Пора спускаться, только лучше поднять упавший топор и присмотреть место подальше от этой скалы, для спуска. Так я и поступил, прошел сотню метров до того места, где скала понижалась и легко спустился вниз, потом вернулся обратно, осмотрел все три тела, не исчезло ли одно из них. Нет, все в порядке, все трупы на месте.

Но, мертвыми оказались не все, баронет еще слабо дышал, но, вроде, сразу умер, когда я поднял его переломанное тело и уложил на площадку перед скалой. В мешок для лута я бросил его сапоги, пояс с кошелями, кольчугу, хороший кинжал в чехле, тот самый, которым он продырявил мне шею в трактире. Плащ, красивый и расшитый гербами, отложил в сторону, больше, вроде, ничего нет. В кошелях я нашел немного денег, кресало с кремнем, миниатюрный портрет какой-то девицы дворянских кровей и пару платков с инициалами владельца.

Подумал, что делать с телом, оставить здесь, на радость зверью и будущим следопытам или спрятать куда-то? Лучше убрать, не стоит оставлять такие явные следы. Завернул тело в плащ, вложил за пазуху портрет и платки и скинул вниз, в широкую расщелину среди камней, в двух метрах от площадки, где я стоял.

Пожалуй, туда все и влезут.

Охранник оказался мертв, с него я снял тоже самое, что и с баронета, только плащ оставил себе, вполне обычный, типовой. Денег в кошелях нашлось побольше значительно, чем у первой жертвы, оно и понятно. Копил мужик, для детей копил, да не дожил до встречи с родными.

Кольчуга оказалась самая обычная, недорогая, по отношению к той, которую я снял с баронета. Весили они обе по пять-шесть килограммов, достаточно легкие, для повседневной носки.

Труп личного охранника барона отправился к баронету. Пусть, хоть, после смерти, они будут равны и лежат вместе.

Барон, к удивлению, оказался жив, мог шевелить глазами и дышал. Пришлось с ним даже немного поговорить, про жизнь, ослиное упрямство и смерть:

— Барон, говорил я тебе, что не хочу с тобой в Сатум. У тебя там, подвал с умельцем великим, не хочу с ним знакомиться, да и не по пути нам, совсем не по пути. Прощай, барон Гельд, умрешь ты от честного оружия.

И перебил ему шею мечом баронета.

Снял с него все тоже самое, только в поясной сумке у него обнаружилось под сотню золотых монет и еще много серебра, любил барон платить под расчет. Потрет молодой женщины нашелся и у него, так я не узнал, женат барон или нет, да и, неважно уже это. Для меня неважно.

Завернул и барона в его плащ и, с милыми его сердцу вещами, так же скинул сверху, на тело его охранника, который не смог уберечь своего хозяина и господина.

Завалил, как смог, братскую могилу камнями, таскал, наверно, с полчаса, вспотел даже весь. То ли следы преступления скрыл, то ли могилу устроил, какую только возможно здесь сделать.

Взвалил два тяжелых мешка, связанные между собой, на шею и, очень не спеша, побрел к лошадкам и личному охраннику барона Анису, обдумывая, как устроить нашу встречу.

Вроде придумал и, приближаясь к месту, где должен ждать результаты нашей экспедиции охранник, начал сканировать местность, подозревая, что не найду вояку возле костра. Так и есть, отошел он в заросли кустарника и оттуда наблюдает за местностью, а, больше, слушает, что творится кругом. Может, слышал крик второго охранника. когда тот полетел вниз.

Положил я мешки на землю, вернулся немного назад, привел себя в взволнованное состояние и побежал к костру прямо, по дороге постанывая и зовя охранника по имени:

— Анис, Анис! Меня барон послал за тобой! Анис, ты где? — и все такое в этом духе, изображая запыхавшегося и взволнованного гонца.

Подбежал к костру и заблажил с новой силой: — Анис! Анис! Барон зовет!

Охранник подобрался ко мне сзади и прихватил за шею:

— Тише ты, придурок! Чего так орешь? Что случилось?

Я подпрыгнул, наверно, смешно и повернувшись к Анису затараторил:

— Там баронет Пельш упал со скалы и ногу сломал! Кость торчит, белая! Барон сказал взять котел с едой и бежать к нему! Будем носилки делать. Уже делают! Понесем баронета вчетвером. Иначе никак.

