Однажды я решила поговорить с Мим начистоту. Пообещала, что останусь с ней навсегда, а не на «некоторое время», как планировала вначале. Но жить с ней в одном доме я не могу. Мне позарез нужен был свой угол, поэтому, с ее разрешения, я перебралась в переоборудованный вагон за нашим домом: он заменил мне и офис, и квартиру.

Это было идеальным решением. С одной стороны, я всегда рядом, чтобы заботиться о Мим, – ни у одной из нас нет причин для беспокойства, а с другой стороны, у меня появилось собственное жилище. К Тому же я дала себе клятву никогда больше не встречаться с мужчинами. В итоге мне удалось наконец сесть на диету.

– А вы не волнуетесь о том, что можете снова набрать лишний вес? – спросил Байрон.

– Нет, теперь я уже могу этого не бояться. – Ее улыбка так и светилась уверенностью. – Ведь теперь я сижу на диете ради себя самой, а не в надежде, что, как только я похудею, у меня появится молодой человек. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что у меня никогда не будет детей.

– Детей можно усыновить, – предложил он.

– Да, я уже об этом думала. Но сначала я хочу кое-чего добиться. Хочу научиться не бояться путешествовать в одиночку. Я обещала Мим, что всегда буду рядом, чтобы за ней ухаживать, но она должна давать мне время от времени отпуск. – Эйми сделала страшные глаза, а затем рассмеялась. – Это меня очень пугает, но я всегда мечтала посмотреть мир, и я своего добьюсь. Несмотря на полное отсутствие способности к ориентированию; несмотря на то что впадаю в панику, когда теряюсь; несмотря на то что постоянно тревожусь о Мим, когда долго ее не вижу, я решила преодолеть свой страх.

Он поднял бокал с вином.

– Знаете, вы одна из самых храбрых женщин, которых я когда-либо встречал.

Она рассмеялась, вполне искренне и раскованно.

– Если бы вы только знали, как мне иногда бывает страшно!

– Знаю. Именно поэтому я и назвал вас смелой.

– Спасибо. – Она улыбнулась прямо в камеру. – Знаете, это лучший комплимент, который мне когда-либо делали. – Эйми потянулась за салатом и поняла, что все уже съела. – Господи, я проболтала весь ужин!

– Ничего. Мне очень нравится вас слушать. Знаете, вы очень красиво говорите.

– Нет, обычно я путаюсь. – Она склонила голову набок. – С вами очень легко разговаривать. Вы немного напоминаете мне моего дедушку. Он тоже, был очень терпелив и умел выслушивать людей.

Байрон чуть не поперхнулся.

– Значит, я напоминаю вам вашего дедушку? – «Долговязого и неуклюжего верзилу». – М-м, что ж, если учесть, как вы его любили, я готов принять это за комплимент. Но поверьте, я совершенно не похож на вашего дедушку. К тому же раз мы с вами решили быть откровенны во всем, мне не так уж много лет.

– А-а. – Эйми захлопала глазами. По всему было видно, что она смущена. – Извините, я не хотела вас обидеть. Просто… Ну, по голосу бывает очень сложно определить возраст человека.

Теперь она будет гадать, сколько ему лет. Конечно, спросить она не осмелится. Поэтому он сам сказал:

– Мы с Лансом Бофортом ровесники.

– Понятно. – По выражению ее глаз он понял, что она ни за что бы так не разоткровенничалась с мужчиной в полном расцвете сил.

– Эйми, – сказал Байрон, – клянусь, вам совершенно нечего меня бояться. Признаюсь, вы мне нравитесь, но самое большее, что может быть между нами, – это разговоры за ужином. – Он сам не ожидал, что испытает сожаление при этих словах. – Ну что, теперь пришли в себя?

– Да. – Похоже, его заверения ее несколько успокоили. – Но пожалуйста, поймите, что в моих словах насчет мужчин не было ничего личного. Просто я действительно ненавижу свидания.

Байрону очень хотелось расспросить ее подробнее, но он чувствовал, что теперь, когда Эйми узнала, что он молод, она будет чувствовать себя более скованно. Господи, знай она о нем всю правду, она наверняка тут же сбежала бы куда глаза глядят! Байрон решил перевести разговор на светские темы:

– Как вам вино?

