Процессия из почти десятка аристократов, сопровождаемая слугами со светильниками, добралась до просторной комнаты с круглым столом. Огоньки полутора сотен свечей, коптящих в изысканных канделябрах, шандалах и массивной люстре разгоняли мрак, отчего в помещении было светло, будто днем. Здесь нас уже дожидался добровольно ушедший в отставку глава Мисхейв. Но, как я вижу, старик Ксандор по сей день принимал активное участие в делах рода и имел большое влияние на наследника. Вот прямо сейчас он выразительно поглядел на сына, пока мы рассаживались. И Адилин смущенно прокашлялся:

— Первым делом, Ризант, позвольте мне принести глубочайшие извинения за… кхм… моё не самое образцовое гостеприимство, — публично попросил прощения он. — Вы доказали, что являетесь человеком слова, и выполнили обещанное. Мне и моей семье стыдно, что мы не проявили должного уважения к вашей персоне.

— Если вы говорите искренне, экселенс, то почему милария Эфра всё еще продолжает свои попытки очаровать меня? — иронично ухмыльнулся я. — Вроде бы в прошлый визит я достаточно прямо обозначил, что на меня бессмысленно воздействовать подобным образом.

После моего заявления на лицах нескольких собравшихся мелькнули легкие улыбки, которые те задушили в зародыше. И только седая бровь Ксандора гран Мисхейв медленно поползла вверх.

— Понимаете ли, Ризант, в чем дело… — сконфуженно опустил голову Адилин, — в ваш первый визит я действительно просил Эфру… э-э-э… выказать вам особое расположение. Однако более я ни к чему такому её не призывал. Если моя дочь по-прежнему проявляет к вам повышенный интерес, то делает это исключительно по собственной инициативе.

— А я говорил, что для девчонки это может плохо кончится, — проворчал в свойственной ему прямолинейной манере Фенир Мисхейв.

На нем тут же скрестились взоры всех дворян.

— Чего? — недоуменно захлопал глазами аристократ. — Ну только не делайте вид, экселенсы, что я один вижу это! Нор Адамастро выглядит как само воплощение всех порочных женских мыслей! Конечно же, Эфра заразилась молодым красавчиком.

— А ты не мог бы, дорогой брат, избрать другое место и время для столь личного обсуждения моей дочери⁈ — натурально прорычал глава рода.

— Да, разумеется, Адилин, как скажешь! Да вот только это очевидно любому сидящему здесь экселенсу. — ничуть не смутился родич.

— Фенир-р-р!

— Всё-всё, молчу! — примирительно выставил ладони озарённый и действительно заткнулся.

— Итак, экселенс нор Адамастро, для начала я бы хотел выслушать вас, — вернул беседу в деловое русло глава Мисхейв. — Представьте вашего спутника, пожалуйста.

— Господа, прошу любить и жаловать — энгор Торвен, командир наёмничьей котерии «Железные рубахи!» — патетично объявил я. — Он предварительно согласился отправиться на юго-восток, чтобы закрыть границы Медеса от поползновений абиссалийских тварей. Единственное, что ему требуется помимо оплаты, это поддержка милитариев. Но я предполагаю, у вашего рода, экселенс Адилин, достаточно возможностей, чтобы обеспечить им усиление.

— Вы даже об этом позаботились, молодой человек? — прокряхтел со своего места старик Ксандор. — Впечатляет.

— Позвольте поинтересоваться, Торвен, сколько у вас людей? — без малейшего намёка на любезность вцепился в наёмника глава рода.

— Две тысячи копий, экселенс! — тут же отозвался офицер. — Мы одна из крупнейших наемничьих компаний на всем континенте!

— И сколько вы хотите за службу?

— Мы берем чуть дороже, чем остальные отряды солдат удачи, — начал будто бы оправдываться командир котерии, — однако отрабатываем каждую монету нанимателя своей верностью и умением…

— «Верность наёмника?» Смешно-смешно… — пренебрежительно скривился солидный господин слева от меня.

— Вы напрасно потешаетесь, экселенс, — заступился я за своего протеже. — К вашему сведению, Железные рубахи больше года честно воевали на подступах к Элдриму. Они потеряли много солдат, но до последнего исполняли взятые обязательства. Даже когда наш патриарх окончательно отказался выплачивать им «погребальные» за павших бойцов.

