Потом мы все же спустились вниз, где Делия попрощалась со своим начальником охраны, мы стояли в сторонке и не мешали женщине всплакнуть и помолиться над бывшим возлюбленным. Его хоронили уже в плохоньком, но все же гробу, и я даже задумался, не повернется ли так жизнь, что и мое тело успокоится на местном погосте, среди чужих мне людей, рядом с предыдущим любовником Делии и, наверняка, будущими тоже.

После похорон, хозяйка распорядилась открыть кладовые и щедро помянуть всех погибших населением самого замка и лучшими людьми поселения, включая, конечно, священника и его супругу, благообразную такую матушку.

Я пока зашел на кухню и, пожаловавшись на застуженную спину, просидел, прижавшись к печке около двух часов. Поварята и прислуга, сначала шарахались от меня, но, вскоре привыкли и на кухне пошла прежняя жизнь, парни вовсю прихватывали девок, девки пищали и не особо сильно сопротивлялись откровенным домогательствам, народ здесь живет сытый и мысли у всех в одном направлении работают, где бы завалиться с милой, чтобы не мешали, на пару часиков.

За эти пару часов набрал полностью ману и подзарядил маленький камень на цепочке полностью, неплохой результат, печка нагрета хорошо, через всю одежду припекает изрядно.

Так же, как в и бане, даже лучше получается.

Уже стемнело, во дворе, за накрытыми столами продолжается застолье, дворовые люди уже навеселе, танцуют свои, простонародные танцы. Полюбовался на них и поднялся в свою комнату, где мне захотелось отдохнуть и возлежать.

Вспомнил, что так и не сказал перестелить постель и не обновил повязку, но лекарка про меня не забыла, появилась со стуком и снова повторила процедуру и я тоже выпил таблетку, на всякий случай.

Попозже пара слуг принесла бадью с водой, хорошо нагретой, вторую пустой и перестелила постель. Понятно, сегодня меня ждет посещение одной красотки и подготовительные меры налицо — гость должен вымыться и быть готовым к посещению высокой особы.

Чем я и занялся, смыв грязь и пыль, стараясь не мочить повязку и красиво прилег в постель, укрывшись простыней и обнажившись до пояса. Я все-таки раненый защитник прекрасной Делии и могу принимать ее совсем без штанов, демонстрируя мышцы груди и бицепсы с трицепсами в выгодном виде.

Наверно, доверенная служанка присматривала за процессом через щелочку в двери, вскоре я услышал тихие шаги и без стука вошла баронесса, по-домашнему, но в вечернем платье, за ней доверенная служанка занесла поднос с холодным мясом и бутылкой вина с парой бокалов.

— Лежите баронет, я решила навестить вас и подкрепить ваши силы легким ужином, — такое вполне приличное толкование сего позднего визита мне понравилось.

Баронесса присела за имеющимся столиком, на край кровати и мне пришлось сдержаться, чтобы сразу не прыгнуть на нее и не потащить ее в постель, так заманчиво выглядела шикарная грудь в низком вырезе платья, после двух то недельного воздержания и всяческих соблазнительных представлений, как я буду с ней делать и это, и то, на кровати и у окна, с красивым видом на ее владения.

Делия сразу взяла быка за рога, чего я, в принципе, и ожидал.

Спросила, чего бы я хотел сделать, чтобы остаться в замке, рядом с ней. И придвинулась на опасное, для моего спрятанного между бедер члена, расстояние.

Она озабочена, в первую очередь, своим продвижением в этом абсолютно мужском мире, больше не собирается связывать себя браком с сильным мужчиной, сама собирается управлять своим баронством и оставаться свободной.

Похвальное желание. Феминистки бы очень одобрили.

В местных реалиях — это непростое дело, почти невозможное, без поддержки сильной руки, которую в прошлом, совсем еще недавнем, предоставлял ее сенешаль, который являлся свирепым бойцом и все же был знаком местной знати в этом своем качестве. Теперь его нет, и баронесса хочет проверить, не гожусь ли я на роль героически погибшего начальника стражи замка, ибо время дорого, искать кого-то другого пока нет возможности. А ковать железо нужно именно сейчас.

