— В общем, мы втроем спасали Яна из лап йонгея. Ванно использовал меч, капитан молнии, а когда враг обессилил, я добил его выстрелом из снайперской винтовки. Правда, меня тоже тогда ранили, вот такую дыру плазма на плече выжгла, — Морган преувеличенно очертил окружность. — И ни одному из нас в голову не пришло потом жениться. На ком? На Яне? Ведь мы его спасли.

— У Бараша ты спас прекрасную проводницу, — вздохнула Бусинка. — Это было так романтично! И она в благодарность отдала тебе своё сердце. Но потом враги её отравили, а ты поклялся мстить, и мстя твоя должна быть страшна. В следующей части. Её еще Бараша не дописал.

— Да не приведи Разум! — ужаснулся Морган. — Кто этот Бараша? Откуда он черпает вдохновение?

— Ты стал религиозен? — одновременно удивились и отец, и мать.

— На войне нет атеистов. Страшно всем. Но меня беспокоит этот поэт. Потому что некоторые его фантазии до неправдоподобности похожи на секретные сведения.

— Какие? — тут же загалдела малышня.

— Секретные! — зловеще прошептал Морган, для убедительности вытаращив глаза, как это делала обычно капитан.

— Да он обыкновенный школьник. Правда, говорят у него в родственниках канцлер какой-то, — успокоил Легорий. — Что именно тебя настораживает?

— А не с Ориентальских ли они островов? — нахмурился Морган. — Не канцлер ли Шнобби у него родственник?

— Я спрошу, если хочешь. Ведь я с ним дружу! — гордо заявила Буся.

— Нет, спрошу я, он больше дружит со мной, — возразила Шаня. — Правда на ориентала Бараша не похож, наоборот, больше смахивает на вислушек. Ушки такие маленькие, скругленные на кончиках, а сам толстячок с пузиком. А кто такой канцлер Шнобби? Это прям настоящий всамоделяшний канцлер? Он в тебя молнии уже швырял?

— Канцлер! — опять вставил отец. — Никакой пользы от них нет. Но хоть в дела прайдов не влезают и то хорошо. А то не хватало еще в деревне держателей Силы! От них одни беды. Чего только Маргоша не наворотила…

— Мы не говорим «об этой» в нашем доме! — резко прервала его мать.

— Кто такая Маргоша? — удивился Морган.

— Никто! Рты на замок, доедайте и идите развейтесь в Листол.

— И я, и я, я уже могу! — тут же заерзала Бусинка, вытягивая руку.

— Нет, тебе только шестнадцать, делать там таким маленьким кошечкам нечего!

Морган на всякий случай уточнил, не нужна ли матери помощь по дому. Не то, чтобы не хотелось идти в Листол, всё же по старым друзьям он соскучился не меньше, чем по родне, но может быть удалось бы выяснить, кто такая Маргоша? Что-то сильно тревожило его в этом имени, какие-то странные смешанные чувства оно вызывало. Маргоша. Какая-то катарка? Почему о ней нельзя говорить? И как это раньше Морик не замечал, сколько тайн хранит их семья? Как он вообще позабыл всю свою жизнь до Академии. Это правда, начальство в армии гипнотизирует не хуже йонгейской ауры.

Да нет, тут и сравнивать нечего! Вот он только сутки не думает о Мурси и ему легко. Поначалу только тревожился, как бы не сойти с ума от разлуки, а сейчас и интересно и весело и совсем не хочется о ней думать. Вот он и не думает! А уж скучать по её выкрутасам, которые и рядом не стоят с трындычением Бусинки и меткими плевками Шпуни, он точно не успевает. Выходит, права она была, это всего лишь действие злосчастной ауры!

Зато установки, полученные в Академии, прочно сидят в голове. От одного слова йонгей до сих пор бросает в нервную дрожь. Хотя, если бы Морган лично не был знаком с Мурси, а довелось бы ему встретиться с Лордом Банник, наверное, такое же впечатление об их расе и осталось. Высокомерная, холодная, напыщенная женщина. Хотя и Бет не отличалась теплотой в общении. Тоже обзывалась.

Мысли Моргана прервал Легорий, он уже переоделся и с недоумением уставился на брата, который застыл посреди комнаты с рубашкой в руках.

— Ты чего, Морик?

— А, задумался что-то, прости. Сейчас одеваюсь и идем.