Говорливый аристократ недовольно поморщился, словно над его ухом зубьями вилки по стеклу провели. Однако желание раскрывать рот у него пропало.

— Я спросил «сколько?» — жестко припечатал Адилин, игнорируя посторонние реплики.

— Триста серебряных в год за пешего воина. Четыреста за конного, по семьсот монет каждому фелькору, по тысяче лирантам. Старшие офицеры котерии получают три тысячи серебряников.

Я мысленно присвистнул, переводя озвученный ценник в золото. Выходило, что услуги наемников обходились приблизительно в пятнадцать-двадцать сотен солнечников в год. Даже с доходами от Ясности я пока не мог себе позволить таких трат. Поскольку остальные расходы выгребали мою казну подчистую. Но гран Мисхейв, вестимо, имел другую точку зрения.

— Приемлемо, — кивнул он. — Возвращайтесь завтра с рядными списками. Обсудим всё более обстоятельно. Фенир, твоей задачей будет осмотреть войско котерии. Если нас всё устроит, то подпишем грамоты.

Двоюродный брат главы кивнул, молча принимая под козырёк поручение. А Торвен нервно вскочил с места и поклонился. На этом интерес к наемнику был исчерпан, и слуги проводили офицера восвояси. Теперь в комнате остались только высокородные. И тут же градус откровенности беседы пошел на повышение. Дворяне без утайки костерили патриарха и открыто размышляли о том, как его свергнуть или хотя бы отвратить от якшаний с алавийцами. И вот это уже больше походило на собрание революционеров. Причем, весьма влиятельных, поскольку у всех джентльменов за этим столом фамилии имели приставку «гран». За исключением меня, конечно же.

Однако мое общество никого не смущало. Меня не считали белой вороной и никак не пытались задеть или принизить. Скорее напротив, почтенные экселенсы неоднократно делали оговорки, которые давали мне понять — часть аристократов прекрасно осведомлена, что именно мои старания привели к исчезновению темноликих из Медеса. Из-за этого дворяне считали меня если не своим, то как минимум заслуживающим доверия. И пока это полностью соответствовало моим целям.

Наше заседание затянулось далеко за полночь. В процессе челядь периодически заходила менять прогоревшие свечи, подавали на стол закуски и кувшины с вином. Я даже немного захмелеть успел, и сейчас жалел, что не могу разогнать опьянение «Божественным перстом». А то у меня аж веки потяжелели.

Тем не менее, в некоторых обсуждениях я старался принимать активное участие. Причем, слушали меня подчеркнуто внимательно и заинтересованно. Но больше приходилось помалкивать, мотая на ус новую информацию. У представителей высшей аристократии в загашнике водилось множество различных сведений, за которые в иной другой ситуации пришлось бы платить полновесными солнечниками. А то еще и чем подороже денег.

Помимо крайне ценных экономических и политических знаний, я дополнительно выяснил, что пропажа трех легионов молдегаров и крыла Дев войны переполошила всех темноликих в столице. И спохватились они поразительно быстро. Похоже, алавийцы поняли, что в этом темном деле замешаны кьерры. Именно эта их активность и заставила род Мисхейв пересмотреть мнение обо мне.

Я буквально кожей ощущал нетерпение, разрывающее дворян. Их так и подмывало с жаром броситься вызнавать у меня, как же я провернул такую немыслимую операцию. Как стравил нелюдей? Однако они вполне уверенно сдерживали сии недостойные порывы, оставляя своему лидеру честь разгадать эту тайну.

Так оно и оказалось. Когда все стали расходиться, гран Адилин попросил меня задержаться. К моему удивлению, даже старик Ксандор не остался послушать грядущую беседу. И теперь мне предстоял разговор тет-а-тет.

— Ризант, снова хочу поблагодарить за твой подвиг, однако же я понимаю, никакие слова не могут быть достойной платой за него, — без намека на лесть изрек гран Мисхейв. — Ты не просто совершил чудо, ты спас от голодной смерти сотни тысяч жизней на всём континенте. От Горного Предела и до ледяных северных тундр. Если б не ты, то алавийцам не потребовались даже мечи, чтобы сразить наши армии. Ведь без зерна Медеса мы бы пали сами.