— Здравствуй, Илисия, как ты поживаешь? Всего ли тебе хватает? — обманчиво мягко поинтересовался я.

— Р-ризант… — попыталась изобразить холодное презрение дамочка, но у неё ничего не вышло. Голос подвел её в самом начале.

— Как надлежит приветствовать главу своего рода⁈ — угрожающе пророкотал я, повышая тон.

Вдова сразу же жалко съежилась и опустила лицо, не выдерживая тяжести моего взгляда.

— Мой экселенс, прошу простить меня! У меня нет нужды в чем-либо! — как по писаному отчиталась женщина.

— Умница, Илисия, ты всегда умела хорошо читать обстановку, — благосклонно кивнул я и уселся на жесткую лавку, заменяющую мачехе ложе. — Знаешь, для чего я пришел?

— Чтоб-б-бы… у… у… убить? — сдавленно выдохнула она, трясясь словно в лихорадке.

— А ты бы этого хотела?

Вдова лихорадочно замотала головой, боясь посмотреть на меня.

— Ты понимаешь, что с треском проиграла мне? — продолжил я додавливать собеседницу.

— Зачем ты мучаешь меня? — пискнула милария.

— Отвечай на вопрос! — прорычал я.

— Да… Ты не просто победил, экселенс. Ты уничтожил меня. Растоптал. Унизил. Я со смирением признаю это. Моя жизнь в твоих руках…

— Я рад, что у тебя не осталось иллюзий. Но скажи, хочется ли тебе выйти отсюда? Вернуться в свою опочивальню, прогуляться по Вековой аллее, заехать на торговую улицу, увидеть внука…

— В… внука? — дрогнули губы женщины.

— Да. Ты ведь не знаешь, но у Веды с её супругом родился мальчик. Они назвали его Одион. В честь моего отца, которого ты убила.

Мачеха прижала дрожащие ладони к лицу и всхлипнула:

— Прости… прости меня…

— Нет, Илисия, такое не прощается. Подобное искупается очень и очень долго. Для начала ответь, почему ты так рвалась к главенству в семье? Зачем сгубила мужа? Зачем пыталась устранить меня? Только будь осторожна, потому что от твоего ответа сейчас зависит всё. Если я почую фальшь или недомолвки, мое предложение аннулируется.

— Я… я боролась за всех Адамастро, — судорожно всхлипнула вдова. — Боялась, что если старшинство перейдет тебе, то ты промотаешь всю родовую казну! Я не желала такого позора, не хотела остаться нищей. Но Одион не слушал меня. Он всегда испытывал к тебе какие-то особенные чувства, которых я не видела по отношению к другим его детям. К моим детям. Я считала, что Велайд гораздо лучше подходит под эту роль. Твой младший брат свободен от пагубных пристрастий и пороков, а кроме того, он операрий. Мне не хочется перед тобой оправдываться, потому что не существует таких слов, которые бы обелили меня даже в своих собственных глазах. Поэтому я просто говорю, как есть…

В принципе, нечто такое я предполагал. Единственное, что меня удивило это известие о том, что младший сын Адамастро озарённый. Но оно абсолютно ничего не меняет.

— Ну а сейчас, когда семья под моим руководством не только не зачахла, но и воспрянула, когда золото заполнило пустующие закрома, ты готова признать, что твои опасения были напрасны? — проникновенно поинтересовался я.

Илисия подняла на меня вытаращенные глаза, словно с ней заговорил сам Многоокий. Кажется, она не поверила мне, поэтому пришлось перечислить некоторые из своих достижений:

— Я открыл лавку магических плетений, которая приносит хороший доход. Обо мне наслышан, пожалуй, всякий аристократический род в Клесдене и Арнфальде. А не так давно за одним столом я на равных беседовал с экселенсами, среди которых каждый носил приставку «гран» к фамилии. И теперь, когда ты это знаешь, я спрошу вновь: ты готова признать беспочвенность своих опасений, Илисия нор Адамастро, урожденная нор Лайде⁈

— Ес… если это правда, то я… жестоко ошибалась на твой счет… — выдавила из себя милария.

— Ты готова забыть наш конфликт, инициатором которого, кстати говоря, был вовсе не я, и стать мне союзником, дабы вместе работать на общее благо нашей семьи?