***

Листол находился на краю деревни. Одноэтажное квадратное здание, служившее в экстренные случаи местом схода прайда, а по вечерам точкой сбора молодежи. Выкрашенное в серый неприветливый свет, оно стояло под давно засохшим деревом. Еще когда Морган был молодым котенком, в возрасте, наверное, Легория, на повестке дел у прайда каждый раз вспыхивало предложение вырубить дерево и посадить новое, но дальше планов работа не продвигалась.

Они с братом вошли в тускло освещенное помещение, в котором уже собралось достаточно много молодежи, и заняли свободный столик. Его завидел один из бывших одноклассников и громко поприветствовал:

— Морик Морган! Какие катары в нашей деревне! Ну-ка, сейчас нас ждут последние новости, — прокричал Харви и принялся сдвигать столы.

Его инициативу подхватили все без исключения катары. Очень скоро вокруг Моргана ребята сгруппировали столы, принесли ему бокал цветочного вина, а сами расселись по кругу или встали поодаль. И начались расспросы.

Морган не уставал рассказывать. Гордость распирала его и вширь, и в высоту. Среди соплеменников он преисполнился уверенностью. Точно знал, что каждый из присутствующих видит в нем будущего лидера, уважает и воспринимает как неоспоримого авторитета. Легорий только наспех успел представить ему какую-то катарку, чье имя Морган так и не запомнил, и внимание героя тут же переключили на очередную просьбу раскрыть подробности противоречивых известий из внешнего мира. Уже через пару часов Морик почувствовал себя в прямом смысле Кларой и очень удивился, как это у подруги не болит ни язык, ни горло разговаривать без умолку. Видимо, к этому тоже нужно иметь особый талант и опыт.

В какой-то момент, в разгар оживленной дискуссии, все вдруг замолчали и с благоговением уставились на двери. В Листол вошла Катарина. Нет, даже не так. Катарка вплыла, словно легкое дуновение прохлады посреди изнуряющей жары. Бусинка очень ошибалась, когда сказала, будто Катарина стала еще краше. Она выглядела просто неописуемо! Высокая, худая, с длинной гривой красивого цвета древесины Бонко, зачесанной на один бок. Её темные раскосые глаза смотрели открыто, гордо и немного надменно. Но это только дополняло образ неподдельного достоинства. Будто художник изваял Катарину из драгоценного камня, и делал это с такой любовью, потратил столько времени, что хотелось плакать от необычайного соприкосновения с прекрасным. Полные ярко розовые губы были слегка приоткрыты, дополняя образ чувственностью и эротичным оттенком.

Парни и девушки с обожанием и нескрываемым восхищением провожали Катарину взглядом, пока она горделивой походкой медленно шла к общему столу. Да и сам Морган, словно завороженный следил за каждый её движением, не смея поверить своим глазам и сделать хотя бы вдох. Прекрасная Катарина! Из памяти не к месту полезли обрывочные образы их интимной близости, взбудоражили грезы о её нежных руках — как она наглаживала спинку, и от этого на сердце Моргана становилось волнительно и сладко.

— Я не помешаю? — тихо спросила Катарина, усаживаясь напротив Морика. Надо ли упоминать, что толпа перед ней расступилась, уступая лучшее место. Кто-то тут же поднес бокал с вином.

— Разве красота способна быть лишней? — игриво произнес Морган. — О встречи с тобой, Катарина, можно только мечтать.

— А ты совсем не изменился, Морган, — легкая улыбка тронула её губы, на мгновение разбивая алмазный образ. — Стал только мужественнее.

Кто-то из толпы присвистнул, кто-то по-доброму засмеялся. Но Катарина подняла руку и тут же всё стихло. Заправляла молодежью на самом деле именно эта катарка.

— Я хотела бы, чтобы никто не отвлекался на меня. Прошу тебя, будущий старейшина, продолжай. Мы все истосковались по вестям из внешнего мира. К тому же, в прайде только и разговоров, что о твоих подвигах.

Морган кивнул, хитро улыбнувшись, и возобновил описание событий с того места на котором остановился. Вскоре оживленные рассказами слушатели уже забыли о новой гостье и почти не обращали на неё внимание. Только парочка особо ретивых кавалеров, порывались обхаживать самую красивую катарку прайда, поднося то вино, то фрукты, то шепча ей что-то на ухо. Но Катарина немедленно их прерывала, боясь упустить внимание Моргана.