Начав, вроде, понемногу успокаиваться, я закончил сбивчиво объяснять, как там все страшно. Лицо последнего охранника перестало быть суровым, и стало, просто уставшим, заранее все понимая.

— Кость торчит? — хмыкнул Анис, — Не жилец баронет, не хрен и стараться. Тащить его пару часов на носилках, это только до сюда. Потом, еще полдня нести до тропы, где шире будет, чтобы две лошади прошли и носилки между ними. Затем везти целый день, шагом, а он все время стонать будет и кричать от боли. Маковый отвар есть с собой, да, только, немного его, хватит кость вправить да замотать вокруг ноги деревяшки. Зря ведь все выйдет, если бы около города и лекаря ногу сломал, еще смысл был бы.

Он задумался, внимательно глядя на меня:

— Тебя то чего послали?

— Я в обморок упал. Когда кость увидел, — нехотя, стыдливо, признался я.

— Понятно, что наврал ты про воина, — презрительно скривился Анис. — Какой из тебя солдат, мягкий ты, как дерьмо! И, чего, врал то?

— Не. Правда, воин я, только крови боюсь и костей поломанных. Когда торчат, — стыдливо протянул я, продолжая с высоким художественным вкусом играть самого себя, полугодичной давности, примерно.

Анис ничего не сказал, только сплюнул под ноги, выразив таким образом свое отношение к бестолковым служивым из-за гор, которые крови боятся и в обморок падают.

— Барон сказал, котел с кашей принести, перекусить хорошо бы, перед спуском, — продолжал настаивать я.

— Ага, а потом вниз тащить, барон его там не оставит. Нет, я в миски наложу, так понесешь, пока я лошадей стреножу.

И он нагнулся над котлом, снимая крышку.

Чего я, на самом деле, и ждал.

Ведь костер развели в основании большого камня, отгородившись от него овальными камнями для очага, чтобы он не трескался от открытого огня и нагревался постепенно, для использования в качестве грелки для зада и спины прохладными вечерами. Теперь личный охранник наклонился головой к нему, деревянной поварешкой накладывая кулеш в первую миску, положив остальные рядом.

Чувствую его настороженное отношение, ведь, он точно знает все расклады в нашей маленькой компании, и что я под подозрением у барона и баронета. Поэтому, если уж меня послали сообщить ему про торчащую кость баронета, значит, дело и правда — швах. И я совсем бестолковый в такой ситуации и могу только мешаться под ногами, в отличии от второго охранника. А, для переноски пострадавшего, чтобы с относительным комфортом доставить его сюда, нужно, в самом деле, четверо, поэтому и прислали меня за ним.

Поэтому, когда Анис отвел от меня взгляд в первый раз, оставив у себя за спиной, я сразу этим воспользовался и выкинул руку с маной, вбив охранника головой в камень. Котел с кашей, и пол-костра, он, конечно, снес своим телом, но молча упал на камни очага после удара, и я поторопился вытолкнуть его оттуда, пока боль от ожога не привела снова в чувство.

Накинул присмотренную уздечку на шею и сидя на спине Аниса, затянул ее посильнее, подержав так несколько минут. Охранник барона так и не пришел в себя, умер молча.

Может, я сломал ему шею своим ударом, но, теперь, это уже неважно.

Я тяжело поднялся с тела и поставил ровно котел, половина каши вытекла на землю, но половина в нем осталась. Лошади встревоженно захрипели, чувствуя смерть рядом, к ним походить я пока не стал, пусть успокоятся.

Подкинул все дрова, заготовленные Анисом в костер и пошел за мешками.

Пока шел к костру обратно, проверил ману, ее немного еще осталось, на сильный толчок только хватит, с ног сбить при случае и все. Как то без привычной уже силы немного неуютно себя чувствуешь, не хватает чего то внутри.

Пришло время подумать о будущем. Что я могу сделать именно сейчас для своего?

Пока ломал голову, как избавиться от порядком надоевшей опеки, и барона Гельда и баронета Пельша и всех остальных вояк из личной охраны, присматривающих постоянно, как я на толчок сходил и не прихватил ли я тайком ножик из трактира, с коварным умыслом, как то и не думал, что буду делать на свободе.