— Ну что ж. — Теперь внимание Змея сконцентрировалось на стоявшем по другую сторону от тела Руфусе, а также на трех урфийских стражниках, разместившихся по углам шатра и теперь целившихся из луков (какая неприятность!) прямо в него. Все трое рванули тетиву почти одновременно (и это совершенно непрофессионально, констатировал Эрссер, поскольку, задержись хоть один с выстрелом, он мог бы и попасть!). Змей подпрыгнул, уклоняясь от стрел, и приземлился прямо на стол. Ноги его врезались в труп князя и столкнули тело на генерала. Ловкий Руфус отпрыгнул, однако его удар мечом не достиг цели. Нападавший перекатился и, падая со стола, увлек за собой старика-министра. И как раз вовремя, поскольку второй залп лучников был нацелен именно в него. Дальнейшее передвижение Змея было затруднено необходимостью тащить на плече дергающегося старика. На министре, ко всему прочему, не оказалось кольчуги. Эрссер выругался на священном языке и решил чуть-чуть подправить Равновесие в свою пользу: под его взглядом стоявшая в шатре жаровня покатилась на пол, удачно подпалив полог сразу в трех местах, кроме палатки запылали еще и плащи двух лучников, что добавило картине приятной сумятицы, в которой Эрссер с министром на плече выскользнул на улицу. Вранские воины умудрялись сдерживать толпу наседавших на них урфийцев. Эрссер вспомнил еще пару забористых ругательств, он предпочел бы прорываться один, но бросать «своих» в явно гиблом положении было не в его правилах. «С каких это пор я придерживаюсь правил?!» — упрекнул себя Змей.) Сгрузив министра на спину своего коня (Валиат умел постоять за себя и всегда появлялся в нужном месте), Белый рыцарь подхватил чье-то валяющееся копье и, вращая им, слегка подвинул урфийцев. Кое-кто из вранцев сумел вскочить в седло. Однако даже верхом они вряд ли сумели бы прорваться сквозь строй противника, если бы, как по заказу, за спиной у наседающих врагов не запылали разом еще несколько палаток. Эрссер вскочил на Валиата и, действуя мечом, расчистил дорогу своему отряду. Каким-то чудом им удалось перепрыгнуть возведенный вокруг лагеря вал и вырваться в поле. Там темнота не позволила урфийцам вести прицельную стрельбу, и беглецы (восемь человек, включая Змея и министра, пребывающего в бессознательном состоянии) благополучно (если так можно выразиться) достигли ворот. Тяжелые створки сошлись за их спинами. Брякнули многопудовые засовы.

В темноте чужая армия начала окружать город.

— Эбельрихт убит! — Эйнар ворвался к Мирре в комнату без стука, сейчас было не до церемоний. Сзади, в камзоле, живописно залитом кровью, маячил Эрссер. Он уже успел сдать на руки Малому Совету спасенного министра, и тот теперь живописал им историю предательского убийства князя.

Поднявшаяся им навстречу Мирра покачнулась, как от удара.

— Я не виновата! — жалобно вскрикнула она.

— Конечно нет, — удивился Эйнар. — Его убили урфийцы. Хотя, если вдуматься… Но что с тобой такое? — Эйнар, весь день (и часть ночи) проторчавший на стене, только сейчас заметил странную бледность и красные круги под глазами у подруги. Та опустилась на кровать и зарыдала. «Я не виновата!» — в перерывах между всхлипываниями твердила она.

Эйнар неуверенно оглянулся на Змея.

— Ничего страшного. — Змей аккуратно изнутри прикрыл двери спальни. — Обычное похмелье. После употребления… сам знаешь чего, — тихо добавил он.

Ученик мага прожег его осуждающим взглядом.

— Это пройдет, — заверил его Эрссер.

— И когда же?

— Ну, прецедентов не было…

— Понятно. — Тот присел на кровать рядом с девушкой и постарался ее успокоить.

— Думаю, ей не стоит в таком состоянии появляться на людях, — заметил Змей. — Скорбь по погибшему правителю, в уединении… это так понятно!

Эйнар подарил ему еще один недобрый взгляд, однако вынужден был согласиться.

— Попросим Бинош присмотреть за ней! — предложил он.

