С.Т.

СМЕРТЬ — одно из главных понятий мифологической картины мира, противопоставленное понятию жизни; момент перехода человека из этого мира на «тот свет», в потусторонний мир; граница между ними и одновременно — основное содержание и характеристика того света. С. неизбежна, предопределена судьбой, но время и обстоятельства своей С. человеку знать не дано. Люди, однако, стремились угадать срок своей С. с помощью разных примет. С. предвещают многие сны: выпадение зуба, белые одежды, белый конь, дом без окон, яйцо, встреча с умершим родственником и многие др.; необычайные или редкие явления: собака долго воет, курица поет петухом, птица бьется в окно, крот роет под домом, кукушка «вещает», ворона каркает, стены или пол в доме трещат, звезды падают с неба и т. п. Иногда люди пытались предотвратить С., избежать ее, обмануть или отсрочить.

Кончина, момент «расставания души с телом» требует, по народным представлениям, специального обрядового оформления, без которого переход души в иной мир затруднен или невозможен и она обрекается на вечное скитание.

Во время кончины появляется, приходит за душой какое-то мифическое лицо — Смерть, Бог, архангел Михаил, святой. По верованиям восточных славян, ангел и черт в момент агонии борются за душу умирающего и кто из них победит, тот и берет душу. Считается, что легко умирают праведники, а тяжелой С. наказываются грешники, колдуны, которые не могут умереть, пока не передадут свое знание.

К обязательным элементам обряда при кончине относятся: прощание умирающего с близкими, исповедь, зажжение свечи, «карауление» души. Строго соблюдается тишина, запрещается плакать и причитать, чтобы не спугнуть, не сбить с пути душу. Самым большим наказанием считается С. без покаяния и без свечи: покойник будет блуждать во тьме, станет вампиром и т. п. Свечу, освященную на Сретение, в Страстной четверг или на Крещение, дают в руку умирающему или ставят в изголовье в чашку с зерном или мукой.

Чтобы облегчить агонию, совершали разного рода магические действия: перекладывали умирающего на пол, часто на солому, клали его вдоль матицы, к двери, за печь, переносили в стодолу (овин), переворачивали ногами в изголовье и т. п.; вынимали из-под головы подушку («куриное перо не дает умереть»), клали под голову житную или гороховую солому, снопик с крыши, веник, моток нестираной пряжи или полотна; укрывали белым или черным платком, пасхальной скатертью, свадебной одеждой. Чтобы «пропустить душу», расстегивали одежду, отворяли окна, двери, сундуки, снимали печную заслонку. В случае особенно тяжелой агонии (колдуна, знахаря, грешника) просверливали дыры в потолке или в стене, вбивали в потолок вилы или кол, поднимали балку-матицу, разбирали потолок и крышу, печь; звонили в колокол; обливали, кропили и поили водой — «святой», «немой» (принесенной в молчании), дождевой с крыши или из дорожной колеи, водой с колокола, с каменного креста или иконы; поили отваром, настоем из трав, из зелени свадебного венка и т. п. Окуривали ладаном, травами, дымом от оставшихся на берде ниток. Старались не говорить об умирающем, считая, что чем меньше людей знает о нем, тем легче ему умереть. Согласно верованию, в момент кончины гаснет или падает с неба звезда. Кончина понимается как «второе рождение», а сопровождающий ее обряд во многом сходен с обрядом родов.

Совершаемый над умершим погребальный обряд (обмывание, облачение, отпевание, оплакивание, погребение, поминание, траур) не только обеспечивал беспрепятственный переход души из области жизни в область С. (ср. открывание дверей, окон, выливание воды из сосудов и т. п.), но и защищал живых от последствий соприкосновения со С. (ср. такие действия, как закрывание глаз, завешивание зеркала, ночное бдение при покойнике и т. п.). Нарушение или неполнота обряда грозили, по народным представлениям, «возвращением» покойника, превращением его в вампира или возвращением смерти в дом, село (см. Похороны).

