— Извини меня еще раз. — говорит он, прикладывая усилия к тому, чтобы не отвернутся и не опустить взгляд. Краска бросается ему в лицо, становится тяжело дышать. Он видит ее белоснежную кожу, такую тонкую, что видны тонкие синие венки на бедрах. Видит ее маленькую, совершенно неразвитую грудь, небольшие припухлости с маленькими вишенками сосков. Видит все.

— Я знаю, что мое тело непривлекательно и уродливо. — с горечью в голосе говорит она: — знаю, что никто не позарится на такую как я…

— Что ты говоришь⁈ Твое тело… оно очень красивое! И… сексуальное. Очень. Любой мужчина был бы рад увидеть такое! — торопится Бон Хва: — у тебя красивая грудь! И… ноги! Очень красивые ноги!

— Ты просто говоришь так, чтобы не обидеть меня. Я видела твою Чон Джа. Вот у кого и фигура и волосы. И такая большая грудь. И ноги — длинные и прямые. И кожа у нее бархатистая…

— Чон Джа красива по-своему. А ты — по-своему. Твоя прическа под мальчика… и твоя фигура. Да любой сразу слюной захлебнется, как только увидит! Да эти твои фотографии только потому так разлетелись, что все увидели какая ты… желанная. Да… это немного животное желание, но оно есть! И ты — вызываешь его. Я… — Бон Хва, чувствует, как у него перехватывает дыхание. И становится тесно в штанах. Он вспыхивает, глядя как взгляд Су Хи — опускается ниже.

— Пожалуй теперь я могу поверить, что ты — считаешь меня привлекательной. — говорит она: — теперь я это вижу.

— Извини. Но ты и правда очень… возбуждающа. И если не хочешь, чтобы я набросился на тебя и изнасиловал… может тебе стоит прикрыться?

— А если хочу? — улыбка скользит по губам Су Хи.

— Вот оно малыш. Видишь — тут дело не в сексе, а в контроле. Когда она бесстыжая — она контролирует процесс. Ей нужна эта власть, слишком долго она была внизу.

— Старший! Это… может я сам⁈

— Хорошо, хорошо. Ухожу.

— Если… ты хочешь? — он сглатывает пересохшей глоткой. Опускает взгляд и видит, что его пальцы — трясутся мелкой дрожью. Неужели они сейчас… он подается вперед и она — тут же вздрагивает и закрывается полотенцем, опуская взгляд. Они — замирают.

— Нет, малыш. Пока еще нет. Она слишком травмирована. Ей не нужен секс. Ей нужен контроль и безопасность. Это… долгая история. Давай-ка я сам…

— Да, Старший… — с грустью говорит Бон Хва, уступая управление: — извини, я не понял. Все испортил.

— Это не ты испортил. Это она — переоценила себя. Но ничего. Все исправим. Терпение и труд все перетрут. У нас еще два часа есть…

Глава 8

— А отсюда неплохой вид. — говорит он себе под нос, стоя на балконе и выглядывая наружу. Под ним был город, со своей суетой, внизу на улицах — куда-то торопились автомобили, суетливо спешили по своим делам пешеходы, светофоры переключались с красного на зеленый и обратно. Городской гул наполнял воздух где-то там, внизу, не успевая подняться сюда, на девятый этаж новостройки «BG-kondo». Здесь, наверху, даже воздух будто был другим, чище и свежее. Или ему просто так казалось? Здесь наверху — было даже слышно как перекрикиваются какие-то певчие птички.

Он обернулся и посмотрел назад, в комнату. На диване лежала Су Хи. Отсюда он видел ее босые ножки, одну она поджала под себя, а вторую — вытянула и он отчетливо видел каждый пальчик на ступне. Поперек была небрежно наброшена простынь, прикрывая ее чуть выше бедер, но он прекрасно помнил каждый изгиб ее тела. Белоснежную кожу, гладкую на ощупь, гладкую и желанную… он сглотнул, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Старший! — зовет он, желая как-то переключится от таких вот мыслей: — мы же пропустили встречу с госпожой Мэй!

— Ничего. Подождет. Завтра появимся в школе. У нас тут дела поважнее. Например — созерцать голую одноклассницу, а?

