— О голове, — подавила смешок Мурси.

— Точно. Эд! Вы, конечно, мне с Леной не верите. Но я видел, как Лорд Ковакс глядел на вас. Видел. И мне показалось, что он вас действительно любит. Врет Лиля, не прилетает Эд сюда. Не могу понять только, зачем она это делает?

— А как его чувства ко мне могут помешать развлекаться с Драконом? Морган, ты что, с астероида свалился? Нормальная практика, любить одну, а заниматься любовью с другой.

— Как это? — не понял Морган и даже замер от такого нелепого каламбура.

— А почему нет? Я ведь его не подпускаю к себе.

— Но ведь, насколько я понял, он любит мучиться. В этом смысл любви Эда. А так как вы отвергаете его, то подвергаете еще большим мучениям, тем самым стимулируя его чувства и привязанность.

— Че? — не удержалась на этот раз и искренне расхохоталась Мурси.

— Ну, он вроде вас просит: «Мучайте меня» и вы, выполняя его просьбу, отвечаете: «Не буду». Разве не так работают эти ваши садо-мазо отношения?

Мурси не могла остановиться и хохотала во весь голос.

— Ну не смейтесь надо мной, я же правда хочу разобраться, — обиделся Морган. — Я бы понял, если бы вы его не терзали, начали бы поглаживать и привечать. Но нет. Вы к нему жестоки и от этого только крепнет навязчивая идея Лорда Ковакса. Разве нет?

— Нет, Морик, тебя не в ту галактику занесло. Ты слишком глубоко копаешь, как всегда. Боль, значит физическая боль. Это нужно моему свекру. Поджарить молнией, порезать ножиком, нанести повреждения.

— Тогда еще не понятней. Как можно даже подумать о другой женщине, когда у тебя в сердце живет любовь? Это же самая настоящая измена!

— Почему измена? Мы ведь не состоим в отношениях с Эдом, никто никому ничего не должен.

— Ну и что, что не состоите! Дело же не в статусе, дело в чувствах! Это предательство. Лорд Ковакс предает вас, засматриваясь на других. Ну, или Лиля врет, и никакой Эдмунд к ней не приезжает. Я так считаю. Зачем ему плотские утехи от совершенно другой женщины?

— Ты еще забыл одну деталь. Эд — бессмертный. Это нормально для Держателя Силы иметь развлечения на стороне, потому что, как бы ты кого-то не любил, всё в жизни приедается. Острота стирается, даже любовь становится пресной. Если бы Эдмунд женился вдруг на мне, он бы продолжал прилетать с Лиле, и это было бы нормально. Как если бы я, оставаясь женой какого-нибудь канцлера, завела бы себе любовника среди смертных. Тебя, например.

— Чушь! Любовь не может стать пресной! И если бы вы были замужем, я бы никогда не позволил себе стать вашим любовником. Это неприемлемо!

— Значит, вы просто не любите меня. Иначе были бы готов пойти на всё.

— А я и готов пойти на всё. На всё, кроме уничтожения собственного достоинства.

— Ну потребуется грандиозное количество сил, чтобы его уничтожить. Потому что оно у вас чересчур громадное.

— Оно у меня нормальное. Какое и положено иметь будущему старейшине прайда! — высокопарно произнес Морган, припомнил слова Клары и с еще большим пафосом добавил фразу, которую сам до конца не понимал: — И просто настоящему мужику!

— Ох, Морик, из какого каменного века ты выпал, — вновь рассмеялась Мурси, но почти сразу умолка и ласково погладила его по щеке. — Сильно губа болит?

— А, да нет, — смущенно улыбнулся Морган, растроганный нежностью в голосе нянни. — А ваша шея?

***

Завтрак прошел спокойно. И вновь Морган заметил, как Александр то и дело украдкой бросает грустные затяжные взгляды на Мурси. Катар не мог сказать наверняка, было ли то же самое в первую их совместную трапезу, так как шумный Жан привлекал к себе излишнее внимание. Сейчас же наблюдать за ним стало неинтересно — всё равно обсудить позы и манеры после будет не с кем — а поэтому, Морган смог сосредоточится на остальных аспектах. Например, в глаза бросилось и то, что Лиля усердно расспрашивала об их обмундировании, хотя, казалось, что эту женщину не интересуют подобные вопросы. Или как она вдруг ни с того ни с сего начала вспоминать былые приключения, когда трое Первородных еще держались вместе и только задумывали основать Империю.