Уже завтра придется ехать и разбираться с замком баронов-разбойников, встречаться с оставшимися крестьянами, которые с удовольствием примут нового хозяина после своих предыдущих непутевых баронов. Будет ли это баронесса или кто-то из других благородных соседей, им, в принципе, все равно. Лишь бы не мешал жить и сильно не донимал налогами, а лучше, дал оправиться после разрухи и не забирал то немногое последнее, что не успели прогулять бароны.

То есть, взваливать на себя силовое сопровождение баронессы, вести сложные переговоры с напыщенными дворянами, которые у себя, на своей земле, с недоумением будут слушать какого-то неизвестного выскочку.

Недолго, кстати, слушать, если у меня за спиной найдется всего пара воинов, больше из замка народа не заберешь. Против их двух-трех десятков ратников.

Даже смешно про такое противостояние думать, силовым путем так ничего не добьешься: только переговоры, уверения в дружбе и добрососедстве, необходимые уступки и все такое прочее.

Готов ли я заниматься всем этим бардаком, строить служивых, ничем мне не обязанных, наезжать на крестьян, разбираться с гораздо более сильными соседями?

И за что? За несколько хороших трахов с баронессой и приличную еду?

Больше ведь ничего не полагается, только это.

Вряд ли. Я здесь вообще проездом, меня ждут другие серьезные дела.

Но говорить об этом, глядя на прекрасную, все сильнее волнующуюся грудь, придвигающуюся ко мне все ближе, красивое и желанное лицо, я не стал и раздвинув бедра, выпустил на свободу давно эрегированный член. Который выстрелил, как катапульта, и гордо поднял простыню на недосягаемую для конкурентов высоту.

Баронесса все поняла и возлегла на новое белье, со мной рядом, задрала повыше подол платья и раздвинула ноги. Показывая всем видом, что мне пора утолить огонь в чреслах, в такой вот миссионерской позе, и дальше слушать то, что хотела бы получить она сама.

Это оказалось серьезно наивное желание. Ибо, утолив почти мгновенно, первый голод, я раздел Делию полностью, что, как я понял по вспыхнувшему румянцем лицу женщины, оказалось не очень прилично. Но, не обращая внимания на робкие попытки полностью обнаженной баронессы прикрыться платьем или простыней, провел ее по всем основным позам, переворачивая женщину и так, и этак и еще вот так.

Провел эротический ликбез, кончая в нее неимоверно, мысль, что мой ребенок останется в этом мире с такой красивой матерью-дворянкой, меня очень возбуждала и не давала оторваться от нежного красивого тела два часа. Закончил я все-таки около окна, последние полчаса охаживая красавицу со стороны спины и любуясь ночным видом владений баронессы Тельпиг вместе с ней, так же постанывая, как и она сама.

Потом мы упали на кровать и сил у баронессы не осталось, чтобы поведать мне о своих желаниях и хотениях, мы просто тихо уснули.

Рано утром я почувствовал, как баронесса зашевелилась и тихонько уползла с кровати, потом накинула принесенный с собой халат и выскользнула из комнаты.

Не прощаясь и не поблагодарив, спишем эту невнимательность и отсутствие восторженности на ее занятость и одержимость желанием все контролировать. Но этой ночью это самое все вышло из-под контроля, и милая не знает, как себя вести, если я проснусь.

Она ошарашена, похоже.

Я перестал притворяться спящим и перевернулся на спину, в комнате еще витает запах тела молодой женщины, остались тактильные ощущения и несколько длинных волос на простыни.

Баронесса оказалась не готова к таким длительным скачкам, и у нее не осталось сил поведать своему новому поклоннику, что невероятного от него требуется уже завтра и послезавтра, и так далее, пока скорая смерть из-за сильного повышенного нагибаторства при несильно крутых возможностях не разлучит их.

Возможности не только не сильные, их, практически, вообще нет. Самые лучшие кнехты во главе с могучим и преданным бойцом-любовником остались лежать на поляне и вчера похоронены под стеной замка. Оставшиеся в замке, прямо скажем, не способны на такие подвиги, максимум, что можно от них ожидать, это сидеть за стенами и не открывать ворота агрессору. Я, все же, не сильно преданный поклонник, спас от неминуемого позора и плена, оставил баронство в нежных и крепких лапках Делии, получил за это кое-какой расчет телом и лаской и, в принципе, не согласный умирать по зову красавицы за ее личные интересы от слова совсем. Могу, конечно, разобраться маной с тремя-четырьмя противниками, даже пятью, но, после того, как останусь пустой, надолго меня не хватит.