— Это… это правда? Ты сейчас искренен? Не пытаешься надо мной издеваться? — засиял огонёк истовой надежды в зрачках вдовы.

— Поверь, Илисия, я знаю гораздо более изощренные способы мучений, — криво ухмыльнулся я, и женщина поспешно отвернулась от вида моей злой усмешки.

— Боги… милостивые боги, что же я наделала, — пробормотала она. — Если бы ты всегда был таким, Ризант, то ничего бы этого не произошло. Одион был бы с нами, а Велайд не отправился рисковать жизнью…

— Сделанного не воротишь, Илисия. Над прошлым ни у кого нет власти. Мы можем повлиять только на свое будущее, — философски пожал я плечами.

— Я согласна, — медленно прикрыла веки женщина. — Я устала быть одна. Мне очень хочется вернуться в семью. Что я должна ради этого сделать?

Я поднялся с лавки и неспешно приблизился к низкому столику, за которым сидела Илисия. Взяв книжицу, оставленную ей в качестве дневника, я пролистал все страницы, знакомясь с содержимым. Стихи, рисунки, переиначенные отрывки из популярных эпосов и совсем немного личных переживаний. Не для этого я оставлял мачехе бумагу.

— Ты так и не рассказала о своих подлых начинаниях, милария, — укорил я собеседницу.

— Мне стыдно об этом вспоминать… — опустила плечи вдова.

— И всё же, придется. Да не просто вспомнить, а описать во всех мельчайших подробностях.

— Я не понимаю… — промямлила узница.

— Ты напишешь письма всем близким — Веде, Велайду, семействам нор Лайде и нор Эсим. В них признаешься в отравлении моего отца, своей порочной связи с Висантом Палви и попытках убить меня. В конце ты скажешь, что груз вины слишком велик, а потому ты молишь у всех о прощении и просишь не искать тебя. И если ты, Илисия, вздумаешь продолжить играть за моей спиной, то для всех попросту исчезнешь, а эти послания отправятся к адресатам.

— Я готова пойти на это, — обессиленно выдохнула женщина. — Всё что угодно, лишь бы покинуть это место…

— Хорошо, тогда пока ограничимся этим, — удовлетворенно кивнул я. — Ты вернешься в свой будуар, когда закончишь с письмами. Но в дальнейшем тебе придется принести клятву на крови. Иначе ты не сможешь полноценно помогать мне.

— Но… мой экселенс, камни крови стоят баснословных денег, откуда… — открыла было рот мачеха.

— А ты думала, я шутил, когда говорил, что у меня теперь свой магазин? — перебил я дамочку, прекрасно зная, что она собирается сказать.

Решив все вопросы с женой Одиона, я собрался уходить. Илисия смотрела на светлый дверной проем полными мольбы глазами, мечтая тоже пройти сквозь него. И когда я закрывал дверь, она не выдержала:

— Ризант, постой! Прошу, скажи мне… что стало с Висантом? — прижала руки к груди вдова.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался я. — Всё что мне известно о нём наверняка, это то, что он покинул земли Южной Патриархии.

— Сбежал? — ахнула мачеха, то ли радуясь за него, то ли оскорбляясь, что нор Палви её бросил.

— Можно и так сказать, — уклончиво пожал я плечами. — Подумай о нем, когда будешь укладываться спать. Возможно, боги пошлют тебе видение и расскажут, как живет твой любовник.

Поняв, что большего от меня не добьется, женщина вернулась к столику. А я, заперев дверь, отправился разгребать необъятный ворох дел, которых с каждым прожитым днем становилось все больше. Тут уж вправду не мешало бы часть из них делегировать помощникам. А где их взять, если не в собственной семье?

Висант брёл по темным коридорам подземного улья, хромая из-за плохо сросшихся костей, и тащил на себе жуткий груз. Вернее, жутким он ему бы показался раньше. Но теперь, когда мужчина провел столько времени в вотчине белокожих людоедов, его уже сложно было напугать.

Сияния бледной настенной плесени не хватало для человеческих глаз, поэтому пленный аристократ нес в свободной руке тонкую лучину. Она светила совсем тускло, но это было значительно лучше, чем пробираться по тоннелям на ощупь. Кроме того, огонёк помогал отгонять особо ретивых чаранов, которые вполне могли броситься на человека.