Ежедневно урфийская армия совершала маневры в виду бастионов города. То ли их военачальник не желал оставлять войска ни дня без учений, то ли справедливо полагал, что демонстрация военной мощи сломит боевой дух вранцев. Блистающие железом ряды, как на параде, дефилировали вдоль земляного наката, окружавшего военный лагерь. Эйнар в который раз хмуро окинул взглядом полки неприятеля. Их было много, не «тьмы», конечно, как рассказывается в легендах о нашествиях диких племен после Потопа, но все-таки раза в полтора больше, чем весь вранский гарнизон плюс ополчение. Город был не готов к длительной осаде, но и вывести войска на битву в открытое поле военный совет не отваживался. Эйнар подвигал подбородком, оценивающе разглядывая стоящего рядом с ним на городской стене Эрссера.

— Ты мог бы… — задумчиво начал он.

— Что? — не дал договорить Змей. — Перекинуться в дракона, взлететь на стену и спалить вражеское войско? А потом и город заодно, когда перепуганные жители примутся швырять копья в невесть откуда взявшееся чудовище?! Ну, нет! Это веселье не в моем вкусе! К тому же не следует забывать о Равновесии. По-твоему, это будет адекватная реакция? — Эрссер серьезно взглянул на собеседника.

— Думаю, нет, — вынужден был согласиться тот. — Но неужели ты подвергнешь ее опасности? Мы ведь отчасти вляпались в эту историю и по твоей вине!

— Конечно, не позволю, — заверил Змей. — Если запахнет жареным, я сумею вытащить и ее, и эту вашу подружку — Бинош. («Да и тебя, если на то пошло!» — про себя добавил он.) А пока предлагаю подумать об обороне города.

— Кстати, — снова встрепенулся Эйнар, — почему бы тебе не встать во главе армии? Во Вране сейчас такой разброд и шатание, они будут только рады спихнуть с себя всю ответственность…

Но Эрссер энергично замотал головой:

— Не умею я водить армии! Я, знаешь ли, привык сражаться в одиночку! Так что, как ни крути, принимать командование придется тебе.

Бывший наемник замолчал, деваться действительно было некуда. Если они не хотели без боя сдаться в плен (а им, особенно Мирре, вряд ли приходилось рассчитывать на милосердие урфийской правительницы), кому-то следовало немедленно подвинуть военный Совет и единолично возглавить вранскую дружину. А иначе споры военных грозили затянуться до бесконечности.

После вероломного (иначе не назовешь) убийства Эбельрихта Эйнар считал переговоры бессмысленными. Ясно было, что Урфия твердо решила прибрать Вран к своим рукам (то бишь присоединить к своим владениям). А это значило, что они полагают городские богатства и без того своими и откупиться от захватчиков не получится.

— Как пить дать, это станут называть вероломным захватом власти… — словно про себя проговорил бывший аптекарь и наемник, потом выпрямился и тряхнул головой, отгоняя ненужные сомнения. — Ты мне поможешь? — спросил он.

— Так точно, мой командир! — Эрссер отсалютовал вполне серьезно.

Вторым примкнувшим к ним заговорщиком стал тот самый старый капитан, сопровождавший Эбельрихта во Вран. Все же двух отделений бойцов было слишком мало, на случай если военный совет решит, что капитан «из пришлых» берет на себя слишком много. Эрссер вполне серьезно предложил устроить в Совете небольшую резню.

— А что, это очень многообещающий вариант: войдем в зал во время заседания, я возьму на себя троих: Бруно (он, несмотря на полное отсутствие военных талантов, мечтает сам возглавить армию), его дядюшку (старик выскажется в пользу племянника, даже если это будет стоить жизни целому городу), ну, третьего — на твое усмотрение (можно убить главного полицмейстера)…

— Его то за что? — осведомился Эйнар, пытаясь понять, не разыгрывает ли его Змей.

— Можно и казначея, — легко согласился Эрссер, — но, на мой взгляд, полицмейстер предпочтительнее. Все-таки казначей — мужик дельный, уверен, при таком раскладе он примет твою сторону.

— Не нужно резни, — твердо заявил Эйнар, — чувствую, нам и так придется считать каждого человека. Давай зайдем в казармы.

Втроем (прихватив по пути Старого Рамсея) они спустились к замковой стене. С внутренней стороны к ней было пристроено низкое кирпичное здание — казармы вранского гарнизона. Воины вскочили с мест при их появлении. Большинство из них, несмотря на отсутствие команды, надело боевые доспехи. Эйнар одобрительно покивал головой.