Истории о матери Мурси слушала с удовольствием, забывая иногда жевать булочку с повидлом, к которой она проявила наибольший интерес с начала завтрака. Капитан будто забыла о своих подозрениях, всё, что её сейчас волновало — это прошлое. Постепенно держательницы Силы в своей беседе и вовсе перешли на моду, и догадки Моргана подтвердились. Да, больше всего в истории Земли Лилиану пленял так называемый период «Средневековья». Она любила устраивать балы — аналог дискотеки, как понял катар из описания, одевалась исключительно по фасонам того времени, скрупулёзно восстанавливая всё, что удалось раскопать из обрывков описаний и не истлевших от времени фресках. Даже ненавистная лепнина брала свое начало именно в той поре. В стародавние времена она считалась признаком богатства и излишеств.

Но искусно и незаметно, Мурси всё же подвела разговор к последующим годам в развитии человечества. Она как будто невзначай и вполне уместно упомянула, что любит больше информационную эпоху, когда люди принялись за развитие цифровой сферы и более тщательного освоения космоса. Стала перечислять фильмы, книги, комиксы, с которыми ей довелось ознакомиться. Бросилась расхваливать какие-то машины, которые капитан уже успела увидеть в гараже Лили. Морган негодовал о пустой трате времени, пока не услышал из уст Мурси, к чему она это всё перечисляла.

— Я вот только удивляюсь, Лиля. Знаешь, люди ведь погубили родную планету, не имея даже вменяемого оружия. Ни бластеров, ни турелей. Никак не идут из головы их мировые войны. Все против всех. Как? Наши предки изобрели и пользовались ручным бомбометом? Позырила бы я на такое. Еще читала где-то, что у них были такие арбалеты со стрелами, вместо наконечников у которых прикручивались ядерные заряды.

— Это случилось намного позже, чем описываемая тобой эпоха. А вот в информационную все пользовались огнестрелом.

— Огнеметом? — натурально поправила Мурси, хотя прекрасно знала, о чем говорит Лиля. — Огнеметы придумали еще до того, как в космос слетали первый раз.

— Нет, ты не поняла. Огнестрелами. У меня есть один экземпляр, восстановленный. Я покажу тебе, если хочешь.

— Конечно, хочу! Интересно же, чем наши предки друг другу бошки рубили.

— Ну, тогда, как закончим с допросом, я похвастаюсь тебе напоследок им и своей лабораторией.

Как только завтрак завершился, Лиля поднялась из-за стола и повела своих гостей по коридорам, опять к тому выступу в скалах с микрофонами и громкоговорителями, где их уже ждал гонец со шлемом. Был это обычный, но на этот раз вполне чистый селянин, не молодой, но и не старый, который при виде своего благодетеля упал на колени.

— Это всё, что оставили пришельцы? — властно спросила Дракон.

— Всё, — дрожащим голосом ответил пришедший.

Лиля взяла его за подбородок и посмотрела прямо в глаза.

— Это всё? — настойчиво повторила она.

— Всё, господин Дракон, уверяю, — сдавленно прохрипел гонец.

Лиля повернула голову и кивком дала команду ангелам. Те забарабанили, привлекая внимание людей внизу, разнося по долине вновь неистребимый «Ом». Схватив добровольного пленника за шею, Драконша прошагала к обрыву и когда жители внизу полностью сосредоточились на ней, а музыка стихла, прокричала:

— Не хорошо обманывать Дракона. Или вы забыли? — она разжала пальцы, и гонец полетел вниз. Короткий крик, душераздирающий хлюпающий звук разбившегося о камни тела и единый вздох ужаса селян. — Забыли? Тогда берсеркеры вам напомнят! И если они задержатся в вашей деревне, ища нужную мне вещь, то следом приду я. Тогда пощады не будет никому. Вы меня поняли?

Лиля удалилась из поля видимости крестьян под сердитый барабанный бой, и дала команду своим ангелам спуститься вниз и забрать принадлежащее ей сокровище. Но и без этого, многие уже побежали к арсеналу за копьями. Для них это было хоть какое-то разнообразие в рутинных днях. Как оказалось, даже биороботы испытывают скуку. К тому же, оставался шанс, что Дракон позволит помыть её машину.