— Ты опять надо мной издеваешься!

— Что есть то есть. Но ты легкая добыча, малыш.

— И… что же теперь будет? Я же теперь — официально ее парень, да?

— Это тебе решать.

— Но ведь я все видел! И даже… ну, помог ей. Такие вот вещи люди делают только со своими любимыми.

— Вообще-то это не совсем так. Начать с того, что секса между вами не было. Помочь девушке контролируемо преодолеть страх и стыд — не более. Секс между вами возможен только по ее желанию, в контролируемой ею среде. Я вообще сильно сомневаюсь, что обычный секс ей сейчас по плечу. Видишь ли, ей все еще страшно. Справиться со страхом она может только полностью контролируя процесс. Хм… ну вот например — если ты будешь связанный и с повязкой на глазах — только тогда. Когда это она будет главная, но не наоборот. Вспомни, как все было…

Бон Хва вспоминает. Ему не нужно прикладывать особых усилий, эти сцены и так стоят у него в голове. Яркие словно вспышки сверхновой, словно фотовспышки от камер папарацци, словно выстрелы из орудий темной ночью… вот он сидит на диване, а она — стоит напротив и на ее теле нет ни единой ниточки, совсем ничего, если не считать браслета на левой руке — четки с силуэтом какой-то птицы. Вот он — лежит на спине, а Су Хи — нависает над ним темным силуэтом на фоне белеющего потолка… и он видит каждый изгиб, он слышит ее дыхание, совсем рядом. Вот она — сидит напротив, бесстыдно раздвинув ноги и лаская себя своими пальчиками, давая ему — смотреть, увидеть все, дразня его и упираясь пальчиками ноги в плечо… отталкивая его от себя. Он помнит, как на какое-то время они перестали быть своими именами, перестали быть школьниками, перестали быть Бон Хва и Су Хи, а стали — женщиной и мужчиной. Мужчиной и женщиной, между которыми протянули красную нить, связывая их сердца и их тела воедино. И все было как-то… правильно. Будто так и должно быть. Как будто им открылась какая-то великая правда жизни. Тысячелетняя, седая истина. Которая находится прямо тут, которая течет как река между ними — от ее бесстыдно раздвинутых в стороны ног, от ее пристального взгляда темных глаз, от его жгучего желания внутри, от комка в пересохшем горле… от прикосновений к гладкой коже, которые ощущаются как удар током, как вспышка запретного удовольствия на кончиках пальцев, от этого одурманивающего запаха, которым пропитались смятые простыни…

— Ммм? — Су Хи поднимает голову и поворачивает ее, найдя его. Некоторое время смотрит на него, фокусируя взгляд. Потом — улыбается и опускает голову на подушку, зарываясь туда лицом, как делают маленькие дети.

— Что? Ты проснулась? — спрашивает Бон Хва, зайдя в комнату и закрывая за собой дверь на балкон. Говорит и тут же чувствует себя глупо — ну конечно же она проснулась!

— Чему улыбаешься? — спрашивает он, чтобы исправить ситуацию, чтобы Су Хи не думала, что он совсем идиот.

— Сон плохой приснился. — тихо отвечает Су Хи, зарываясь с лицом в подушку, отчего ему приходится прислушиваться к тому, что она говорит. Он садится рядом с диваном и смотрит на нее. Она — прячет лицо от него и по кончикам ушей он видит, что она — покраснела.

— Плохой сон? Так чему тут улыбаться? — спрашивает он. На этот раз — искренне удивляясь. Когда плохой сон — тут не до улыбок. Тут просыпаются в холодном поту, хватаясь за сердце и все такое. Облегчённо вздыхая и валясь обратно на кровать.

— А… я глаза открыла, а ты — рядом. Вот и улыбаюсь. — просто ответила она и сердце у него — пропустило удар, на секунду поднявшись куда-то в глотку. Он невольно сглотнул комок в горле. Она выглядела такой невинной, такой беззащитной… невольно хотелось защитить ее от всего мира. Защитить, унести, спрятать от всех и — любоваться.

— И… — она отбросила простынь в сторону и села на диване, обильно краснея. Он — попытался было отвернуться, но она — поймала его за руку. Потянула к себе, разворачивая.