Чучело смерти (Smrtka), с которым дети на Смертной неделе (5-я неделя Великого поста) ходили по деревне, а потом сжигали его или бросали в воду. Южная Моравия, окрестности г. Брно. Раскрашенная фигура украшалась скорлупой пустых яиц

Несмотря на опасность, момент С. мог считаться благоприятным для некоторых хозяйственных дел. Так, в Полесье старались, пока мертвец не погребен, посадить тыкву или другие овощи, считая, что в этом случае они хорошо уродятся. Предметам, использованным в погребальном обряде (платку, которым подвязывали покойнику челюсть; шнурку, которым были завязаны его ноги; иголке, которой шили саван и подушку; полотну, на котором опускали гроб в могилу, и т. д.), часто приписывалась магическая и целебная сила.

Персонифицированная Смерть в виде костлявой и безобразной старухи с косой является героем многих народных рассказов, быличек и сказок; в календарных обрядах С. - персонаж ряжения, а также чучело, уничтожаемое во время карнавальных похорон; ср. Марена.

С.М. Толстая

СМОТРЕТЬ — действие, играющее символическую роль в похоронном и свадебном обрядах, при гаданиях, общении с душами умерших и с персонажами народной демонологии, в народной медицине. Взгляд осмысляется как материальный контакт, устанавливающий магическую связь между человеком и явлением природы, предметом либо его символической сущностью. При этом взгляд представляется чем-то отчуждаемым от человека; он воплощает его страх или тоску и позволяет избавиться от них: отправить в мир смерти и запереть там (см. Голос, Душа, Тень). При выносе покойника из дома или по возвращении с кладбища у восточных славян дотрагивались до печи или заглядывали в нее, чтобы не бояться покойника. Русские Владимирской губ., придя с похорон домой, грели в печи руки или, открыв заслонку, смотрели на чело и на кирпичи, или шли к печи задом и смотрели в нее. В Нижегородской губ. при выносе покойника заглядывали в печь дети, девушки и женщины. На Новгородчине, вернувшись с кладбища, заглядывали в печь и в подполье со словами: «Ух, нету!» При выносе гроба остающиеся дома дети смотрели в печку, засунув в нее голову, чтобы не видеть покойника и самим не умереть скоро.

По поверью белорусов Слуцкого уезда, если в хате лежит больной, то нужно, входя в нее, сначала посмотреть на печь, а потом на красный угол, чтобы болезнь не пристала к вошедшему. Украинцы Ровенской обл. заглядывание в затопленную печь рекомендовали как лечебное средство от детского испуга. В Вологодской губ. молодая, приехав после венчания в дом молодого, смотрела на печь или печной столб и затем трижды обходила с мужем вокруг стола, что знаменовало собой ее приобщение к новому дому. С другой стороны, на Украине не позволяли, чтобы молодая, входя в дом жениха, заглядывала в печь. На Подолье в это время возле печи как можно теснее становились бабы и своими телами закрывали ее отверстие. Полагали, что если невеста посмотрит в печь и скажет про себя: «Велыка яма, сховается тато и мамо», то родители жениха скоро умрут. Таким образом, заглядывание в печь осмысляется, с одной стороны, как способ освободиться от нежелательных переживаний, отправив их на «тот свет», а с другой стороны — как способ воздействия на мир смерти.

На Украине по возвращении с кладбища заглядывали не только в печь, но и в пустую дежу, чтобы умерший «не стоял в очах», чтобы не тосковать и скорее забыть свое горе. По поверью, бытовавшему на Коростенщине, чтобы забыть покойного, следовало после того, как его вынесут из хаты, приоткрыть крышку дежи, заглянуть в нее и сразу же снова закрыть. Смысл этих действий заключается в том, чтобы замкнуть, запереть свой взгляд в деже. По белорусскому поверью, если в дежу заглянет мужчина, то у него перестанет расти борода; если же девушка, то она сама станет расти пышно, как поднимающееся тесто.