– Превосходно. Спасибо.

– А это гвоздь меню – пирог из лайма? – Он разглядывал ломтик пирога, который она украсила цветком из сада.

– Да. Надеюсь, вам понравится.

Байрон откусил кусочек: пикантная сладость таяла на языке.

– М-м, просто восхитительно! Сами вы, конечно, это есть не стали.

– Нет.

– Ну что ж, не стану вас искушать.

– Спасибо. – Эйми наградила его очаровательной улыбкой. Ее лицо обрамляли темные кудри. Она выглядела до того восхитительно, что он просто не мог отвести от нее глаз. Конечно, Эйми не собиралась с ним флиртовать, но она делала это неосознанно, и у нее это до того хорошо получалось, что Байрон удивился: как ее до сих пор не прибрал к рукам какой-нибудь удалец, несмотря на ее патологическое отвращение к свиданиям?

Он не сомневался, что за неприязнью к свиданиям кроется фонтан страсти, который только и ждет того момента, когда его откроют. Иначе она никогда бы не вытатуировала себе бабочку на ягодице. Здесь есть над чем задуматься. Нет, уж лучше не думать, поправил он сам себя.

Однако было бы интересно помочь ей раскрыться во всей полноте.

«Здесь рождается очень много вопросов». Последние несколько дней эти слова Гая постоянно вертелись в голове у Эйми. Глядя, как сад обретает божеский вид, она тоже начала помогать чем могла. Когда она рассказала Лансу, каким умелым садоводом был ее дедушка, Ланс начал спрашивать у нее совета. Наконец она взяла небольшую лопату и садовые ножницы, и работа так и закипела у нее в руках.

Эйми обожала копаться в саду. Любопытные обезьянки наблюдали с верхушек деревьев за тем, как она и садовые декораторы пропалывают и вспахивают клумбы, а бригада рабочих трудится над бассейном.

Эйми копала, полола и сажала, а в голове у нее вертелись вопросы, не дающие ей покоя. Неужели Мим действительно намеренно загубила внучке жизнь? Эйми не хотелось бы так думать, но зерно сомнений было брошено в плодородную почву, и стоило больших усилий не дать ему пустить корни.

Наконец Эйми решила, что даже если это правда, то Мим действовала несознательно. Ведь люди никогда намеренно не причиняют страдания тем, кого любят. В том, что Мим ее очень любит, Эйми не сомневалась. Однако иногда можно причинить другому боль ненамеренно.

Эйми сидела на корточках и разглядывала башню. Жаркое солнце припекало ей спину. Интересно, какие вопросы крутятся в голове у Гая, когда он наблюдает за преображением сада? Она так мало о нем знает! Каждый вечер за совместным ужином Эйми пыталась выудить из него какие-нибудь сведения.

Пока что ей удалось узнать лишь то, что его родители развелись, когда он был совсем маленьким, и успели с тех пор заключить и расторгнуть еще несколько браков. Его обида на родителей так и не прошла. Он ничем не был обделен в материальном плане, но получал крайне мало любви и внимания. Когда Эйми думала о его несчастном детстве, у нее сжималось сердце.

Но самое удивительное – это то, что он объездил всю Европу и мог делиться впечатлениями обо всех местах, где она только мечтала побывать. Эйми даже не верилось, что узник из башни столько путешествовал. Но ей очень нравилось слушать его рассказы о дальних странах. Чаще всего Гаспар рассказывал про юг Франции – по-видимому, с этим местом у него были связаны особенно теплые воспоминания.

«Какие же мы с ним разные!» – думала иногда Эйми. Она не ожидала, что Гай окажется так уверен в себе, а его слегка желчное чувство юмора заставляло ее смеяться в самые неожиданные моменты. Их единственной общей страстью была любовь к вымышленным историям. Правда, он был фанатом и истинным ценителем кино, а она, скорее, книголюбом, но они могли без конца обсуждать разные сюжеты.

И тут Эйми осенило. Лицо ее расплылось в улыбке, и она вновь вернулась к садовым работам. Она поняла, как заставить Гая раскрыться.

– Какой ваш любимый фильм? – спросила она вечером, сидя в кабинете Ланса.