искусственное дыхание — Корвин действительно не умел плавать, зато очень хорошо умел тонуть. И все благодаря своим огромным и тяжелым крыльям.

— Уборщик, ты дебил. Нахера такое делать? — были первые слова «воскресшего» полуангела.

— Ибо нехуй!

— Насчет твоей способности видеть аномалии и следы суперов. Ты ее в Лабиринте-то хоть раз пробовал применять, безмозглый ты придаток к швабре?

— Н-нет, — я растерялся, — А надо было?

— Я же понятия не имею, как оно у тебя работает. Так что это ты мне скажи.

— Раз в час я могу видеть аномалии, мутантов и следы применения суперспособностей. Десять секунд.

— Стоп! Только не сейчас! — перебил он меня.

— Почему это?

— Да потому что здесь нет ничего аномального или мутантского! А единственные следы способностей, это мокрая лужа, которую ты сделал. Я скажу, когда будет можно. Идем!

И мы пошли. Спрашивать, куда именно, я не стал. Собственно, а какие еще могут быть варианты? Вперед, в Лабиринт, да назад в прошлое.

Но я ошибся — мы снова вернулись на поляну. Причем, шли той же самой дорогой с незначительными изменениями интерьера.

— Не понял, — высказался я, оглядываясь по сторонам, — Как в прошлом оказались угли, которые ты разбросал несколько часов назад?

— Та-а-ак. Вижу, что ты совершенно не понимаешь принципов работы Лабиринта, да?

— Догадливый.

Корвин опустил рюкзак с украденными ценностями на траву и сам уселся рядом. Кажется, сейчас будет очередная лекция о способностях человека-полуангела. И я не ошибся.

— Что есть кратчайшее расстояние между двумя точками?

— Прямая линия?

— Нет. Лабиринт. Путь по нему всегда короче, чем если бы ты отправился обычным способом. Особенно если эти точки разделяют тысячи километров, горы, океаны, города и запертые двери. Две точки. Вход и выход. А если тебе нужное попасть в какое-то другое место, то это будет уже новый Лабиринт, понятно? Тот, где мы прогуливались сейчас, соединяет эту поляну и хранилище музея. Мы сходили туда и по нему же вернулись назад. Это понятно?

— Угу.

— Новые я стараюсь не создавать без крайней необходимости — это довольно неприятный процесс, да и по уже пройденному сам понимаешь: и путь знакомый, и ловушки, и часть порождений Лабиринта будет уже нейтрализована или известна. Что будет в новом Лабиринте — это каждый раз новая загадки и новые опасности.

— Лабиринт не любит повторяться, — припомнил я одно из правил.

— Именно. Так что пока можешь отдыхать, а я займусь прокладыванием маршрута в прошлое.

— То есть эти твои каракули — это типа схема?

— Нет. Ты же взломщик, да? Это… я так типа подбираю отмычку к запертой двери. Рисую схему, отдавая свою жизнь и силы, испытывая психологическое давление и острую боль до техпор, пока Лабиринт не согласится открыть переход в нужное мне место…

— Ебал я в рот такие ключики, дружище! А если он начнет капризничать, и ты просто истечешь кровью, стуча в запертые двери?

— Не начнет. Лабиринт берет ровно столько, сколько нужно.

— Дай-ка угадаю — очередное его правило?

— Именно.

— Ладно, валяй, стучи, плачь, умоляй. А я, пожалуй, пока вздремну, если ты не против.

Прогулка по Лабиринту — это очень утомительное занятие. Ведь помимо общей шизы происходящего, эта дрянь постоянно вытягивает силы и давит морально. Так что вымотался я очень даже прилично за эту, казалось бы, недолгую прогулку.

И вырубило меня почти моментально.

— Эй, Уборщик, подъем! Нам пора!

— Куда? — не понял я спросонья.

— Назад в прошлое…

— Хороший фильм, но в ближайшие пару лет я его точно пересматривать не собираюсь. Так что отстань и дай нормально поспать человеку.

— Уборщик, ты дебил!

Сука, это у них что у всех — кодовое слово какое-то?

Я открыл глаза.

— Охуеть. Это точно ты?

Выглядел Корвин… хуево. Лицо впало, осунулось и смертельно побледнело. Двухдневная щетина оформилась в жидкую клочковатую бороденку, а глаза были красными от лопнувших каппиляров. Плащ превратился в настоящие лохмотья, крылья потемнели и выглядели так, словно его пытались ощипать тридцат слепых домохозяек. Закатанные по локоть рукава открывали изрезанные руки, покрытые едва заметными шрамами, застарелыми царапинами и еще свежими обескровленными ранами — да на нем просто живого места не было!

— Сколько я проспал? Какой сейчас год?

— Часа полтора.

Я сел и осмотрелся.

— Охуеть, часть вторая. Ты что — еще одного медведя поймал?

Вся поляна была покрыта кровавыми рисунками. Алые линии тянулись по земле, по траве, по камням и даже по оставленной нами после пикника куче пепла.

— Нет. Это все моя.

С этими словами Корвин пнул валяющиеся на земле пустые банки из-под «Мирамистина». То есть от нашего мутантского заживителя.

— Все запасы извел, — пожаловался супер.

Мда. Как он вообще на ногах держится после такого? Да какие десять? Тут все двадцать лет жизни ушло, судя по его ужаснейшему виду.

Я посмотрел полуангелу в глаза и понял: держится он исключительно на остатках силы воли и желании отца во что бы то ни стало отыскать пропавшего сына. Даже ценою собственной жизни.